|
Некромантия - скромная магия, адепты даже по какой-то причине стыдятся назвать свою область занятий ну хотя бы некромагией. Мол, это мы всё так просто. Адепты немногословны, если не сказать, застенчивы, предпочитают чёрный цвет в одежде, любят шаловливо ковырять кончиком носка землю.
Сефиротическая магия - воображаемая магия, всё находится в сознании, магия там же, логично.
Тантрическая магия - привлекательная магия, адепты которой, исключительный случай, заняты отпугиванием от занятий этой магией всех остальных. Разве что человек попадётся ну очень симпатичный.
Магия сновидений. Сновидение - такая область. где теоретически возможно всё. Следовательно, овладев намерением всего, а потом умело совместив реальность реальности и реальность сновидения, можно всё, наверно.
Этномагии – набор магических практик, специфических для какой-нибудь народности. Колоритные магии, реквизит включает набор музыки, обрядов, одежды и праздников, соответствующих данному народу на протяжении всей его истории. Может встретится всё что угодно, всевозможные своеобразные пляски общего и особенного, хотя и в жёстких рамках. Так, если этномаги средней полосы России превращаются в волков и медведей, то негры превращаются в леопардов. И никак не наоборот. Этномагии используют специфические ментальные особенности народа-носителя, есть ли это магия китайская, лаосская, эфиопская или ново-русская. Несколько особняком из этномагий стоит
Шаманизм - этномагия, объединяющая в себя музыку, обряды, одежды и праздники сотен редких и исчезающих народностей земного шара. В итоге, никогда нет повода чтобы не выпить.
Нагвализм - забавная смесь этномагии древних индейцев, живших когда-то давно на территории Мексики, магии сновидения и выкрикивания слова "intent". Последователи нагвализма делятся на сновидящих и сталкеров. Иногда, гораздо реже, встречаются толтэки.
Сатанизм - тоскливая магия. Основной догмат прост, магии нет, есть только свои собственные желания, которые нужно просто реализовывать. Тоже течение современной мысли, но адептов немного, большинство отпугивает эта простота, переходящая в скуку. Сплин, скука, энгст, синдром хронической усталости, перемежающиеся периодами кипучей бешенной активности - обычная примета сатаниста.
|
|
Петров пришёл во вторник на совещание. Ему там вынули мозг, разложили по блюдечкам и стали есть, причмокивая и выражая всяческое одобрение. Начальник Петрова, Недозайцев, предусмотрительно раздал присутствующим десертные ложечки. И началось.
– Коллеги, – говорит Морковьева, руководитель дружественной компании. – Перед нашей организацией встала масштабная задача. Нам поступил на реализацию проект, в рамках которого требуется изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту задачу?
– Конечно, – говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов взвалить на себя проблему, которую придётся решать кому-то из коллектива. Впрочем, он тут же уточняет: – Мы же это можем?
Начальник отдела рисования Сидоряхин торопливо кивает:
– Да, разумеется. Вот Петров, он наш лучший специалист в области рисования красных линий. Мы его пригласили на совещание, чтобы он высказал своё компетентное мнение.
– Очень приятно, – говорит Морковьева. – Ну, меня вы все знаете. А это – Леночка, она специалист по дизайну в нашей организации.
Леночка покрывается краской и смущённо улыбается. Она недавно закончила экономический и к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию дирижаблей.
– Так вот, – продолжает Морковьева. – Нам нужно нарисовать семь прямых красных линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и, кроме того, некоторые нужно нарисовать зелёным цветом, а некоторые – прозрачным. Как вы считаете, это реально?
– Нет, – говорит Петров.
– Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, – предлагает Сидоряхин. – Задача поставлена, и её нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода считать, что вы не профессионал.
– Видите ли, – объясняет Петров, – термин «красная линия» подразумевает, что цвет линии – красный. Нарисовать красную линию зелёным цветом не то чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…
– Петров, ну что значит «невозможно»? – спрашивает Сидоряхин.
– Я просто обрисовываю ситуацию. Может быть, существуют люди, страдающие дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких людей.
– То есть, в принципе, это возможно? Мы правильно вас понимаем, Петров? – спрашивает Морковьева.
Петров осознаёт, что переборщил с образностью.
– Скажем проще, – говорит он. – Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно любым цветом. Но, чтобы получилась красная линия, следует использовать только красный цвет.
– Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.
Петров молча проклинает свою болтливость.
– Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда – линия всё равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зелёной. А вам нужна красная.
Наступает непродолжительное молчание, в котором отчётливо слышится тихое напряжённое гудение синапсов.
– А что если, – осенённый идеей, произносит Недозайцев, – нарисовать их синим цветом?
– Всё равно не получится, – качает головой Петров. – Если нарисовать синим – получатся синие линии.
Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.
– И я ещё не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного цвета?
Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего ученика.
– Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое «прозрачный»?
– Знаю.
– И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?
– Нет, не надо.
– Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.
Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.
– И как должен выглядеть результат? Будьте добры, опишите, пожалуйста. Как вы себе это представляете?
– Ну-у-у, Петро-о-ов! – говорит Сидоряхин. – Ну давайте не будем… У нас что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?
– Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…
– Ну, а что тут непонятного-то?.. – встревает в разговор Недозайцев. – Вы же знаете, что такое красная линия?
– Да, но…
– И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?
– Разумеется, но…
– Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и чёткая. Если у вас есть конкретные вопросы, так задавайте.
– Вы же профессионал, – добавляет Сидоряхин.
– Ладно, – сдаётся Петров. – Бог с ним, с цветом. Но у вас там ещё что-то с перпендикулярностью?..
– Да, – с готовностью подтверждает Морковьева. – Семь линий, все строго перпендикулярны.
– Перпендикулярны чему? – уточняет Петров.
Морковьева начинает просматривать свои бумаги.
– Э-э-э, – говорит она наконец. – Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, – наконец находится она.
– Да конечно знает, – взмахивает руками Сидоряхин. – Профессионалы мы или не профессионалы?..
– Перпендикулярны могут быть две линии, – терпеливо объясняет Петров. – Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это геометрия, шестой класс.
Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:
– Петров, давайте без вот этого: «шестой класс, шестой класс». Давайте будем взаимно вежливы. Не будем делать намёков и скатываться до оскорблений. Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты собрались.
– Я тоже так считаю, – говорит Сидоряхин.
Петров придвигает к себе листок бумаги.
– Хорошо, – говорит он. – Давайте я вам нарисую. Вот линия. Так?
Морковьева утвердительно кивает.
– Рисуем другую… – говорит Петров. – Она перпендикулярна первой?
– Ну-у…
– Да, она перпендикулярна.
– Вот видите! – радостно восклицает Морковьева.
– Подождите, это еще не всё. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой линии?..
Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:
– Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со второй линией они параллельны.
Наступает тишина. Потом Морковьева встаёт со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.
– Ну… – неуверенно произносит она. – Наверное, да.
– Вот в этом и дело, – говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. – Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится больше…
– А можно мне ручку? – просит Морковьева.
Петров отдаёт ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных линий.
– А если так?..
Петров вздыхает.
– Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а не семь.
Морковьева поджимает губы.
– А почему они синие? – вдруг спрашивает Недозайцев.
– Да, кстати, – поддерживает Сидоряхин. – Сам хотел спросить.
Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.
– У меня ручка синяя, – наконец говорит он. – Я же просто чтобы продемонстрировать…
– Ну, так, может, в этом и дело? – нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. – У вас линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.
– Получится то же самое, – уверенно говорит Петров.
– Как – то же самое? – спрашивает Недозайцев. – Как вы можете быть уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.
– У меня нет красной ручки с собой, – признаётся Петров. – Но я могу совершенно…
– А что же вы не подготовились, – укоризненно говорит Сидоряхин. – Знали же, что будет собрание…
– Я абсолютно точно могу вам сказать, – в отчаянии говорит Петров, – что красным цветом получится точно то же самое.
– Вы же нам только что говорили, – парирует Сидоряхин, – что рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии, по-вашему?
– Кстати, да, – замечает Недозайцев. – Я же ещё спрашивал вас про синий цвет. Что вы мне ответили?
Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего места.
– Мне кажется, я понимаю, – говорит она. – Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы её называете? Перпер-чего-то-там?
– Перпендикулярность линий, да, – благодарно отзывается Петров. – Она с цветом линий никак не связана.
– Всё, вы меня запутали окончательно, – говорит Недозайцев, переводя взгляд с одного участника собрания на другого. – Так с чем у нас проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?
Морковьева издаёт растерянные звуки и качает головой. Она тоже запуталась.
– И с тем, и с другим, – тихо произносит Петров.
– Я ничего не могу понять, – говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок пальцы. – Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, если их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?
Морковьева кивает.
– И Сидоряхин тоже не видит проблемы, – продолжает Недозайцев. – Я прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?
– Геометрия, – со вздохом говорит Петров.
– Вы просто не обращайте на неё внимания, вот и всё! – произносит Морковьева.
Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего, но, как назло, все они начинаются со слова, совершенно неуместного в рамках деловой беседы.
Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:
– Петров, вы ответьте просто – вы можете это сделать или нет? Я понимаю, что вы специалист узкого профиля и не видите общей картины. Но это же несложно – нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.
– Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно! Невозможно!» Вы предложите нам своё решение проблемы! А то критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал! – поддакивает Сидоряхин.
Петров устало изрекает:
– Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии, а остальные – прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?
– Нас это устроит? – оборачивается Морковьева к Леночке и соглашается: – Да, нас устроит.
– Только ещё хотя бы пару – зелёным цветом, – добавляет Леночка. – И у меня ещё один вопрос, можно?
– Да, – мёртвым голосом разрешает Петров.
– Можно одну линию изобразить в виде котёнка?
Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:
– Что?
– Ну, в виде котёнка. Котёночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень здорово…
– Нет, – говорит Петров.
– А почему?
– Я, конечно, могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот – разные вещи.
– Котёнок, – уточняет Морковьева. – Не кот, а котёнок, такой маленький, симпатичный. Коты, они…
– Да всё равно, – качает головой Петров.
– Совсем никак, да?.. – разочарованно спрашивает Леночка.
– Петров, вы хоть дослушали бы до конца, – раздражённо говорит Недозайцев. – Не дослушали, а уже говорите «нет».
– Я понял мысль, – не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. – Нарисовать линию в виде котенка невозможно.
– Ну и не надо тогда, – разрешает Леночка. – А птичку тоже не получится?
Петров молча поднимает на неё взгляд, и Леночка всё понимает.
– Ну и не надо тогда, – снова повторяет она.
Недозайцев хлопает ладонью по столу.
– Так на чём мы остановились? Что мы делаем?
– Семь красных линий, – говорит Морковьева. – Две красным цветом, и две зелёным, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?
– Да, – подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.
Недозайцев удовлетворённо кивает.
– Вот и отлично… Ну, тогда всё, коллеги?.. Расходимся?.. Ещё вопросы есть?..
– Ой, – вспоминает Леночка. – У нас ещё есть красный воздушный шарик! Скажите, вы можете его надуть?
– Да, кстати, – говорит Морковьева. – Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза не собираться.
– Петров, – поворачивается Недозайцев к Петрову. – Мы это можем?
– А какое отношение ко мне имеет шарик? – удивлённо спрашивает Петров.
– Он красный, – поясняет Леночка.
Петров тупо молчит, подёргивая кончиками пальцев.
– Петров, – нервно переспрашивает Недозайцев. – Вы можете или нет? Простой же вопрос.
– Ну, – осторожно говорит Петров, – в принципе, я, конечно, могу, но…
– Хорошо, – кивает Недозайцев. – Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если потребуется, выпишем.
– Завтра можно? – спрашивает Морковьева.
– Конечно, – отвечает Недозайцев. – Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас всё?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до свидания!
Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встаёт и медленно бредёт к выходу. У самого выхода Леночка догоняет его.
– А можно ещё вас попросить? – краснея, говорит Леночка. – Вы когда шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котёнка?..
Петров вздыхает.
– Я всё могу, – говорит он. – Я могу абсолютно всё. Я профессионал.
|
