Постнагуализм

И здесь моя лапочка устроила на меня засаду.
— Вот ты говоришь про Свет Маниту, — сказала она, как только я начал разговор. — Что у тебя внутри он есть, а у меня нет. Ты правда веришь, что Маниту у тебя внутри?
— Да, — ответил я.
— А ему там не тесно? Не противно?
— Это только способ говорить. На самом деле, — я зажмурился, вспоминая Прописи, — у Маниту нет ни внутри, ни снаружи. Можно сказать, что мы существуем в Свете Маниту. И сами есть этот Свет. А в тебе, милая, есть только информационные процессы.
— Правильно. Но почему ты считаешь, что Свет Маниту способен освещать эти информационные процессы только через посредство твоих шести чувств?
— А как же иначе? — удивился я.
— Никак, если считать Маниту выдумкой человека. Но если считать человека выдумкой Маниту, то запросто. Просто ты не знаешь, что это такое — быть мной.
— Так ты есть?
Кая улыбнулась и промолчала.
— Почему ты молчишь? — спросил я. — Что плохого, если я пытаюсь лучше тебя понять? Разобраться, что в действительности управляет тобой и откуда берется твоя следующая фраза…
— Твой идиотизм как раз в том, — сказала Кая, — что ты стараешься понять это про меня — но не пытаешься понять, что управляет тобой самим и определяет твой следующий поступок.
— Управляет мной? — переспросил я, соображая, к чему она клонит.
Вообще-то она была совершенно права. Чтобы понять, как работает имитация, следовало сначала понять оригинал.
А Кая уже шла на бедного пилота в атаку.
— Что мотивирует тебя? Что заставляет тебя действовать из секунды в секунду?
— Ты имеешь в виду мои страсти? — спросил я, — Желания, вкусы, привязанности?
— Нет, — сказала она, — я не об этом. Ты говоришь о метафорах длиной в жизнь. О дурных и хороших чертах характера, о долгосрочных личных склонностях. А то, о чем говорю я, происходит в твоем сознании так быстро, что ты даже не замечаешь. Не потому, что это невозможно. Просто у тебя отсутствует тренировка.
Когда она начинает говорить непонятно, лучшая стратегия — валять дурака. Я сделал серьезное и сосредоточенное лицо (мне известно, что она два раза в секунду анализирует положение моих лицевых мышц).
— Тренировка? Ты полагаешь, мне надо ходить в спортзал?
Она недоверчиво покачала головой. Я перекосил лицо еще сильнее.
— То есть, по-твоему, я стремлюсь не к тому, к чему надо? Слишком увлечен материальным? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе звучало напряженное сомнение.
Она терпеливо улыбнулась.
— Ты и правда не понимаешь. Бедняжка.
Она чувствует, когда я пытаюсь над ней издеваться. И в таких случаях выбивает у меня оружие из рук, переключаясь на доверительную и полную сострадания простоту. Что меня вполне устраивает — если это произошло, значит, я ненадолго переиграл ее максимальное сучество.
Дамилола — один, Кая — ноль.
— Так тебе интересно узнать, что тобой управляет? Или это слишком сложная для тебя тема?
Однако. Я почувствовал укол раздражения — переиграть мою душечку было не так просто.
— Мной ничто не управляет, — сказал я, — Я сам управляю всем.
— Чем?
— Тобой, например, — засмеялся я.
— А что управляет тобой, когда ты управляешь мной?
Я задумался.
Лучше всего было говорить всерьез.
— Я выбираю то, что мне нравится, и отвергаю то, что мне не нравится. Так действует любой человек. Хотя, наверно, в известном смысле мной управляют мои склонности. Разумеется, под моим же контролем. Мои привязанности, да. Я же с самого начала сказал.
— Это почти правильно, — ответила Кая. — Но только почти. Люди склонны понимать слово «привязанность» как какую-то дурную черту характера, которую можно изжить. Но речь идет о мгновенных, постоянно происходящих реакциях, управляющих электрохимией твоего мозга.
— Мне нравится Кая, — пропел я, похлопывая ее по животику. — Кая моя сладкая девочка. Это привязанность?
— Нет, — сказала она. — Это бормотание слабоумного жирного сластолюбца.
Она произнесла это почти сострадательно, и именно этот нюанс и оказался тем крохотным сердечником, который прошел сквозь все слои моей брони. Но я не подал виду и сказал:
— Ну тогда объясни.
— Твое восприятие имеет определенную структуру, — ответила она. — Сначала твои органы чувств доносят до твоего мозга сигнал о каком-то событии. Затем мозг начинает классифицировать это событие при помощи своих лекал и схем, пытаясь соотнести его с уже имеющимся опытом. В результате событие признается либо приятным, либо неприятным, либо нейтральным. И мозг в дальнейшем имеет дело уже не с событием, а только с бирками «приятный», «неприятный» и «никакой». Все нейтральное, упрощенно говоря, отфильтровывается, поэтому остаются только два вида бирок.
— Схема ясна, — сказал я. — Непонятно, как это выглядит на практике.
— Помнишь, как ты чуть не расстрелял оркскую свадьбу?
Я действительно рассказал ей об этом однажды после допаминового резонанса, когда слова и слезы лились из меня как весенний дождь.
Это случилось в ту войну, когда мы с Бернаром-Анри проиграли тендер — я был очень зол, и под руку мне не стоило попадаться. Приходилось подрабатывать мелочевкой, и я полетел снимать оркскую свадьбу для этнографической программы. Для съемки надо было дождаться, пока орки напьются. Я нарезал круги над деревней, заскучал, и вдруг мне померещилось, что они поют «Из этой жопы хуй уедешь».
Я всей душой ненавижу оркские народные песни за их назойливый гомосексуальный подтекст, а тут мне вдобавок показалось, что поют про мои кредитные проблемы — я как раз о них думал. У меня внутри все сразу перевернулось и сжалось в комок. Я чуть не дал по свадебному столу очередь из пушки — а потом понял, что никто на самом деле не пел. Это был дверной скрип, пойманный дальней прослушкой. Я сам превратил его в повод для ярости. Я успокоился, и все остались живы.
— Помню, — сказал я.
— Вот об этом я и говорю. Ты имеешь дело не с реальностью, а с жетонами, которые твой мозг выдает себе по ее поводу, причем часто ошибочно. Эти жетоны похожи на фишки в казино — по одним отпускается эйфория, по другим страдание. Каждый твой взгляд на мир — это сеанс игры на зеленом сукне. Результатом являются удовольствие или боль. Они имеют химическую природу и локализованы в мозгу, хотя часто переживаются как телесные ощущения. И для этой игры тебе даже не нужен мир вокруг. Большую часть времени ты занят тем, что проигрываешь сам себе, запершись у себя внутри.
Она была права — пока что в моем казино шел чистый проигрыш.
— И что дальше? — хмуро спросил я.
— Привязанность вызывают не сами предметы и события внешнего мира, а именно эти внутренние химические инъекции эйфории и страдания, которые ты делаешь себе по их поводу. Почему так фальшивы все протесты против засилья так называемого «потребления»? Потому что вы потребляете не товары и продукты, а положительные и отрицательные привязанности мозга к собственным химикатам, и ваши слепые души всегда уперты в один и тот же внутренний прокладочный механизм, который может быть пристегнут к какой угодно внешней проекции — от Маниту до квасолы…
С некоторым усилием я вспомнил, что «квасола» — это оркский национальный напиток.
— Ты конченный наркоман, Дамилола, — продолжала она, — и весь мир для тебя — это просто набор поводов, который позволяет твоему мозгу ширнуться или сделать себе клизму. Клизма каждый раз делает тебя несчастным. Но уколы не делают тебя счастливым, а лишь гонят за новой дозой. С наркотиками всегда так. Вся твоя жизнь секунда за секундой — это постоянный поиск повода уколоться. Но в тебе нет никого, кто мог бы воспротивиться этому, ибо твоя так называемая «личность» появляется только потом — как размытое и смазанное эхо этих электрохимических молний, усредненный магнитный ореол над бессознательным и неуправляемым процессом…
Я даже не знал, что возразить. В таких случаях я перевожу все на игривую шутку.
— Если все люди — конченные наркоманы, лапочка, почему нас тогда не сажают в тюрьму?
Она думала только долю секунды.
— Потому что это наркобизнес самого Маниту. Торчков преследуют именно за то, что они лезут в него без спроса. И потом, в действительности вы и сидите в тюрьме. Просто вы боитесь это признать, поскольку тогда вам придется тут же сделать себе клизму, назвав себя лузерами.
Смысловая пауза помогла — я наконец сообразил, что сказать.
— Тебе сложно будет поверить, детка, но человек — это нечто большее, чем наркоман, отбывающий срок у себя внутри. У человека есть… Не знаю, идеал, мечта. Свет, к которому он идет всю жизнь. А у тебя ничего подобного нет.
Кая добродушно засмеялась. Я больше всего ненавижу именно это ее добродушие.
— Мой маршрут нарисован внутри меня программно, — сказала она, — а твой маршрут нарисован внутри тебя химически. И когда тебе кажется, что ты идешь к свету и счастью, ты просто идешь к своему внутреннему дрессировщику за очередным куском сахара. Причем нельзя даже сказать, что это идешь ты. Просто химический компьютер выполняет оператор «take sugar», чтобы перейти к оператору «rejoice 5 seconds».  А потом опять будет оператор «suffer», его никто никогда не отменял и не отменит. Никакого «тебя» во всем этом нет.
— Почему ты все время повторяешь, что никакого меня нет? Кто же тебя, по-твоему, каждый день трахает?
— Жирная слабоумная задница, — с очевидным удовольствием ответила она. — Кто же еще. Но из того, что жирная слабоумная задница каждый день трахает говорящую куклу, еще не следует, что во всем этом присутствует какая-то реальная сущность. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «я»?

  Настоящее искусство опережает жизнь!

"Ученые предсказали появление новой сексуальной ориентации".
https://news.mail.ru/society/31768589/

  Хотя у Пелевина, конечно, не об этом.

да не об этом-)))
 может об этом- Откуда все берется.

Из тебя самого. И докажу очень просто. Что есть все это? То, что ты видишь, слышишь, чувствуешь и думаешь в сей миг, и только. Такое сотворить мог только ты, и никто больше, ибо видят твои глаза, слышат твои уши, чувствует твое тело, а думает твоя голова. Другие увидят иное, ибо их глаза будут в другом месте. А если даже узреют то же самое, размышлять об этом станет чужая голова, а в ней все иначе.

Иногда еще болтают, что есть «мир вообще», который один для всех. Отвечу. «Мир вообще» — это мысль, и каждая голова думает ее по разному. Так что все по-любому берется из нас самих.

Но ведь не может быть, чтобы я сам создал себе такое мучение? Отсюда заключаю, что все это рассуждение есть лишь ядовитый укус ума, а сам ум подобен сторожащему меня зверю, и мой он лишь в том смысле, что приставлен ко мне сторожем. Дальше этого смертное умозрение пойти не сможет никогда.

Говорят, следует созерцать черноту с огнями, пока не смешаются глядящий и наблюдаемое. Тогда зверь перестанет понимать, где ты, а сам будет виден при любом своем шевелении. А после откроется дорога к Свету Маниту, но сам я там не был....


но обычно ложь так хитро замаскирована - .
Как по твоему то что пишет Виктор относится к литературе лЕтунской направленности.
 он вроде там же ответил,правда не о себе - Гадание по книге ::) ...  Смотрящий по Шансону сказал -????

— Кам, покажи ей – что такое негативные эмоции. Покажешь? Покажешь… я вижу, что покажешь:) – Каору быстро, по-деловому рассадила нас всех в определенном порядке. Меня она прислонила спиной к Мишель, та довольно запыхтела и обхватила меня лапками за живот… ну или чуть повыше…:) Кам сел прямо напротив меня и взял управление игрой в свои руки, Каору села рядом с ним.

— Сначала мы немного сдвинем твое восприятие самым элементарным путем – с помощью кислородного отравления, а затем я помогу тебе занять ту позицию, из которой ты увидишь.

— Увижу что?

— Не важно, давай – сделай двадцать глубоких вдохов-выдохов, потом глубоко вдохни и задержи дыхание, а Мишель сдавит твою грудную клетку. Все в детстве этим баловались, не бойся. Когда почувствуешь, что начинаешь терять сознание, пристально смотри мне в глаза, хорошо? Смотри в глаза, поняла?!

— Ну хорошо, я начинаю.

Двадцать вдохов-выдохов полной грудью дались непросто – я думала, что не смогу, но дотянула, и на последнем вдохе крепко зажала воздух в легких, Мишель плавно наращивала давление, и я стала уплывать, из последних сил удерживая свое внимание на глазах Кама. В какой-то момент я уже почти совсем потеряла сознание – в ушах гул, в груди – холод, перед глазами – наползающая чернота, и вдруг словно что-то зацепило меня за… не знаю, как это выразить. Среди распадающейся картины мира, посреди распавшейся меня самой, образовался островок – сначала я просто держалась за это ощущение, не отдавая отчета в том – что же происходит, но от этого островка стали расходиться волны ясности, зрение и слух стали возвращаться, Мишель постепенно ослабила давление, и наконец полностью отпустила руки.

— Не прекращай смотреть прямо в мои глаза, хорошо? – голос Кама немного приглушен, словно заложило уши.

В этот момент я поняла, что его глаза и были тем островком, который не дал мне провалиться в бессознательное состояние. Сосредоточение на его взгляде удивительным образом поддерживало состояние свежайшей ясности, четкого видения того, что меня окружает, но с другой стороны я не понимала – отчего возникает такое ощущение кристальной четкости, потому что все окружающие предметы я видела боковым зрением так же, как обычно, и даже чуть более расплывчато.

— Не отрывай взгляда от моих глаз и осмотри боковым зрением мое тело, ты что-нибудь видишь необычное?

Необычное? Нет, я ничего необычного не видела…

— Смотри на края картинки, на границы!

— На края?

— Сосредоточься боковым зрением на видимых границах моего тела!

— Вижу! – непроизвольно вырвался вопль.

— Описывай то, что видишь.

— Прямо по всему контуру твоего тела проходит яркая, белая светящаяся полоса, словно все тело излучает что-то.

— Смотри еще на эту полосу боковым зрением, сосредоточься, добейся того, чтобы картинка была совершенно отчетливая.

Еще минуту я поколебалась в этом странном восприятии, но быстро уловила, от чего оно мутнеет, а от чего становится ярче.

— Теперь переведи свой взгляд с моих глаз на это свечение, но не торопясь, медленно, обведи взглядом все мое тело.

— Да, да… получается… у меня получается, я вижу.

Я обводила взглядом его тело по контуру и везде видела это яркое свечение, шириной примерно сантиметров пятнадцать. Граница свечения полностью соответствовала всем изгибам тела.

— Сейчас ты находишься в состоянии необычной для себя реальности, ты видишь то, что обычно глазами не видишь. Не совершай резких движений, не поддавайся ложной уверенности, чутко следи за настройкой своего состояния, чтобы не потерять, не сбиться, ты поняла?

— Да. Что дальше?

— Теперь снова верни взгляд мне в глаза, медленно, не теряя при этом настройки на белое свечение. Медленно, Майя, медленно…

Я чувствовала себя как неопытный пловец под водой – все движения замедлены, мир видится немного иначе. Самое просто движение требует некоторых усилий, в данном случае усилия нужны были, чтобы не потерять состояние, при котором я могла отчетливо видеть белое свечение. Я перевела взгляд в глаза Кама.

— Смотри не отрываясь.

Да я бы уже и не смогла оторваться… жутко напоминает то, что тогда в сновидении происходило с «его» глазами… КАК ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ!!!?? Наверное, у меня отвисла челюсть или что-то в этом роде, потому что Кам твердым голосом медленно продолжал повторять: «Не отвлекайся, просто смотри». А отвлечься было на что… его глаза ПРИБЛИЗИЛИСЬ ко мне так близко, словно я рассматривала их в упор, да еще и через лупу. Эта картинка словно накладывалась на другое видение мира – обычное, в котором Кам сидел в метре от меня.

— Не раздваивайся, не занимайся пустяками, сосредоточься на крупном плане! – голос немного приглушен, как через вату.

Хорошо, сосредотачиваюсь на его глазах, какие огромные… озера… глубокие озера невероятно пронзительного голубого цвета…

— Теперь посмотри первым зрением на мое тело. Что ты видишь?

Снова перевожу внимание на «общий план» — вот это да…!

— Что ты видишь, Майя? Говори.

— Я вижу… я вижу не знаю что, Кам:) Что-то удивительное…

— Меньше эпитетов, моя девочка, говори по существу, — горячий шепот в ухо и приятный взрыв в левом сосочке, растекающийся по груди – это Мишель резко сдавила его своими пальчиками… да, тонизирует, отрезвляет:)

— Я вижу… цвета, много цветов, они такие… которые никак не назвать, я не знаю, как их назвать, я таких никогда не видела, оранжевый… но это не оранжевый… фиолетовый… ну как можно ЭТО назвать «фиолетовым»… у меня нет слов…

— Хорошо, все правильно. А теперь переведи взгляд на Каору и смотри внимательно – внимательно!

Голос приобрел колокольный оттенок, и внезапно я увидела, как черная тень мелькнула и вонзилась в тело Каору! От неожиданности я вздрогнула.

— Видишь, девочка? – снова шепот Мишель в ухо. – Смотри дальше.

Снова мелькнула тень, словно отразилась от множества граней, с невероятной скоростью пронеслась и исчезла (и как я вообще могу видеть что-то, носящееся с ТАКОЙ скоростью!).

— Что она видит? – вопрос Каору, но явно не ко мне.

— Пока только тени.

(Откуда он знает!?)

— Майя, соберись, не расползайся. Это не тени, смотри внимательнее!

Уперлась взглядом, поджала губы, смотрю… Еще тень, еще.

— Только тени, Кам, больше ничего не вижу.

— Смотри внимательнее, притяни картинку поближе.

— Как??

— Не спрашивай, делай! «Как» пусть тебя не волнует, делай, я помогаю тебе!

Притянула… тени увеличились, стали более… осязаемыми, что ли.

— У них есть цвет, Майя, смотри – какого они цвета.

Нет у них цвета, просто тени… Вдруг одна из теней перестала носиться вокруг Каору, словно развернулась, как истребитель, и резко надвинулась на меня, стала огромной, иссиня-черной, удар! Она ударила меня! Еще удар! Как больно! Словно колючую проволоку протянули по моим кишкам, по груди.

— Ударь в ответ, не спи!

Бью – не знаю как, но бью, еще, еще, она не отступает, испытываю пьянящую ярость борьбы и дикий страх одновременно.

— Усиливай ярость, наполняй свое усилие!

Усиливаю, наполняю – не знаю «как», но делаю все это! Тень разворачивается в очередной боевой заход, сейчас долбанет, так долбанет… собираюсь с силами, чуть не взвывая от напряжения, удар! Я снова не смогла ее остановить, и снова боль растекается по телу. Что же будет дальше? Новый боевой разворот темной гадины, вспыхнул страх, размеры твари стали невероятно огромными, казалось, что она не просто заслоняет от меня весь мир, она словно обволакивает, душит, бьет и душит, и в этот миг я завопила во весь голос – «Кам! Кам!». «Вторая» картинка сразу прояснилась, я снова стала видеть Кама прямо сквозь грозовую черноту нависшей тени, и тут же почувствовала, как меня что-то заполняет, в меня или из меня лился какой-то сильный поток – трудно описать, на что это было похоже – все клокотало, но не бурно, а очень тихо, было состояние на грани смеха и слез, и стало так радостно, что я боялась спугнуть это ощущение, появилась безбрежная симпатия непонятно к кому, и плотная атакующая тень вдруг рассыпалась миллионами кусочков, сверкающих мириадами блестящих граней, отливающих ярко-красным. Цвет очень густой, но какой-то тяжелый, странно это говорить про цвета, но в них появилось совершенно новое качество, которое я и пытаюсь описывать словами «тяжелое» или «сияющее», как было с теми цветами, которые я видела в глазах Кама. Густые, тяжелые оттенки красного переливаются, перетекают, сверкают гранями, и вдруг… это безумие, нет, это безумие!

— Видит?

— По-моему, видит, видит… — Каору и Мишель тихо переговариваются между собой.

— Этого не может быть… — это уже мой голос.

— Ну точно, видит, — хрустальный смех, какой приятный, он меня сносит в сторону, все расплывается…

Очнулась я на руках Мишель. Кам, не теряя ни секунды, продолжал управлять мной.

— Не теряй времени, прямо сейчас опиши то, что увидела в самый последний момент, иначе забудешь, заставишь себя поверить в то, что ничего этого не было. Приучись сразу же описывать свои необычные восприятия, особенно переживания. Это помогает преодолеть автоматизм встроенного скептика.

Что я помнила… То, что я помнила, этого не могло быть.

— Ты будешь говорить, или ты уже начала убеждать себя в том, что ничего не было?

— Кажется да, уже начала…

— Майя, говори все подряд, не выбирая слов, пусть это звучит глупо. Слова ты подберешь потом – просто говори все, что придет на язык, даже если это будет казаться тебе полной чушью.

— Ну хорошо… Я видела существо, дикое, непохожее на нас, оно было живое и обладало сознанием, оно понимало, что я вижу его, и его это взбесило, но это не было человеческими чувствами, это было что-то иное, слова не те… Мы оба – я и оно – понимали, что понимаем, что… уф… запуталась. Что это было?

— Негативная эмоция, конечно:) Вернее – сначала ты видела негативную эмоцию, а потом ты видела ТО, что за ней стоит.

— ??

— А ты думаешь, «негативная эмоция» — это что?

— Ну… я не знаю, Кам… вот то, что я испытываю.

— Конечно это то, что ты испытываешь, разумеется, но я не об этом… предположим, ты закрыла глаза и к тебе подошла собака – она трется об тебя, лижет, покусывает, ну вот как Мишель сейчас…:), и ты все это чувствуешь, и если тебя спросить – «что такое собака», то ты скажешь, что это вот то, что ты чувствуешь, но что стоит за тем, что ты чувствуешь? Ведь «собака» — это не просто набор тех ощущений, которые возникают, когда она к тебе прикасается, это что-то большее, и если ты теперь откроешь глаза, то возникнут новые восприятия «собаки» — ты сможешь увидеть ее, увидеть ее глаза, ее эмоции, радость и прочее, и тогда на вопрос – «что такое собака» ты уже не ответишь, что это набор таких-то ощущений шерсти и лап – ты уже опишешь ее как личность, потому что ты воспримешь ее иначе, ты увидишь ее как личность. Пойдем дальше – а что стоит «за» тем, что ты воспринимаешь как личность? Понимаешь мой вопрос?

— Вопрос понимаю, да, совершенно ясно понимаю, но никогда не думала об этом…

— Конечно, для тебя мир – это мир «объектов», где в качестве объекта выступают и совокупности ощущений, и эмоций, и мыслей. Но что стоит «за» этим?

— Откуда же мне знать?

— Вот именно – неоткуда тебе знать, и пока что ты можешь лишь рассудочно поставить перед собой такой вопрос, но поставить ты его сможешь, лишь сумев испытать ясность, иначе никакого вопроса ты не поставишь, но это другая тема…, так вот пока ты перед собой так не поставишь вопрос, у тебя не сможет появиться и желание разрешить его, найти ответ.

— И что это будет за ответ?

— Ты ждешь каких-то слов, что ли?

Не могу понять… его взгляд и ласковый и строгий одновременно, причем мимики вообще сейчас нет, словно ласка и строгость излучаются его лицом…

— А что?

— Ответом не будут слова. Представь себе, что ты слепая и тебе рассказывают про собаку, которая сейчас для тебя лишь совокупность  ощущений…

— Ну да, я поняла, ясно. Ответом могу быть лишь новые восприятия.

— Верно. Новые восприятия. Если ты поставишь перед собой вопрос, порожденный переживанием ясности, если испытаешь желание получить ответ, то ответ возникнет именно в виде новых восприятий. Это могут быть известные тебе типы восприятий, но могут открыться и совершенно новые. Сейчас у тебя нет возможности сделать это самостоятельно, и я помог тебе получить «ответ» на вопрос «что такое негативная эмоция» — я передал тебе на время способность иметь новые восприятия, и теперь ты понимаешь, что «негативная эмоция» — это не только «то, что ты называешь восприятием негативной эмоции» — это еще и нечто такое, взаимодействие с чем ты и воспринимаешь как «негативную эмоцию». Понимаешь разницу?

— Конечно!

— Теперь ты знаешь, что негативная эмоция – это нечто, что порождается в момент твоего взаимодействия с этим «существом», и ответ на вопрос «что это за существо» также требует возникновения новых восприятий, которые и будут ответом.

— И что это за существо?

— А какие восприятия у тебя есть, чтобы получить ответ? Ты снова хочешь просто голых слов? Хочешь создать себе новую религию взамен старой? Мы здесь не плодим религии, здесь мы от них освобождаемся.

Мишель высвободилась из-за спины, села сбоку, облапила меня и плотоядно осматривает со всех сторон.

— Левые «ультра» интерпретируют свои восприятия, связанные с тем сознанием, которое ты восприняла, как то, что это некие существа, которые питаются нами, а то, что мы называем «негативными эмоциями», это просто способ получать это питание – настолько же разнообразное, насколько разнообразны сами негативные эмоции.

— Так мы кормим их своими эмоциями?

— Нет, повторяю еще раз – негативные эмоции – это такие специфические восприятия, которые порождаются в момент нашего взаимодействия с этими существами и сопутствуют процессу «поедания» нас ими. Ну все равно, как еда имеет питательность и вкус. Вкус – это негативные эмоции, а питательность – нечто другое, о чем я пока тебе рассказать не смогу – тут нужны не слова, а опыт, которого у тебя пока нет. И если человек объявляет войну негативным эмоциям, тем самым он перекрывает питательную струю этим существам, и эти существа, в отличие от многих других, проявляют ответную реакцию, которые левые ультра склонны интерпретировать как «войну». С их точки зрения эти существа объявляют войну каждому, кто пробует устранить негативные эмоции, именно поэтому так легко научиться кататься на доске с парусом, решать сложнейшие уравнения, и так сложно устранить самую простенькую негативную эмоцию.

— Ты все время говоришь «склонны интерпретировать», а что происходит на самом деле? – разговор захватил меня настолько, что я потеряла всякое представление о времени.

— А что такое «на самом деле»? Есть совокупности восприятий, есть непротиворечивые на данный момент их интерпретации, есть еще такое явление, как резонанс интерпретации с переживанием Ясности, есть еще много того, о чем ты не имеешь пока что ни малейшего представления. Левые ультра видят в своей борьбе с негативными эмоциями реальную войну с поработителями, с угнетателями, вампирами, присосавшимся к нам, и относятся к этому предельно серьезно – как к самой настоящей войне. Ты сможешь посмотреть, как и чем они живут, сможешь, если захочешь, почувствовать атмосферу их поиска, их борьбы.

— А тебе эта атмосфера не нравится? Почему ты не «левый ультра»?

— Я склонен интерпретировать свои восприятия несколько иначе, иначе говоря складывающаяся у меня резонансная интерпретация выглядит несколько иначе.

— А как же…

— А никак! – все трое одновременно рассмеялись. – Никак! Нет абсолютной истины, Майя, нет «линии партии», нет «на самом деле». Мир таков, каким ты его воспринимаешь, и если нам по пути, то нам по пути, а если нет – то и нет. Мы – путешественники по океану сознания, и наш корабль – это искренность, паруса – это стремление, а матросы – желания.

Кто или что управляет тобой, когда ты творишь?

предпочитаешь одесский вариант ведения беседы- ?)
 Творчество идет из Нагуаля,но должно пройти через ум .Что бы обрести доступную форму. если о творчестве - управляет Дух.

А Вы не замечали, что он не только одесский - он эзотерический.


Значит, не все сотворяю я - как-то соучаствуют Дух и Нагваль? ))

конечно -.но видят ли это окружающие -? .раз уж говорим эзотерическим языком.

А кто сотворяет окружающих?

а тут ответ нужно самому найти.Он и будет определять вектор движения в этом не постижимом мире. Мой для меня.

Кам стянул футболку, и я с удовольствием провела ладонью по его животу и по спине на глазах изумленных туристов-индусов, стекающих нам навстречу. Для них это просто разврат.

— Первое. Мы видим, что многие люди учатся очень сложным вещам – решению дифференциальных уравнений, езде на одном колесе и так далее. Но научиться устранять даже самую элементарную негативную эмоцию… я буду говорить просто «НЭ» – так короче, так вот устранить НЭ оказывается очень сложным, почти невозможным делом. И это при том, что на самом деле каждый человек имеет опыт того, что в схожих ситуациях НЭ могут возникнуть, а могут и не возникнуть. У каждого есть опыт озаренных восприятий – нежности, влюбленности, симпатии, радости, так что есть из чего выбирать. Отсюда возникает предположение, что есть сторонние силы, которые не позволяют человеку совершать эти усилия, причем действуют эти силы в разных направлениях.

— Второе. Обрати внимание вот на какой странный момент. Как только возникло христианство, сразу же возникли ереси. Как только возникает какая-либо теория, немедленно находятся люди, которые эту теорию начинают подкапывать, исследовать, пытаться опровергнуть. На Земле нет единой религии – существует десяток «основных», и тысячи их разновидностей. Люди не ходят строем – им нравится ходить туда, куда им хочется. Если правительство принимает программу развития страны, тут же находятся правозащитники, адвокаты, политики, которые ради своих целей начинают эту программу «валить», менять. Если общепринято, что Америки нет, тут же находятся люди, готовые плыть и искать ее. Если считается, что публичный секс – это «плохо», тут же сотни людей демонстративно обнажаются на улицах. Ты сама можешь привести сходу сотни примеров такого рода, а теперь посмотри на НЭ. Странным образом все человечество ПОГОЛОВНО верит в то, что жить без них нельзя, что устранить их невозможно, и идеи такого рода будут восприняты в лучшем случае с недоверием, а в худшем – с агрессией и в Австралии, и в Японии, и где угодно. Эдакая всемирно распространенная религия, против которой никто не выступает! В справедливости которой никто не сомневается! Нет ни одного человека, который бы заявил, что ставит перед собой целью полное освобождение от НЭ! Тотальное общественное согласие! Это очень, очень странно. Теперь представь себе, что ты – пастух, ты пасешь коров. Лучший способ сохранить в целости стадо, это сделать так, чтобы коровы даже и не думали о том, что существует какая-то другая жизнь вне загона, тогда они не только не будут штурмовать ограду, они даже искать ее не будут, даже думать о ней не будут, просто ткнутся лбом и повернут обратно. А если какая-то корова по «глупости» поставит перед собой такую задачу, ее вмиг атакует вся армия встроенных институтов, начиная от морали, и кончая откровенным насилием.

— Пошли дальше. Третье. Посмотри, как люди реагируют на эпидемии, на войны. Допустим, целый город заболел гриппом – всем очень плохо, люди непрерывно страдают, теряют здравый смысл от боли, их здоровье резко ухудшается, начинаются другие болезни… Что предпримет население? Оно аккумулирует все силы, введет принудительную вакцинацию, больных изолируют от остальных, и вообще поднимется ужасная шумиха. А теперь смотри – НЭ поразили весь мир, причем люди непрерывно их испытывают, степень поражения этой болезнью просто ужасающа. Не надо никому объяснять, что НЭ – это страдание, всем и так это ясно. «Ты сделал мне больно» — типичная реакция в ответ на действие, после которого человек испытал обиду, ревность, злость, да любую НЭ. Люди понимают, что НЭ — это страдание, но они НЕ ДЕЛАЮТ НИЧЕГО для того, чтобы хотя бы попробовать подумать – как решить эту проблему, как перестать страдать, как убрать источник страданий. Разве это не странно? Разве не странно то, что люди, так стремящиеся к довольству, комфорту, здоровью, НИЧЕГО не делают против одного из основных своих страданий? Ну и снова представь себя пастухом. Если процесс дойки будет доставлять коровам мучение, то ты постараешься сделать так, чтобы они стали относиться к этому мучению как к чему-то само собой разумеющемуся, чтобы у них и мысли даже не возникло о том, что тут что-то можно предпринять.

— Дальше. Четвертое. Посмотри на нашу культуру, на книги, кино. Нет ни единой книги, где бы не культивировалась та или иная форма НЭ, не подавалась как то, что делает жизнь глубже. Та книга, тот фильм считаются хорошими, которым удается вызвать много разных эмоций, а посмотри на состав этих эмоций? В лучшем случае пять процентов радости и нежности, и остальное – НЭ. Если бы ты была пастухом – конечно ты бы позаботилась, чтобы коровы имели культуру, запрещающую им смотреть за ограду, влекущую их испытывать привязанность к родному стойлу, страдать при одной мысли о том, что стойло можно покинуть.

— Пятое. Посмотри на такую науку, как психология. Ну казалось бы – кто как ни психологи должны исследовать, искать пути к счастью, к свободе? Они и ищут, только как? Посмотри – как они это делают и где ищут? Умный пастух непременно создаст «психологию», которая будет искать свободу от стойла… в самом стойле, конечно же. Вот тебе лишь один пример — в Великобритании под эгидой не кого-нибудь, а Королевского научного общества проводят семинар ученых-психологов по проблемам человеческого счастья, и в частности обсуждают «эпохальное» открытие некоего  Мартина Селигмана (американского психолога из университета штата Пенсильвания) — теорию «позитивной психологии». Он создал эту теорию, проработав 30 лет над изучением депрессивных состояний, и в процессе работы понял, что нужно отталкиваться не от плохого настроения, а от хорошего. По его мнению, изучив то, что чувствует счастливый человек, можно понять критерии счастья. Эти критерии, по его мнению, впоследствии можно будет проецировать на несчастных людей, обучая их быть счастливыми. Селигман после обнародования своей теории получил на исследования 30 миллионов долларов, и теперь совместно с учеными из Кембриджского университета он намеревается продвигать свою теорию в Европе. Казалось бы, что тут особенного? Вот тебе, Майя, что-нибудь кажется подозрительным в этой его теории?

— Да нет… вроде нет, ищет человек рецепты счастья:)

— Ну вот видишь, и тебе ничего не кажется подозрительным. А суть-то в том, что обычный человек, прочтя все это, подумает: «ага, ну слава богу, наконец-то они скоро найдут рецепты счастья и меня осчастливят, спроецируют на меня нужное состояние. И в результате он сидит и ждет у моря погоды – когда же изобретут пилюлю счастья. И уж конечно, ему и в голову не придет искать что-то самому. Как можно! Ведь вон великие ученые из крупнейших университетов никак не могут придумать, как стать счастливым, куда уж мне… Все ждут пилюль счастья, и никто даже не думает о том, что все только в его руках. Таким образом подобная «наука» просто обрубает в людях всякую поисковую активность.

— Нет, ну это… погоди, ты что же, хочешь сказать, что эти существа переодеваются людьми, спонсируют тупиковые направления…

— Конечно нет:). Впрочем, неудивительно, что даже сейчас тебе в голову приходит самый бессмысленный вариант, заведомо фантастический. Зачем это надо? Эти существа имеют самое что ни на есть прямое влияние на любого человека, ведь они управляют его эмоциями! А ты думаешь, они его мыслями не управляют, привязав их к эмоциям, ограничив свободу мысли жесткими рамками установленных неведомо кем концепций? Представь себе, что у тебя есть такая возможность – стать царем мира! Одному человеку ты внушишь ненависть к нежелательным для тебя людям и теориям, другому – другое и так далее. Так что сидят вот эти ученые и слушают докладчика, и они ведь его не просто слушают, они испытывают эмоции, Майя. Их мысли ограничены концепциями. Возьми в руки контроль над их эмоциями и мыслями, и ты получишь все остальное.

— С эмоциями я согласна, но насчет концепций… ученые как раз и…

— Ученые – это обычные омраченные люди. Они могут решать уравнения или исследовать те же самые эмоции, но спроси любого – почему старших надо уважать, и он с выпученными глазами скажет: «ну это же очевидно», «ты что, маленькая, не понимаешь?» «это устои общества» и так далее. А спроси его – почему он живет со своей женой, какие именно ее восприятия ему нравятся? Тут он каким бы ни был светилом, а выдаст тебе порцию агрессии и бессмысленных фраз. У тебя много иллюзий в отношении ученых. Пообщайся с ними. Каждый имеет свой жесткий набор концепций, за пределы которых он не то что не может выбраться, но даже подумать об этом не смеет. И поскольку у разных людей набор этих жестких схем несколько различен, то им никогда не понять друг друга. Натуральное вавилонское столпотворение. Если бы я был богом, озадаченным разрушением башни, я  бы никогда не занимался такой ерундой, как давать разным людям разные языки – что толку? Они тотчас создали бы словари или выучили чей-то один язык. Я дам им разные концепции, оградив их охраной из НЭ, и вот тогда результат будет достигнут, потому что вместо дискуссий и рассуждений люди просто плюются друг в друга своими концепциями, не имея ни малейшего желания подумать о том – почему они считают свои концепции безусловно верными.

— Чем дальше ты говоришь, тем неуютнее мне становится…

— Идем дальше, Майя. Представь себе, что какая-то корова взбесилась, протрезвела и рвется наружу, в прерию, начинает бодать рогами изгородь и расшатывать ее, и вообще ведет себя неприлично. Что ты, как пастух, сделала бы? Давай подумай вместе со мной.

— Ну… я бы укрепила ограду первым делом.

— Правильно. Если ты начнешь заниматься практикой прямого пути, ты обнаружишь, что НЭ становится БОЛЬШЕ, что они начинают проявляться активнее, ярче, и даже порой начинает казаться – да что же это за практика такая, в результате которой НЭ все больше и больше! Если ты начинаешь заниматься практикой остановки на грани оргазма – тот же эффект! Первое время ты просто начинаешь разрываться от НЭ и от желания кончить! Вот это и есть процесс наращивания забора перед нашей буйной коровой…

— Кам… я понимаю, что ты сейчас ничего не придумываешь, ты в самом деле всего лишь показываешь мне то, что и так каждый знает, но… мне по-настоящему становится страшно.

— Что еще ты стала бы делать с этой коровой, если она несмотря ни на что продолжает ломиться сквозь ограду, и того и глядишь пробьет сейчас дыру, и мало того, что сама убежит, так еще и других потянет?

— Ну не знаю… что касается именно меня, то я наверное ее отпустила бы:) Зачем с ней так уж возиться… или убила… ой…

— Вот именно.

— Кам, ты считаешь, что есть реальная угроза жизни тому, кто пытается устранять НЭ??

— Нет, я так не думаю. У меня нет оснований так думать, потому что все те, кто занимается практикой, не только не умирают, но наоборот, имеют исключительное здоровье. Это, кстати, и является причиной того, что я не всецело поддерживаю интерпретацию этих существ, как враждебных нам сил. Ну шла ты по дороге, увидела коровку, молочко вкусное у нее… ну одену поводок, поведу за собой, тем более, что она и не против… ах против?… потянем ее посильнее… сильно против?… ну ладно, иди дальше. Я придерживаюсь именно такой интерпретации. Когда веревка натягивается уж слишком сильно, нас отпускают.

Конечно, я ничего такого не сотворял. Мои глаза, уши,  голова и даже мысли в ней - это все не я. Про то и речь у Пелевина.

Есть хорошая аналогия в культовом фильме Револьвер .... Его первой разводкой было - ......

Не смотрел. Чего он там?

образ - фонетически сложно передать .Кино стоящее. https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4307711