Понравился термин "биосферный фашизм"
, хотя более точным был бы термин "диктатура человека/человечества", когда каждый человек имеет право подойти к любому животному и
расхуячить раскулачить его
.
Итак, начало новому миру положено, но в отличие от работы Природы, юная Вселенная создавалась в обратном порядке. От своего венца, человека, до новых космогоний в конце. "Наступает новая эпоха магического истолкования мира, истолкования с помощью воли, а не с помощью знания. Истины не существует — ни в моральном, ни в научном смысле", — набрасывает Гитлер контуры нового мировоззрения.
Собственно говоря, мировоззрения как такового больше не существует. Мировоззрение и есть мир, управляемый волей. На "Эннеады" Плотина в Германии был большой спрос. Новый человек может все. В десятки раз перевыполнить план, изменить течение рек, воспитать пшеницу. Лысенковщина в СССР и горбигерианство в Рейхе конечно же не были обскурантизмом. В этих "науках", как и в алхимии, есть две цели: внешняя, пропагандируемая, и внутренняя — известная только посвященным.
Манипуляция объектом в магических искусствах — только проформа для изменения самого манипулятора. Воспитывая пшеницу, современные чародеи на самом деле разливали в обществе эликсир уверенности — "наш человек" может все. Он не раб природы, а ее господин. Но вернемся к фюреру. Приписав себе искупительную роль, освобождающую массы от бремени совести и свободы выбора, не нуждался ли он сам в искуплении, до конца ли он веровал в свое избранничество, не руководили ли им иные силы, недоступные нашему восприятию? И неужели, как не раз декларировал этот бывший акварелист, его жизнь была воплощенным служением нации? Но Бразиллаш считает, что "…имей Гитлер в распоряжении народ, который более, чем немцы, годился бы на службу его высшей задаче, он не задумался бы выкинуть Германию на свалку". На пороге катастрофы Гитлер и сам не скрывал этого. "Если войну не спасти, — говорил он Шпееру, — народ тоже должен погибнуть. Не нужно заботиться о том, что потребуется немецкому народу, чтобы влачить примитивное существование в будущем. Наоборот, все лучше уничтожить. Ибо народ оказался слабым, и будущее принадлежит исключительно восточному народу, как более сильному. Уцелели в борьбе только неполноценные, лучшие пали". Вот вам и национализм Гитлера — ширма!
Как-будто можно ставить точку: Гитлер параноик и некрофил. Обещал своему народу господство и славу, не получилось — бросил, придавил, размазал. А может, бросили его самого? И вот он, словно забытый старшими ребенок стучится во все двери. С грохотом летит на пол посуда, он подходит к одной двери — слушает. Молчание. Вот он ломает игрушки — опять тишина. Мучает кошку — откликнитесь. Но в душераздирающие вопли животного не вклинивается ни единого звука ОТТУДА. Никто его не пытается остановить. Ему нужен отклик, свидетельствующий об ИХ присутствии. Отклик — заветная мечта всех жертводателей. Какой — не суть важно. А он, поверив ИМ, он заваливает Землю трупами, он приносит гекатомбы и тератомбы жертв, ни на день не остывают капища Освенцима и Бухенвальда, за короткое время он выдает столько гавваха, сколько не дали все мучители мира за всю историю страданий, наконец, он отдаст на разрушение города Германии, устраивает новый потоп, истребляя при этом 300 тысяч берлинцев. И чем воздают ему — молчанием, словно и не было никогда эпифании темных могуществ. Теперь он должен умереть. И вера, что с ним умрет все, поколеблена. Вместо того, чтобы в посмертии воссесть одесную престола темных могуществ, его удел — обожженный труп и проклятия веков.
"Сомнения и страх сжимают горло. Он снова хрипит. Он болен. Он пробует свой пульс. Он испуган. Он весь потен. Он дрожит. Пророчество, последний гороскоп! Он упустил из виду предостережение!
Одиночество подавляет его. Он боится одиночества. Что-то ужасное скапливается вокруг него, когда он один. Он должен видеть людей. Он должен действовать. Ему нельзя думать. Только действовать!
Он идет к лифту".
Говорит Гитлер. Зверь из бездны
Раушнинг Герман Адольф Рейнгольд
