Размышляя над вопросом, зачем нужны сновидения, я уточнил свое понимание, высказанное ранее.
Сталкинг учит обогащать логику дневной жизни видением альтернатив. На вскидку - культивирование необычного поведения это запуск трека делания по новому маршруту, то есть выбор и осуществление нового варианта выполнения привычных дел.
Сновидение учит привносить логику и осмысленность в иллюзорное буйство дримминга. Для примера, задача понять, что ты во сне, требует минимальной критичности, чтобы по нелепости сюжета понять, что это сон.
Сталкинг занимается повышением эффективности восприятия, главным содержанием которого является накопление частных сведений о мире и преобразование их в понимание и абстрактное знание о мире.
Сновидение занимается повышением эффективности снов. Но, что такое сон в контексте познания? Это обратный восприятию поток. Абстрактное знание и понимание проецируются в создание моделей мира и его частных аспектов. Лучший способ систематизации и закрепление знаний это их применение, пусть и на весьма аматорском уровне (имеется ввиду примитивность и абсурдность обычных снов). Практика сновидения ведёт к тренировке этой естественной способности моделировать изученное.
Для успешной творческой деятельности практика сталкинга тренирует индукцию (способность обобщать частности в абстрактное знание), а практика сновидения тренирует дедукцию (способность предвидеть ряд частностей на основе абстрактного знания).
Хорошо помню, что 5–7 лет назад некоторые наши ортодоксальные духовные искатели предупреждали неофитов о различном вреде – как духовном, так и телесном, – происходящем от практики осознанных сновидений. Поспешу успокоить читателей:
последние исследовательские данные опровергают этот предрассудок. Джейн Гакенбах сообщает, в частности, о результатах психологического исследования сновидящих группой ученых под руководством Марка Благроува. Эту цитату стоит привести:
«Благроув, Белл и У илкинсон (2010) обнаружили определенные психические способности, в отношении которых сновидцы, часто видящие осознанные сновидения, превосходили других. Кроме того, группа Благроува занималась исследованием локуса контроля у сновидящих. В их исследовании была обнаружена связь между осознанностью в сновидении и ярко выраженным внутренним локусом контроля, или, иначе говоря, с выраженной интернальностью.
Так, Благроув и Харнелл обнаружили сильную потребность в познании и заметное усиление творческого потенциала у тех людей, которые часто переживают состояния осознанности в сновидении – независимо от того, проявлялись ли до этого творческие способности».
Образ современного сновидца, который регулярно входит в осознанное сновидение, можно описать следующими словами:
ответственный за события и обстоятельства собственной жизни, творческий и испытывающий потребность в познании (любознательный).
Но, в целом эти две практики взаимно пересекаются в силу взаимозависимости конкретного и абстрактного.