https://lurkmore.co/%D0%9E%D0%BC%D0%B0%D1%80_%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%B0%D0%BC«
Дураки мудрецом почитают меня,
Видит бог: я не тот, кем считают меня,
О себе и о мире я знаю не больше
Тех глупцов, что усердно читают меня.
»
— Омар Хайям о луркоёбах
Собственной персоной. Пикча растиражирована в Интернете миллиарды раз
Омар Хайям (Гияс ад-Дин Абуль Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури, басурманск. عمر خیام) — расовый араб. То есть, на самом деле, Омар был персом, но всеми воспринимается именно как араб. Поэт и запойный алкоголик, или не алкоголик — британские учёные не могут решить до конца (так что востоковеды могут весело сраться на эту тему, попутно защищая десятки диссертаций), в то же время теолог и носитель титула «Столп Веры» (Гияс ад-Дин). Хотя Хайям был не только теологом, но ещё и математиком, врачом, философом и даже астрономом, в истории он остался, как автор цикла четверостиший «Рубайят», в котором прошёлся и по богатым, и по бедным, и по больным исламом головного мозга.
Долгое время на родине был известен, в основном, как учёный, только с относительно недавнего времени, обретя популярность на западе и в России, стал наконец массово издаваться в Иране.
Содержание [<hidetoc>]
1 Творчество Хайяма
2 Роль Хайяма
3 См. также
4 Ссылки
Творчество Хайяма
Править
ShortUrlВнутренняя ссылка
Как очень образованный, хотя и несколько бомжеватый старик, Хайям любил тыкать пальцем в чужое ЧСВ…
В этом мире ты мудрым слывёшь — ну и что?
Всем пример и совет подаёшь — ну и что?
До ста лет ты намерен прожить? Допускаю.
Может быть до двухсот проживёшь. Ну и что?
…и особенно в ЧСВ власть имущих:
Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки —
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!»
Кстати, есть более годный перевод того же стиха, который доставляет не меньше:
Порою некто гордо мечет взгляды: «Это — я!»
Украсит золотом свои награды: «Это — я!»
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: «Это — я!»
Когда Хайям уставал критиковать власти, он вспоминал и об их поклонниках:
Лучше жить в нищете, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть!
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть!
Я знаю этот тип напыщенных ослов —
Пусты как барабан, а сколько громких слов!
Они рабы имен, составь себе лишь имя —
И ползать пред тобой любой из них готов…
Отношение к религии у Хайяма более чем противоречивое:
Ты, всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушанье.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!
Вхожу в мечеть в час поздний и глухой,
Но не в жажде чуда я и не с мольбой.
Когда-то коврик я стащил отсюда,
А он истёрся — надо бы другой!
Раб страстей, я в унынье глубоком — увы!
Жизнь прожив, сожалею о многом — увы!
Даже если простит меня бог милосердный,
Стыдно будет стоять перед богом — увы!
Во мне вы видите чудовище разврата?
Пустое! Вы ль, ханжи, живёте так уж свято!
Я правда, пьяница, блудник и мужелюб,
А в остальном — слуга примерный Шариата.
А вот как Хайям говорит о рае и аде:
Ад и рай в небесах, уверяют ханжи
Я, в себя заглянув, убедился во лжи.
Ад и рай не круги во дворце мирозданья —
Ад и рай — это две половинки души.
Есть много вер, и все они несхожи…
Что значит — ересь, грех, Ислам?
Любовь к Тебе я выбрал, Боже,
Всё прочее — ничтожный хлам.
Хайям как монотеист
Чтобы Ты прегрешенья Хайяма простил —
Он поститься решил и мечеть посетил.
Но, увы, от волненья во время намаза
Громкий ветер ничтожный твой раб испустил!
А вот что он написал про рай:
Говорят: «Будут гурии, мёд и вино,
Все услады в раю нам вкусить суждено»,
Потому я повсюду с любимой и с чашей,
Ведь в итоге к тому же придем все равно.
Омар Хайям в памяти человечества остался как крайне весёлый алкоголик, воспевающий плотские утехи, и считающий человека венцом творения. Упрощённо говоря, все рубаи делятся на три типа:
Тип первый
Хайям пьян. В этот момент бытия стихи его наполнены радостью и упрёком тем, кто запрещает ему пить.
Вино пить — грех?! Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.
Мне часто говорят: «Поменьше пей вина!
В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?»
Лицо возлюбленной моей повинно в этом:
Я не могу не пить, когда со мной она.
Если сможешь, то к пьяным ты строгим не будь,
Свои козни и хитрости лучше забудь.
Если хочешь ты страстно в своей жизни покоя,
То почаще смотри ты на девичью грудь!
«Как там в мире ином», — я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка.
«Пей! — ответил, — Дорога туда далека,
Из ушедших никто не вернулся пока».
Тип второй
У Хайяма похмелье. Мир кажется ему юдолью скорбей, а каждый кувшин стремится шепнуть о бренности бытия. Короче, Омар начинает болтать с вещами и невидимыми собеседниками.
Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:
«Куда ведёт меня чреда ночей и дней?»
Не отрывая уст, ответила мне чаша:
«Ах, больше в этот мир ты не вернёшься. Пей!»
О небо, я твоим вращеньем утомлён,
К тебе без отклика возносится мой стон.
Невежд и дурней лишь ты милуешь, — так знай же:
Не так уже я мудр, не так уж просвещён.
Тип третий
Хайям настойчиво ищет, где бы выпить. В этот момент его рубаи наполняются острым социальным протестом и отвращением к быдлу, заполонившему его Персию.
Ты при всех на меня накликаешь позор;
Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор!
Я готов согласиться с твоими словами.
Но достоин ли ты выносить приговор?
Будь всё добро моё кирпич один, в кружало
Его бы я отнёс в обмен на полбокала.
Как завтра проживу? Продам чалму и плащ,
Ведь не святая же Мария их соткала.
В принципе, упоминание вина во всех случаях необязательно:
Веселись! Невесёлые сходят с ума.
Светит вечными звёздами вечная тьма.
Как привыкнуть к тому, что из мыслящей плоти
Кирпичи изготовят и сложат дома?
Поглядите на мастера глиняных дел:
Месит глину прилежно, умён и умел.
Приглядитесь внимательней: мастер — безумец,
Ибо это не глина, а месиво тел!
Если все государства, вблизи и вдали,
Покорённые, будут валяться в пыли —
Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.
Твой удел невелик: три аршина земли.
Быстрый ответ