Постнагуализм

  Психологи много лет интересовались склонностями людей неоправданно уверенных в своих убеждениях. Раньше работа над этой темой началась после II Мировой Войны всвязи с исследованиями авторитарности личности, совокупностей характеристик, которые включает убеждение, что собственные убеждения и взгляды абсолютно верны и что кто не согласен, тот ошибается, если таковой ещё не представляет опасности (Adorno, Frenkel-Brunswik, Levinson, & Sanford, 1950). А поскольку авторитаризм был связан именно с правыми политическими взглядами, Роуч (1960) разработал меру закрытости, которая не зависела от конкретных убеждений, инициируя работу над реализацией конструктов догматизма (см. Duckitt, 2009).

  Позже исследования по этой теме были дополнены работой над личностной чертой открытости, которая включает, среди прочего, готовность учитывать новые идеи, ценности и действия (Macrae & Sutin, 2009). Другие характеристики, связанные с открытым и закрытым мышлением (привлекшие внимание) включают необходимость когнитивной замкнутости (Kruglanski, & Вебстер, (1996), удержания религиозной ориентации «квест» (Batson & Schoenrade, 1991), отношение правильности (Petrocelli, Tormala & & Rucker, 2007), превосходство веры (Toner, Leary, Asher, & Jongman-Sereno, 2013) и социальную бдительность (Saucier & Webster, 2010). Недавнее появление научного интереса к интеллектуальному смирению прямо подпадает к описанию всех этих психологических конструктов.

   Чтобы понять с какой именно конструкцией связывается наблюдаемое, психологи обычно хотят знать, как минимум, три вещи: (1) природу основного или определяющего явления, (2) когнитивные, мотивационные, эмоциональные и поведенческие особенности наблюдаемого, и как они связаны, и (3) факторы, которые влияют на проявление именно таких качеств - оба ситуационных фактора, которые вызывают данное явление в конкретной ситуации и личностные характеристики, которые отражают различия в степени, в которой люди проявляют то или иное качество. В этом обзоре рассматривается каждая из этих тем.

   Термин интеллектуальное смирение (IH {Intellectual Humility (хьюмилити)}) был определён несколькими способами, но большинство определения сходятся в представлении о том, что IH предполагает относительно своих убеждений и мнений то, что таковые могут быть неправильными (Church & Barrett, 2017; Hopkin, Hoyle & Toner, 2014; Krumrei-Mascuso & Rouse, 2016; Лири, Дибельс, Дэвиссон, Джонгман-Серено, Ишервуд, Райми, Деффлер и Хойл, 2017; Porter & Schumann, 2017; Самуэльсон, Черч, Ярвинен и Паулюс, 2012; Whitcomb, Battaly, Baehr & Howard-Snyder, 2015). {Опять же, настроенный на верный прогресс знания умник, всегда будет настроен на установку недостаточной верности своих настоящих знаний и их обобщений, что он и будет стремиться исследовательски скорректировать полагаемую ныне именно такую общность знания. Тем более согласно неограниченной познаваемости вещественного и заведомой незавершённости глобальных алгоритмов знания (согласно фальсифиционизма К.Поппера и Тезисов Дюгема-Куайна (https://www.google.com/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=5&cad=rja&uact=8&ved=0ahUKEwinve3gruPWAhWEJhoKHauKB54QFgg8MAQ&url=http%3A%2F%2Fvikent.ru%2Fenc%2F2005%2F&usg=AOvVaw2-wX2Cr0i2wPulraxkfmPb)) нет никакой гарантии, что имеющиеся конкретные знания верны до неизменности, зато есть гарантия, что любые конкретные знания будут эволюционировать. Что же касается Веры, то в этом случае вера буде эволюционировать вместе со знанием, хотя именно верная вера хотя и будет эволюционировать, но в основаниях своих неизменно непротиворечиво всей универсалии постигаемого знания, и это будет лучший эквивалент личности в труждающемся разумом индивиде.} Некоторые определения IH включают другие особенности или характеристики - такие как низкая защита, установка на оценку интеллектуальных данных других людей, что включает и сильные стороны, или просоциальную ориентацию - но, как будет объяснено ниже, это всё лучше рассматривать как связанные особенности IH, а не как его определяющую характеристику.

  Одна из концептуализаций определяет интеллектуальное смирение как признание того факта, что конкретное личное убеждение может быть подвержено ошибкам, и потому должно сопровождаться соответствующей внимательностью к присущим нам ограничениям (в формировании доказательственной основы) этого убеждения и к собственным ограничениям возникающим при получении и оценке соответствующей информации1. Это определение квалифицирует основной тезис (признание того, что убеждения могут быть неверными) в качестве соображений, которые отличают IH как от простого отсутствия уверенности в своих знаниях, так и в понимании этих знаний (см. также Church & Barrett, 2017). IH можно отличить от неопределенности или низкой уверенности в себе---по качеству, в котором люди предварительно предполагают свои убеждения, в той особенности, что они понимают, что доказательства (на которых основаны эти убеждения) могут быть ограниченными или ошибочными, что им может не хватать соответствующей информации или что они могут не иметь опыта или способности понимать и оценивать в т.ч. и данные доказательства.

---

1 Это определение было разработано членами междисциплинарной группы, в которой участвовали философы, обладающие знаниями в области интеллектуальных добродетелей (Джейсон Баер, Хизер Баттали, Дэн Ховард-Снайдер, Деннис Уиткомб), а также социальные, личностные, клинические, консультативные и организационные психологи, обладающие опытом в оценке эгоизма и смирения (Дон Дэвис, Джули Экслайн, Питер Хилл, Джошуа Хук, Рик Хойл, Марк Лири, Брэдли Оуэнс, Уэйд Роватт, Стивен Сэндидж).

---

   Хотя некоторые авторы называют IH подтипом смирения, другие же утверждают, что другого и не предполагается. Как обычно видится, общее смирение не просто подразумевает признание, что человек подвержен ошибкам или имеет недостатки, но скорее включает в себя самое то, что люди думают о своих достижениях и положительных характеристиках (см. Leary & Banker, 2018). Хотя некоторые концептуализации IH могут отражать и подтип смирения (Roberts & Wood, 2003), большинство подходов сосредоточены на рассмотрении такого качества оценок, в рамках которых люди обычно признают, что их убеждения и взгляды могут быть неверными. Учитывая это, мы не должны автоматически применять результаты исследований по общему смирению для понимания всего феномена IH, а так же и наоборот.

    IH является в основном когнитивным явлением, то есть подразумевает, что люди думают и обрабатывают информацию о себе и своих мирах. В соответствии с этим Чёрч и Барретт (2017) охарактеризовали IH как феномен «доксастический» (относящийся к убеждениям), а другие авторы считают IH феноменом «метакогнитивным» (включающим мысли людей о своих мыслях). Образ мышления, отражающий низкий и высокий уровень IH, связан с конкретными мотивами, эмоциями и поведением, но по своей сути IH всегда представляет собой когнитивный феномен.

   Хотя IH и является в основном феноменом когнитивным, некоторые теоретики включили мотивационные, эмоциональные или поведенческие особенности человека в свои определения IH. Например, некоторые определения указывают на то, что IH включает в себя оценку сильных сторон других людей: негативных, таких как менее защищенный ответ на разногласия и интеллектуальные угрозы или позитивных---удовольствие от обучения. Хотя IH и может быть связан с этими реакциями, включение их в определение IH проблематично по трём причинам. Во-первых, это скрывает центральную, определяющую черту IH (с которой согласны практически все исследователи, как то, что люди думают о качествах своих убеждений и взглядов). Такие определения (включающие в себя психологические сопутствующие факторы) не являются фундаментальными для разделения неясных концептуальных извлечений.

  Во-вторых, обременение концептуализации IH взаимосвязанными мотивами, эмоциями и поведением затрудняет измерение явления. Когда связанные признаки включены в концептуализацию конструкции, то и меры самой конструкции должны включать эти особенности. Но если эти признаки не являются необходимыми (для идентификации конструкции) или, что ещё хуже, не всегда связаны с ней, тогда наши измерения оценивают нечто иное, чем базовый конструкт, просто, как дополнение к нему. Например, включение особенностей поведения в концептуализацию и измерение IH, подразумевает, что человек должен демонстрировать эти особенности, чтобы считаться интеллектуально скромным. Тем не менее, эти связанные признаки обычно недостаточно сильно коррелируют с ядерной структурой IH, чтобы рассматривать их как определяющие характеристики.

   Кроме того, когда измерение оценивает несколько признаков конструкции, респонденты могут получить идентичные оценки по мере, даже если они заметно различаются по своим психологическим характеристикам. Предположим, что Респондент А обладает высокой способностью распознавать свою интеллектуальную ошибочность, но низко оценивает интеллектуально сильные стороны других, тогда как Респондент Б обладает низкой способностью распознавать свою подверженность ошибкам, но высоко оценивает сильные стороны других людей. Эти два респондента могут получить одинаковые оценки по показателю IH, даже если они психологически совершенно разные люди. Измерения IH (которые оценивают несколько признаков с отдельными подшкалами) показывают, что связанные признаки коррелируют только от слабого до умеренного, с общей оценкой IH и что отдельные измерения коррелируют по-разному с общим IH (Hopkin et al., 2014; Krumrei-Mascuso & Rouse, 2016; Haggard et al., 2018). Неспособность отличить центральные и периферические признаки IH---ставит вопросы об оценке сопоставимости баллов среди респондентов.

   В-третьих, включение мотивов, эмоций или поведения в концептуализации и измерения IH---затрудняет изучение взаимосвязей между основной характеристикой IH (как признание того, что убеждения человека подвержены ошибкам) и психологическими и поведенческими последствиями IH. Если определенные мотивы, эмоции или поведение рассматриваются как неотъемлемая часть IH, то становится неинформативным (если не тавтологическим) изучать вообще взаимосвязь между IH и этими признаками, ибо (согласно концептуализации) этими признаками являются IH и элементы, которые оценивают эти функции, уже включенные в параметры измерения. Некоторые результаты исследований, касающихся IH, отражают тот факт, что показатель IH включал элементы, которые оценивали то же поведение, которое затем оценивалось другим способом. По этим трём причинам различные связанные признаки IH следует отличать от ядерной структуры этого феномена, определяющего его основополагающую характеристику.

   Конструкция IH имеет отношение к пониманию конкретных случаев {в которых люди или понимают, или не признают, что конкретное убеждение может быть ошибочным, рассматривая IH как мгновенную, специфическую для конкретного случая реакцию или состояние}, и пониманию различий в степени, в которой люди склонны демонстрировать IH (рассматривая IH как характер или черту). Нет никакого противоречия или конфликта в том, чтобы рассматривать IH как состояние (насколько интеллектуально смиренен человек в конкретной ситуации в определенное время) и как черту (насколько интеллектуально смирен человек в целом, в разных ситуациях).

   Хотя IH может быть концептуализирован и изучен и как состояние, и как черта,---почти все исследования до настоящего времени подходили к IH как к характеристике личности или черте, отражающей общий уровень IH человека. Ссылка на IH как на «личностную характеристику» или «черту характера» просто подразумевает, что люди демонстрируют определенную степень последовательности в том, как они реагируют на IH в различных ситуациях. Хотя большинство людей проявляют определенную степень изменчивости в том, насколько интеллектуально они смиренны в разных ситуациях (иногда признавая, что они могут ошибаться, а иногда жестко отстаивая свою позицию) каждый из нас демонстрирует определённую степень согласованности в той степени, в которой мы интеллектуально скромны в определённых ситуациях.

   Некоторые люди склонны реагировать более интеллектуально, чем другие, и такая межситуативная согласованность квалифицирует IH именно как черту. Важно отметить, что ничто в понятии черты или склонности---не подразумевает, что люди всё время действуют одинаково, что их реакции генетически детерминированы или что их поведение не может измениться. Это просто говорит о том, что люди демонстрируют определённую последовательность в том, как они реагируют в том или ином спектре ситуаций.

   Люди различаются не только по своему общему диспозиционному уровню IH, но и по степени их проявлений IH в отношении определённых убеждений и взглядов (Hoyle, Davisson, Diebels & & Leary, 2016). Люди могут быть интеллектуально смиренными в отношении некоторых своих убеждений, но при этом высокомерны по отношению к убеждениям других. Эта специфика предметной области проявляется в большинстве личностных характеристик, поскольку люди чаще всего в среднем отличаются друг от друга, а также демонстрируют существенную изменчивость внутри самого человека в разных ситуациях (Fleeson, 2004). (Например, человек может получить высокий балл по признаку тревоги в целом, но в одних ситуациях он может испытывать беспокойство, а в других---нет.) Реакции людей в любой конкретной ситуации отражают---как их общую склонность к интеллектуальному смирению, так и степень их интеллектуального смирения по отношению к определённого рода убеждениям.

  Психологи часто предпочитают измерять конструкты с помощью самоотчётов, потому что самоотчёты эффективны и экономичны в управлении, и многие респонденты могут заполнять их одновременно с помощью компьютера. Оценки самоотчетов очень актуальны для многих конструкций, но они полезны только тогда, когда люди могут точно оценить рассматриваемый признак и не мотивированы искажать свои ответы.

   Некоторые исследователи подвергают сомнению, выполняются ли эти условия в случае IH. Если респондентов просят оценить себя по таким вопросам, как «Я интеллектуально смиренный человек», такие опасения, вероятно, оправданы. Людям может быть трудно оценить, насколько они интеллектуально смиренны, и они также могут захотеть казаться смиренными, либо высоко оценивая своё такое смирение, либо, по иронии судьбы, скромно оценивая себя низко в IH, тем самым демонстрируя смирение о том, насколько они смиренны.

  Однако, когда элементы самоотчета относятся к убеждениям, взглядам или реакциям, которые отражают различия в IH, люди могут быть в состоянии оценить себя достаточно точно, и такие элементы могут быть менее восприимчивыми к предвзятости социальной желательности. (На самом деле, некоторые люди рассматривают особенности низкого IH как желательные, потому что они означают определенность, решительность и силу.) Полезность любой психологической шкалы заключается в её продемонстрированной обоснованности, поэтому вопрос заключается в том, отражают ли оценки по самоотчётным показателям IH истинные различия между уровнями людей IH. Исследования показывают, что, по крайней мере, некоторые показатели самооценки IH являются приемлемо надёжными и достоверными и не чрезмерно искажены предубеждениями в отношении социальной желательности (Haggard et al., 2018; Krumrei-Mascuso & Rouse, 2016; Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2017). Тем не менее, эти шкалы различаются в важных отношениях, и исследователи должны рассмотреть точное содержание пунктов этих шкал, чтобы определить, оценивают ли они желаемую концептуализацию IH.

   Первичной альтернативой самооценочным показателям IH являются рейтинги других людей, обычно называемые «другими отчётами». Хотя другие отчёты менее эффективны и экономичны, чем показатели самоотчетов, они хорошо работают для характеристик, которые легко наблюдаются другими людьми. Однако, как когнитивная характеристика, IH не может наблюдаться напрямую. В результате, наблюдатели с трудом соглашаются с тем, насколько интеллектуально скромны люди, даже после нескольких месяцев регулярного контакта, а другие сообщения о IH не сильно коррелируют с оценками людей по самоотчётным показателям IH (Meagher, Leman, Bias, Latendresse, & Rowatt, 2015).

   Конечно, поведенческие показатели низкого и высокого IH иногда могут быть замечены другими, например, наблюдая, как люди реагируют, когда другие не согласны с ними. Таким образом, можно разработать достоверные поведенческие оценки IH. Тем не менее, многие поведенческие проявления низкого и высокого IH отражают не столько уровень IH самих людей, сколько другие аспекты их личности. Например, добродушные реакции на разногласия могут отражать не только высокий IH, но также и степень, в которой люди склонны к конфликту, в целом приемлемы или покорны, и на каких из них также влияет и социальный контекст, их отношения с другими, кто присутствует в обсуждаемой теме и т.д. Поведение людей настолько зачастую детерминировано этими параметрами, что наблюдателям трудно судить об IH отдельно от этих других факторов, и до сих пор разновидности таких отчётов не были признаны достаточно надёжными или действительными в качестве индикаторов IH.

   Тем не менее, восприятие окружающими IH других людей, уже само по себе является важной темой (McElroy et al., 2014). Выводы людей о чужом уровне IH могут влиять на то, как они реагируют на него, особенно во время разногласий или переговоров. И люди очень по-разному реагируют на нарушения других, в зависимости от того, насколько интеллектуально они смиренны, как то, на основе чего они их воспринимают (Hook et al., 2015). Такие выводы могут иметь важные последствия, независимо насколько точно они отражают уровень IH человека.

   Почти все исследования по IH были сосредоточены на индивидуальных различиях в IH – в той степени, в которой люди склонны демонстрировать IH в целом. При рассмотрении критериев распознания соответствующих психологических признаков часто бывает трудно установить, являются ли эти признаки неотъемлемыми аспектами исследуемого критерия, признаками, которые предрасполагают у людей обладание этим критерием, или психологическими и социальными последствиями такого вот положения человека, как этого критерия. И поскольку исследователи не могут вывести причинно-следственную связь из переменных, которыми экспериментально не манипулируют, то чаще всего лучшее, что они могут сделать, - это каталогизировать характеристики, связанные с исследуемым критерием, и порассуждать о том, как и почему эти признаки связаны критериально и друг с другом.

  Как уже отмечалось, IH является в основном когнитивной характеристикой. Люди, которые имеют более высокий балл в IH, более склонны полагать, что их убеждения могут быть неверными, чем люди, имеющие более низкий балл в IH. Например, они более решительно согласны с такими утверждениями, как «Я согласен с тем, что мои убеждения и установки могут быть неверными», «Я пересматриваю свои мнения при представлении новых доказательств» и «Я готов признать это, если не знаю что-то».

   Люди с более высоким уровнем IH также более внимательны к достоверности фактических утверждений (Leary et al., 2017) и больше заинтересованы в понимании причин, по которым люди с ними не согласны (Porter & Schumann, 2017). Получив указание прочитать предложения на спорные темы, интеллектуально скромные участники тратили больше времени на чтение предложений, которые выражали взгляды, противоречащие их собственному мнению, чем участники с низким IH, но участники с низким и высоким IH не отличались по времени, которое они проводили, читая предложения, совпадающие с их убеждениями (Deffler, Leary & Hoyle, 2016). Кроме того, когда позже их попросили идентифицировать предложения, которые они прочитали, из более длинного набора возможных предложений, участники с высоким IH более успешно отличали предложения, которые они читали ранее, от тех, которые они не читали.

   Эти результаты показывают, что люди с высоким уровнем IH уделяют больше внимания доказательной основе своих убеждений и проводят больше времени, размышляя о убеждениях, с которыми другие не согласны. Эта модель может отражать тот факт, что люди, которые признают, что их взгляды подвержены ошибкам, естественно, более склонны думать о точности своих убеждений, чем люди, которые полагают, что они имеют верные убеждения в отношении большинства вещей.

   Неудивительно, что IH предсказуемым образом ассоциируется с другими проявлениями открытого и закрытого сознания. Например, оценки по показателям IH коррелируют с такими показателями догматизма (Altemeyer, 2002; Rokeach, 1960), как системы убеждений, которая включает нетерпимость к другим убеждениям и людям, которые их придерживаются. IH также связана с общей тенденцией быть открытыми для освоения новых идей и опыта (Krumrei-Mancuso & Rouse, 2016; Leary et al., 2017; McElroy et al., 2014; Meagher et al., 2015).

  Интригующий вопрос заключается в том, имеют ли интеллектуально смиренные люди более верные убеждения и обоснованные мнения, чем менее интеллектуально смиренные. Более внимательное отношение к точности своих взглядов и открытость для новой информации и альтернативных точек зрения безусловно должны повышать модус того, что убеждения людей будут основываться на более сильных, более сбалансированных и более нюансированных фактах. Они также, несомненно, более открыты для усвоения новых доказательств по мере их появления, тем самым отсеивая неправильные убеждения. Аргументы по исследованиям этого вопроса являются как редкими, так и смешанными (Meagher et al., 2015).

   Исследования показывают, что высокий IH связан с более точным чувством неправильности. Участники с более высоким уровнем IH были менее уверены в своих неправильных ответах (но не в правильных ответах), чем участники с низким уровнем IH (Deffler et al., 2015). В том же исследовании участники оценили свое знакомство с каждой из 64 тем, 40 из которых были верно представленными (Boston Tea Party), а 24 - фиктивными (Хамрика). Участники, которые имели более высокое IH, более точно различали реальные и поддельные темы, чем участники, которые получили низкие баллы, предполагая тем самым, что их убеждения относительно собственно сформированных знаний были более точными.

   Однако постоянное размышление о своих убеждениях на регулярной основе может также со временем снизить IH. Исследования показывают, что если много думать о проблеме, то люди весьма сильно верят в свою правоту, независимо от того, правы они или нет (Barden & Petty, 2008). И хотя этот парадоксальный эффект может возникнуть в тех конкретных вопросах, которым люди уделяют слишком много внимания, то люди с высоким уровнем IH всё равно могут иметь в целом интеллектуальную привычку считать, что их убеждения так или иначе, подвержены ошибкам.

  Вера в то, что чьи-то убеждения ошибочны, связана с мотивацией, которая отражает активный, любознательный подход к знаниям. Люди с высоким уровнем IH имеют более высокий балл по эпистемическому любопытству, по мотивации к поиску новых идей и устранению пробелов в своих знаниях (Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2017; Litman & Spielberger, 2003). Их высокое любопытство, кажется, мотивировано как внутренним наслаждением от изучения новой информации (см. Также Haggard et al., 2018), так и их переживаниями, когда они чувствуют, что им не хватает информации или они вдруг что-то не понимают.

   Высокий IH также связан с более высокой потребностью в познании, в той степени, в которой людям нравится думать, размышлять над проблемами и решать интеллектуальные проблемы (Cacioppo et al., 1984; Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2017). Проще говоря, люди с более высоким уровнем IH более мотивированы думать, чем с минимальным IH.

   Данные не позволяют нам определить, являются ли такие характеристики, как эпистемическое любопытство и потребность в познании, предрасполагающими людей быть более интеллектуально смиренными, или же это уже есть мотивационными последствиями высокого уровня IH. В любом случае, исследования показывают, что высокий IH впрямую отражает эпистемологические мотивы, которые включают любопытство, размышление и стремление к знаниям.

   Совсем другие мотивы связаны с низким IH. Например, люди, которые сильно нуждаются в когнитивной замкнутости – это те, кто хочет получать только чёткие ответы на вопросы и проблемы, а не их неопределенность или двусмысленность (Kruglanski & Webster, 1996), и в некоторых исследованиях указывается, что такие имеют более низкий показатель IH (Leary et al., 2017; но см. Porter & Schumann, 2018). Люди, которые сильно нуждаются в замкнутости, мотивированы быстро принимать решения, иногда до сбора достаточной информации, и они сопротивляются пересмотру решений, которые они приняли. Тем не менее, несмотря на что они получают меньше информации и тратят меньше времени на принятие решений, они, как правило, более уверены в своей правильности. И естественно, что мотивация к быстрым и уверенным решениям может подтолкнуть людей к формированию более низкого уровня IH.

    Некоторые исследователи связывают низкий уровень IH с эготизмом - мотивом повышения позитивности собственных представлений (в частности, представлений о своих знаниях, опыте или различении). 2 Однако доказательства в отношении этой гипотезы неоднозначны. Например, нарциссизм не всегда коррелирует с IH (Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2017). И IH, по всей видимости, обратно пропорционально связан с завышенными взглядами на свои убеждения, но не обязательно с завышенными взглядами на себя самого. Тем не менее, другие данные указывают на то, что высокий IH может быть связан с мотивом самосовершенствования (Meagher et al., 2015).

  Люди с более низким уровнем IH имеют более сильную эмоциональную реакцию на информацию, которая противоречит их убеждениям и о людях, которые с ними не согласны (Hopkin et al., 2014; Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2018; Van Tongeren et al. ., 2016). Некоторые теоретики интерпретируют эту реакцию как ответ на эпистемическую угрозу, возникающую, когда чьи-то убеждения противоречат друг другу, некоторые рассматривают её, как эго-защитную реакцию на угрозу своему имиджу компетентности, а другие рассматривают это как межличностную реакцию, направленную на влияние или передачу имеющихся у них представлений другим людям.

  Важно отметить, что люди с высоким уровнем IH иногда обнаруживают аналогичные переживания, хотя и по причинам, которые существенно отличаются, как и люди с низким IH. На самом деле, усилия людей с высоким IH, по оценке доказательств, непредвзятости, рассмотрению альтернативных точек зрения и бдительности к неверным убеждениям---могут быть частично мотивированы сильной непримиримостью к ошибкам. Таким образом, люди с высоким уровнем IH иногда находят, что их ошибочность, невежество и интеллектуальные ограничения «должным образом» естественно негативны (Haggard et al., 2018). Однако у них могут быть более слабые эмоциональные реакции на разногласия с другими людьми, потому что они признают, что разногласия зачастую являются средством исправления неправильных убеждений.

---

2 Некоторые авторы путают три одинаковых термина - эгоизм, эготизм и эгоцизм. Эгоизм (прилагательное: эгоистический) относится к тенденции мотивироваться личным интересом. Эготизм (прилагательное: эготический) - это тенденция воспринимать себя чрезмерно благоприятно. Эгоцизм (прилагательное: эгоцический) относится к степени, в которой человек эгоцентричен в смысле самопоглощения, эгоцентричности и озабоченности своими проблемами.

---

  И хотя IH отражает частные оценки своих убеждений, это тем не менее часто проявляется в социологическом поведении. С целью это показать, были изучены две основные категории поведения.

   Первая, касается поведения, связанного с получением и обработкой информации. Как уже говорилось, участники с более высоким уровнем IH, как правило, тратят больше времени на поиск и анализ информации, поскольку они именно стремятся к максимально объективному формированию убеждений и принятия решений.

   Вторая категория зависимости поведения от IH часто проявляется в межличностных отношениях людей. Действительно, некоторые теоретики предполагают, что IH является фундаментально реляционным фактором социологической оценки по своей природе (McElroy et al., 2014), а некоторые включили межличностные соображения в свои концептуализации, связанные с измерением IH (Krumrei-Mascuso & Rouse, 2016; Porter & Schumann, 2018) ,

   В частности, люди с высоким уровнем IH проявляют большую открытость к взглядам других людей и меньшую жёсткость и тщеславие в отношении других к своим убеждениям и мнениям (Krumrei-Mascuso & Rouse, 2016; Hopkin et al., 2014; Porter & Schumann, 2017). IH также ассоциируется с большей эмпатией (Krumrei-Mancuso, 2017) и более уважительными и доброжелательными объяснениями того, почему люди с ними не согласны (Porter & Schumann, 2017). Напротив, низкий IH иногда подразумевает настойчивость в том, что собственные убеждения верны, и тенденцию к игнорированию людей, придерживающихся иных взглядов (Leary et al., 2017; Hook et al., 2017; Porter & Schumann, 2018; Van Tongeran et al. , 2016). Сильная реакция на разногласия и нежелание вести переговоры или идти на компромисс, может вызвать и обострить конфликты с другими людьми (Van Tongeran et al., 2016). И наоборот, люди, открытые для альтернативных взглядов, могут побудить других внести больше идей в дискуссии. По этой причине лидеры групп с высоким уровнем IH могут способствовать большей полноте проводимых обсуждений (McElroy et al., 2014).

   Некоторые исследователи предполагают, что смирение обязательно предполагает просоциальную ориентацию на других людей (Davis et al., 2013; McElroy et al., 2014; Van Tongeren et al., 2014). В контексте IH, смысл этого фактора, по-видимому, заключается в том, что люди, которые менее эгоистично сосредоточены на своих собственных убеждениях и мнениях, естественно, будут более позитивно реагировать на других людей. И хотя баллы IH действительно коррелируют с просоциальными значениями и реакциями (Krumrei-Mancuso, 2017; Porter & Schumann, 2018), отношения индивидов не являются достаточно сильным или однозначным аргументом, чтобы сделать вывод, что просоциальность является неотъемлемым аспектом высокого IH.

  Конечно, люди, которые признают ошибочность своих собственных убеждений, более серьёзно относятся к взглядам и знаниям других людей, признают достоинства расходящихся мнений, менее склонны унижать людей с различными точками зрения и нередко уступают взглядам других. Возможно, именно поэтому IH соотносится с признаком приятности, который включает степень дружелюбия, теплоты, прощения, послушания и сочувствия людей (Leary et al., 2017; Meagher, Leman, Bias, Latendresse, & Rowatt, 2015; Porter & Schumann, 2017).

   Тем не менее, не существует необходимо концептуальной или психологической связи между признанием собственной интеллектуальной подверженности ошибкам и положительной ориентацией на других, в целом. Степень, в которой люди сосредоточены на себе, не сильно зависит от степени, в которой они сосредоточены на благосостоянии других (Gerbasi & Prentice, 2013), и корреляции между IH и положительным межличностным поведением, как правило, являются небольшими или умеренными. Люди могут постоянно признавать ошибочность своих убеждений, но не обязательно в целом заботясь о благополучии других людей, или же обращаясь с другими людьми хорошо, но вне желания вести себя просоциальным образом.

   Тем не менее, связь между IH и положительным социальным поведением заслуживает дополнительного внимания. Одно из возможных объяснений такой необходимости состоит в том, что люди с высоким IH могут демонстрировать позитивное межличностное поведение не потому, что IH вызывает просоциальность, а скорее потому, что как IH, так и позитивная межличностная ориентация---отражают гипоэгоическую ориентацию, которая включает в себя более низкий уровень самозацикленности, эгоцентризма и эгоизма (Лири, Браун и Дибельс, 2016). Люди, которые по какой-либо причине более гипоэгоичны, могут также быть более интеллектуально смиренными и менее эгоистичными в своих отношениях с другими людьми (McElroy et al., 2014), что объясняет связь между IH и просоциальной ориентацией (Крумрей-Мскусо, 2017). С этой точки зрения IH и позитивная ориентация на других могут быть другими сторонами и их эффектами, в гипоэгоической ориентации.

  Так же небольшое исследование было посвящено либо ситуациям, которые влияют на состояние IH в конкретных контекстах, либо психологическим факторам, которые приводят к тому, что некоторые люди становятся более интеллектуально смиренными, чем другие. Тем не менее, исследования по смежным темам позволяют предположить некоторые гипотезы, которые следует рассмотреть в будущих исследованиях.

 Учитывая, что практически каждая личная характеристика всегда по крайней мере имеет хотя бы слабую генетическую основу, было бы удивительно, если бы IH не был частично наследуемым. Как отмечалось, IH умеренно коррелирует с признаком открытого характера личности (Krumrei-Mancuso & Rouse, 2016; Leary et al., 2017; McElroy et al., 2014; Meagher et al., 2015), который имеет значительную наследственность, но и чрезмерно уверенные в своих когнитивных способностях также проявляются признаки генетических влияний (Cesarini, Johannesson, Lichtenstein & Wallace, 2009). Учитывая, что открытость идеям и достаточно точное представление о своих способностях связано с высоким уровнем IH, то безусловно, что этот фактор почти наверняка имеет свои генетически наследуемые основания.

   Важно отметить, что тот факт, что люди генетически предрасположеные реагировать определенным образом, не указывает ни на то, что их реакции находятся вне их контроля, ни на то, что они имеют общую тенденцию иметь низкий или высокий уровень IH, который не может быть изменён. И хотя для большинства психологических характеристик устанавливается влияние генов на мозг, но на них также сильно влияет и опыт этих людей, включая то, как они воспитываются, как происходит их взаимодействие с другими людьми, и то, что они изучают, как и другие вещи, которые происходят с ними на протяжении всей жизни.

  Социальное обучение, вероятно, играет роль и в формировании IH. Ведь поскольку дети наблюдают, как родители, учителя и другие люди выражают уверенность и неуверенность в своих убеждениях, управляют разногласиями с другими людьми и изменяют (или не изменяют) своё мнение, когда этого требуют доказательства, то отсюда и влияние социального обучения. Вообще, некоторые родители могут также побуждать своих детей объяснять и обосновывать свои убеждения, взгляды и решения, тем самым обучая тому, как важно основывать свои взгляды на фактических данных. Родители также различаются и в той степени, в которой они социализируют своих детей, чтобы те обретали открытый тип личности для новых идей и опыта, которые могут способствовать и формированию IH.

  Различные типы культуры различаются и по степени, в которой они ценят открытость и гибкость, и терпят неопределенность и двусмысленность (Hofstede, 1991). Люди, которые живут в культурах, характеризующихся высоким уровнем «избежания неопределенности», учатся испытывать беспокойство и недоверие в ситуациях, которые являются неопределенными, неоднозначными или непредсказуемыми. В таких обществах подчёркиваются строгие правила и законы, общие убеждения и фиксированные способы поведения, которые делают мир стабильным и предсказуемым. Такие культуры, вероятно, препятствуют IH, потому что неопределенность им угрожает, и людям предлагается принять определённый общий набор убеждений. (Из такого рода 67 стран, по которым существуют данные, Соединенные Штаты входят в нижние 20%, именно во избежании неопределенности.)

   Даже в странах, которые обычно не избегают неопределенности, некоторые бытующие в них системы убеждений могут препятствовать IH. Например, многие религии учат тому, что только они одни имеют истину, что вообще-то дискредитирует формирование на их фоне IH (Gregg & Mahadadevan, 2014; Hopkin et al., 2014). IH так же отрицательно связан с религиозным фундаментализмом, и с другими показателями религиозных убеждений и участия (Krumrei-Mascuso, 2018). Конечно, люди могут быть высокомерно нерелигиозными так же легко, как высокомерно религиозными; атеисты часто не менее сильно убеждены, что их взгляды верны, так же как это характерно и для религиозных фундаменталистов (Leary et al., 2017). Один интересный вопрос касается направления влияния: препятствуют ли определенные системы убеждений (будь то религиозные и нерелигиозные) IH, тяготеют ли люди с низким уровнем IH к тем убеждениям, которые кажутся им абсолютными и неприступными, или же встречаются обе модели?

  Образование (и особенно высшее образование) может оказывать противоположное влияние на IH. С одной стороны, чем больше людей учатся, тем больше они видят, сколько они не знают, и тем сложнее (в нюансах) и бесконечней знание им представляется. С другой стороны, чем больше людей учатся, тем более обоснованно они обретают уверенность в своих знаниях, особенно в тех областях, в которых они развивают глубокие знания. Эксперт в некой области знания должен быть более уверен в своих убеждениях в этой области, чем не имеющий подобного опыта. И хотя не обнаружено никаких чётких доказательств---образование может увеличить IH в целом, в то же время снижая IH в областях своей компетенции.

   Ситуация ещё усложняется тем, что большее образование может привести людей к выработке более полных, утончённых и детализированных убеждений, чем они считали ранее. В результате, образование может снизить IH, потому что оно заставляет людей сделать вывод (возможно и обоснованно), что их нынешние взгляды лучше, чем они были раньше, и, вероятно, лучше, чем у людей, которые не участвовали в столь обширном исследовании, как это стало иметь место у них. Итак, картина смешанная.

  Возможно, основной эффект образования состоит в том, чтобы повысить степень калибровки IH по отношению к своим знаниям. По мере того, как люди узнают больше - и особенно, когда они узнают больше о доказательной основе своих знаний, - они могут выработать более чёткое представление о том, что именно они делают и чего именно не знают, что приводит их к более точному отслеживанию эпистемологического статуса своих убеждений, чем это могло бы быть в противном случае (Church & Barrett, 2017).

  Исследования показывают, что люди становятся более укоренившимися в своих взглядах, когда они чувствуют угрозу своему существованию, независимо от того, связана ли угроза с экономическими спадами, войной, терроризмом, растущей иммиграцией, мыслями о своей смертности или это просто итог прошлых случаев угрожающего опыта из их собственной жизни. Во всех случаях повышенная угроза связана с большей ограниченностью (например, см. Thórisdóttir & Jost, 2011). Таким образом, люди, которые испытывают более продолжительное чувство угрозы в жизни, могут быть склонны быть более низкими по признаку IH, и эпизоды угрозы могут уменьшить состояние IH для большинства людей. Но необходимы серьёзные исследования для проверки этих гипотез.

   Ни религиозность (степень, в которой люди верят и исповедуют религию), ни политическая принадлежность---последовательно не связаны с IH (Leary et al., 2017; Meagher et al., 2018). Однако люди с более экстремальными религиозными и политическими взглядами - в любом направлении - имеют тенденцию снижения IH, чем люди с умеренными взглядами. В целом ряде убеждений IH криволинейно связано с конечностью убеждений, так что люди с умеренными убеждениями имеют тенденцию быть выше в IH, чем люди, придерживающиеся крайних и радикальных убеждений (Hopkin et al., 2014; Leary et al., 2017; Toner et al. , 2013). Иными словами, люди с более экстремальными взглядами - например, чьи политические взгляды радикально левые или правые - имеют тенденцию быть ниже в IH и, таким образом, удерживают устойчивость своих убеждений сильнее, чем люди, которые придерживаются умеренных взглядов. (Интересно, однако, что Krumrei Mancuso [2018] обнаружил, что IH был немного выше среди людей на низких и высоких уровнях религиозной веры, чем в середине.)

   Хотя связь между убежденностью и идеологией может показаться простой и здравой, люди на самом деле могут быть интеллектуально высокомерны в отношении превосходства умеренных взглядов, над крайними. (Бенджамин Франклин, по общему мнению, называл себя «крайне умеренным».) Тем не менее, общая закономерность заключается в том, что люди с более экстремальными взглядами должны быть менее интеллектуально смиренными, что может возникать из-за того, что умеренные взгляды часто признают сложность, нюансы и многосмысловой характер рассматриваемой проблемы.

  Хотя ни одно исследование не проверяло успешность усилий по изменению IH, есть все основания полагать, что IH может измениться. Исследования показывают, что, хотя оценки IH показывают определённую степень стабильности (т.е. надежность при повторном тестирования умеренно совпадающая), они могут изменяться и изменяются со временем. Кроме того, в той мере, в какой IH является фундаментально верой в ошибочность своих взглядов, многие психологические исследования показывают, что убеждения меняются. IH может измениться как благодаря личному решению стать более интеллектуально скромным, так и благодаря вмешательству извне. В обоих случаях два фактора могут помочь в продвижении IH.

   Во-первых, люди редко меняют свои взгляды или поведение, если они не чувствуют выгоды от этого. Таким образом, люди должны верить, что подход к миру более интеллектуально скромным образом полезен и желателен. Как будет обсуждаться, IH может быть полезен несколькими способами: в улучшении качества принимаемых решений (потому что люди стают открыты для большего разнообразия информации и точек зрения); в стимулировании более позитивных взаимодействий и отношений (потому что люди стают более открыты для взглядов других людей, менее оборонительны и с большей вероятностью признающими, что они не правы); и в способствовании к прогрессу в организациях и обществе (поскольку люди с высоким уровнем IH более склоны к компромиссу). В дополнение к восприятию возможных выгод, люди также должны верить, что повышение уровня IH не имеет заметных недостатков - таких как восприятие другими людьми как неуверенного, неразумного или беспомощного.

   Во-вторых, люди должны принять тот факт, что их убеждения и решения могут быть ошибочны и что то, что они считают правдой, может быть необоснованным. Конечно, никто из нас не думает, что наши убеждения и установки неверны; если бы мы это сделали, мы бы не придерживались этих убеждений и взглядов. Тем не менее, несмотря на субъективное ощущение, что они верны, люди должны признать, что их взгляды иногда далеко не в той степени верны, как считают они. Но чтобы изменить общий уровень IH людей, это признание никак не может быть разовым. Поскольку интеллектуальная скромность противоречит сильной тенденции сохранять и защищать свои взгляды на мир, люди должны научиться быть бдительными в тех случаях, когда они, в придерживании своих взглядов именно такими, высказывают необоснованное им доверие.

Потенциальные выгоды и обязательства интеллектуального смирения
   Большинство исследователей предположили, что IH имеет преимущества для отдельных людей, отношений и общества, но возможность того, что оно может также создавать проблемы, получила меньше внимания. Немногие психологические характеристики полезны во всех случаях, поэтому мы должны учитывать как возможные преимущества, так и обязательства IH.

  Последствия для знаний и принятия решений. Наличие точных знаний требует, чтобы люди непременно рассматривали доказательства, на которых основаны их убеждения, сохраняли бдительность в отношении их возможности быть неверными, запрашивали и учитывали мнения других информированных людей (особенно тех, чьи точки зрения отличаются от их), и пересматривали свои взгляды, когда того бы требовали добытые доказательства. Как уже отмечалось, люди с высоким уровнем IH более любопытны, более чётко отличают сильные и слабые аргументы, точнее вспоминают, втречалась ли они определённая информация, и больше думают об информации, которая противоречит их взглядам. Но ни одно исследование не исследовало непосредственно,---приводят ли эти интеллектуальные склонности к более точному хранению знаний или к принятию лучших решений, хотя это кажется вполне вероятным.

    Одной из возможных обязанностей в обладании IH может быть низкая эффективность при обработке информации и принятия решений. Люди с высоким уровнем IH могут обращаться к большему количеству источников информации (включая других людей), рассматривать информацию более тщательно и взвешивать больше альтернатив, чем люди с низким уровнем IH. Как и во многих сферах жизни, существует компромисс между эффективностью и качеством (в данном случае, скоростью и точностью) в обработке информации (Heitz, 2014).

   Последствия для благополучия. Некоторые теоретики предполагают, что IH может иметь преимущества для психологического благополучия. Тем не менее, эта гипотеза основана главным образом на экстраполяции из исследования общего смирения, которое, как отмечалось, довольно сильно отличается от IH. Исследования по этому вопросу необходимы.

   Если исследования подтверждают, что IH положительно коррелирует с адаптацией и благополучием, 1-е, возникает вопрос о том, являются ли эти психологические результаты следствием высокого уровня IH. Также вероятно (2-е), что психологическая адаптация способствует развитию IH или (3-е), что благополучие и IH являются побочными эффектами какого-то общего процесса. Психологически можно привести доводы в пользу всех трёх причинных объяснений, которые чрезвычайно трудно отделить друг от друга, кроме как посредством контролируемого эксперимента, в котором люди обучаются становиться более интеллектуально смиренным и оценивать последствия.

   Даже если исследования показывают, что IH связан с более высоким уровнем благосостояния в целом, возможны недостатки. Например, люди с низкой терпимостью к двусмысленности и неуверенности, могут обнаружить, что попытка сохранять непредвзятость---увеличивает их стресс и беспокойство. Тем не менее, вопрос о том, есть ли уверенность, которая возникает из интеллектуально высокомерной ограниченности,---большим благосостоянием, чем интеллектуально скромная неопределенность, то эта проблема остаётся открытым вопросом.

  IH имеет явные межличностные преимущества. Как уже отмечалось, люди с высоким уровнем IH более терпимы к взглядам, которые отличаются от их собственных, и с меньшей вероятностью унижают людей, которые с ними не согласны (Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2018). IH также коррелирует с целым рядом полезных межличностных реакций - включая благодарность, прощение, альтруизм и сочувствие - и с ценностями, которые отражают заботу о благосостоянии других людей (Krumrei-Mascuso, 2017; Zhang, Farrell, Hook, Davis, Van Tongeren) & Johnson, 2015). Высокий IH также связан с более приемлемыми и удовлетворительными отношениями. Исследование гетеросексуальных пар показало, что мужчины с высоким IH были более удовлетворены своими партнерами и отношениями, чем мужчины с низким IH, и, что, возможно, более важно, их партнеры-женщины также взаимно были более удовлетворены (Leary, 2018). По непонятным причинам оценки IH женщин были менее тесно связаны с оценками отношений между ними и их партнерами, чем оценки мужчин.

  Учитывая их открытую, приятную и менее спорную природу, люди с высоким уровнем IH вызывают симпатии других заметно сильнее, чем люди с низким уровнем IH. Даже после 30 минут контакта люди оценивают тех, у кого высокий уровень IH, более позитивно, чем тех, у кого низкий уровень (Meagher et al. 2015). Люди также, кажется, легче прощают людей, которых они считают интеллектуально смиренными (Hook et al., 2015).

  Имеет ли высокий IH также отрицательный межличностный эффект, не ясно. Конечно, некоторые люди не любят других, которые кажутся слабыми или чрезмерно примиренными, поэтому IH не всегда может восприниматься положительно. Необходимы дополнительные исследования возможных негативных последствий.

   Многие конфликты в обществе происходят из-за разногласий по поводу ценностей, политики, религии, культурных обычаев и других тем. Эти конфликты становятся неразрешимыми, когда люди не могут или не хотят учитывать возможность того, что их личные взгляды могут быть, если не неправильными, по крайней мере не лучше в целом, чем другие точки зрения. Все данные свидетельствуют о том, что IH следует связывать с более низкой резкостью, основанной на различиях в убеждениях и идеологии (Hook et al., 2017; KrumreiMancuso, 2017; Leary et al., 2017; Porter & Schumann, 2017). Например, пасторы с высоким уровнем IH в отношении своих религиозных взглядов проявляют большую терпимость по отношению к другим людям и религиозным убеждениям, чем те, которые имеют низкий уровень религиозного IH (Hook et al., 2017).

   IH также должен проложить путь к большему количеству переговоров и компромиссу, которые являются более трудными, когда все стороны убеждены, что они полностью правы. Потому, во всё более разнородных обществах более высокий уровень IH должен способствовать поиску компромиссных решений на благо всех.

  В течение многих лет психологи избегали изучения характеристик, которые в повседневной жизни рассматриваются как достоинства или сильные стороны характера, отчасти из-за заботы о том, чтобы поддержать определённые этические или моральные позиции. Однако за последние 15 лет значение этого фактора ослабло. Подобно тому, как психологи регулярно изучают проблемные характеристики, они теперь также заинтересованы и в исследовании особенно желательных, и полезных. Появляющееся исследование интеллектуального смирения отражает этот растущий интерес к положительной стороне человеческого поведения.

1.   Adorno, T.W., Frenkel-Brunswik, E., Levinson, D.J. & Sanford, R.N. (1950). Авторитарная личность. Нью-Йорк: Харпер и Роу.
2.   Альтемейер, Б. (2002). Догматическое поведение среди студентов: тестирование новой меры догматизма. Журнал социальной психологии, 142, 713–721.
3.   Barden, J. & Petty, R.E. (2008). Простое восприятие разработки создает уверенность в отношении: изучение эвристики вдумчивости. Журнал личности и социальной психологии, 95, 489-509.
4.   Batson, C.D. & Schoenrade, P.A. (1991). Измерение религии как квеста. Журнал научного изучения религии, 30, 430-447.
5.   Cacioppo, J.T., Petty, R.E. & Kao, C.F. (1984). Эффективная оценка потребности в познании, Журнал оценки личности, 48, 306-307.
6.   Чезарини Д., Йоханнессон М., Лихтенштейн П. и Уоллес Б. (2009). Наследственность самоуверенности. Журнал Европейской экономической ассоциации, 7, 617-627.
7.   Church, I.M. & Barrett, J.L. (2017). Интеллектуальное смирение. В Е. Л. Уортингтон-младший, Д. Е. Дэвис и Дж. Н. Хук (ред.), Справочник по интеллектуальному смирению (стр. 62-75). Нью-Йорк: Routledge.
8.   Ясно культурный (2018). Избегание неопределенности. Доступ по адресу: http://www.clearlycultural.com/geerthofstede-cultural-dimensions/unterminty-avoidance-index/
9.   Davis, D.E., Worthington, Jr., E.L., Hook, J.L., Emmons, R.A., Hill, P.C., Bollinger R., & Van Tongeren, D.R. (2013). Смирение, развитие и исправление социальных связей: два продольных исследования, Самость и идентичность, 12, 58-77.
10.   Deffler S., Leary, M.R. & Hoyle, R.H. (2016). Знание того, что вы знаете: интеллектуальное смирение и суждения о распознавании памяти. Индивидуальность и индивидуальные различия, 96, 255-259.
11.   Duckitt, J. (2009). Авторитаризм и догматизм. В М. Р. Лири и Р. Хойл (ред.), Справочник по индивидуальным различиям в социальном поведении (стр. 298–317). Нью-Йорк: Гилфорд Пресс.
12.   Флисон, В. (2004). Выдвижение личности за пределы дискуссии о ситуации с личностью: проблема и возможность изменчивости внутри человека. Современные направления в психологической науке, 13, 83-87.
13.   Gerbasi, M.E. & Prentice, D.A. (2013). Инвентаризация собственных и других интересов. Журнал личности и социальной психологии, 105, 495-514.
14.   Gregg, A.P. & Mahadevan, N. (2014). Интеллектуальное высокомерие и интеллектуальное смирение: эволюционный эпистемологический отчет. Журнал психологии и теологии, 42, 7-18.
15.   Хаггард М., Роватт, В.К., Леман, Дж.С., Мигер Б., Мур С., Фергус Т., Уиткомб Д., Баттали Х., Баер Дж. И Ховард-Снайдер Д. (2018). Найти золотую середину между интеллектуальным высокомерием и интеллектуальным рабством: разработка и оценка шкалы интеллектуального смирения с ограничениями. Индивидуальность и индивидуальные различия 124, 184-193.
16.   Хофстеде Г. (1991). Организации и культуры: Программное обеспечение разума. Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.
17.   Hook, J.N., Davis, D.E., Van Tongeren, D.R., Hill, P.C., Worthington Jr., E.L., Farrell, J.E. & Dieke, P. (2015). Интеллектуальное смирение и прощение религиозных лидеров. Журнал позитивной психологии, 10, 499-506.
18.   Hook, J.N., Farrell, J.E., Johnson, K.A., Van Tongeren, D.R., Davis, D.E. & Aten, J.D. (2017). Интеллектуальное смирение и религиозная терпимость. Журнал позитивной психологии, 12, 29-35.
19.   Hopkin, C.R., Hoyle, R.H. & Toner, K. (2014). Интеллектуальное смирение и реакция на мнения о религиозных убеждениях. Журнал психологии и теологии, 42, 50-61.
20.   Hoyle, R.H., Davisson, E.K., Diebels, K.J. & Leary, M.R. (2016). Удержание определенных взглядов со смирением: концептуализация и измерение специфического интеллектуального смирения. Индивидуальность и индивидуальные различия, 97, 165-172.
21.   Heitz, R.P. (2014). Компромисс между скоростью и точностью: история, физиология, методология и поведение. Границы в нейробиологии, 8, 150. http://doi.org/10.3389/fnins . 2014.00150
22.   Kruglanski, A.W., & Webster, D.M. (1996). Мотивированное закрытие ума: «захват» и «замораживание». Психологический вестник, 103, 263-283.
23.   Krumrei-Mascuso, E.J. (2017). Интеллектуальное смирение и просоциальные ценности: прямые и опосредованные эффекты. Журнал позитивной психологии, 12, 13-28.
24.   Krumrei-Mascuso, E.J. (2018). Связи интеллектуального смирения с религией и духовностью и роль авторитаризма. Индивидуальность и индивидуальные различия, 130, 65-75.
25.   Krumrei-Mancuso, E.J. & Rouse, S.V. (2015). Разработка и проверка Комплексной шкалы интеллектуального смирения. Журнал оценки личности, 98, 209-221.
26.   Лири, М. Р. (2018). Мы не можем быть правы: психологические и социальные последствия интеллектуального смирения. Документ, представленный на заседании Средней западной психологической ассоциации, Чикаго.
27.   Лири, M.R. & Banker, C. (2018). Критическое обследование и переосмысление смирения. В J. Райт (ред.), Смирение. Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета.
28.   Лири, М. Р., Браун, В. К. и Дибельс, К. Дж. (2016). Диспозиционный гипоэгоизм: понимание гипоэгоического человека. В К. В. Браун и М. Р. Лири (ред.), Справочник гипоэгоических явлений (стр. 297-311). Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета.
29.   Лири, М. Р., Дибельс, К. Дж., Дэвиссон, Э. К., Джонгман-Серено, К. П., Ишервуд, Дж. С., Райми, К. Т., Деффлер, С. А. и Хойл, Р. Х. (2017). Когнитивные и межличностные особенности интеллектуального смирения. Вестник личности и социальной психологии, 43, 793-813.
30.   Litman, J.A. & Spielberger, C.D. (2003). Измерение эпистемического любопытства и его разнообразных и специфических компонентов. Журнал оценки личности, 80, 75–86.
31.   McElroy, S.E., Rice, K.G., Davis, D.E., Hook, J.N., Hill, P.C., Worthington, E.L., Jr., & Van Tongeren, D.R. (2014). Интеллектуальное смирение: развитие масштабов и теоретические разработки в контексте религиозного лидерства. Журнал психологии и теологии, 42, 19-30.
32.   McCrae, R.R. & Sutin, A.R. (2009). Открытость опыту. В М. Р. Лири и Р. Хойл (ред.), Справочник индивидуальных различий в социальном поведении (стр. 257-273). Нью-Йорк: Публикации Гилфорда.
33.   Meagher, B.R., Leman, J.C., Bias, J.P., Latendresse, S.J. & Rowatt, W.C (2015). Контрастные самоотчеты и консенсус-оценки интеллектуальной скромности и высокомерия. Журнал исследований в области личности, 58, 35-45.
34.   Petrocelli, J.V., Tormala, Z.L. & Rucker, D.D. (2007). Распаковка уверенности в отношении: ясность отношения и правильность отношения. Журнал личности и социальной психологии, 92, 30-41.
35.   Портер Т. и Шуман К. (2017). Интеллектуальное смирение и открытость противоположному мнению. Я и личность.
36.   Roberts, C.R. & Wood, W.J. (2003). Смирение и эпистемология. В М. Деполь и Л. Загзебски (ред.) Интеллектуальная добродетель: перспективы с точки зрения этики и эпистемологии. Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета.
37.   Роуч, М. (1960). Открытый и закрытый разум. Оксфорд, Англия: основные книги.
38.   Самуэльсон, П. Л., Черч, И. М., Ярвинен, М. & Паулюс, Т. (2012). Наука об интеллектуальном смирении Белая книга. Неопубликованная рукопись, Школа психологии, Теологическая семинария Фуллера, Пасадена, Калифорния.
39.   Saucier, D.A. & Webster, R.J. (2010). Социальная бдительность: измерение индивидуальных различий в убеждениях превосходства и сопротивления убеждению. Вестник личности и социальной психологии, 36, 19-32.
40.   Thórisdóttir, H. & Jost, J. T. (2011). Мотивированная закрытость опосредует влияние угрозы на политический консерватизм. Политическая психология, 32, 785–811.
41.   Тонер, К., Лири, М. Р., Ашер, М. У. и Йонгман-Серено, К. П. (2013). Чувство превосходства - двухпартийная проблема: крайность (не направление) политических взглядов предсказывает предполагаемое превосходство веры. Психологическая наука, 24, 2454-2462.
42.   Van Tongeren, D.R., Davis, D.E. & Hook, J.N. (2014). Социальные выгоды от смирения: инициирование и поддержание романтических отношений. Журнал позитивной психологии, 9, 313-321.
43.   Van Tongeren, D.R., Stafford, J., Hook, J.N., Green, J.D., Davis, D.E. & Johnson, K.A. (2016). Смирение смягчает негативное отношение и поведение по отношению к членам религиозных групп. Журнал позитивной психологии, 11, 199-208.
44.   Whitcomb, D., Battaly, H., Baehr, J. & Howard-Snyder, D. (2015). Интеллектуальное смирение: владение нашими ограничениями. Философские и феноменологические исследования, 91. doi: 10.1111 / phpr.12228
45.   Zhang, H., Farrell, J.E., Hook, J.N., Davis, D.E., Van Tongeren, D.R. & Johnson, K.A. (2015). Интеллектуальное смирение и прощение религиозных конфликтов. Журнал психологии и религии, 43, 255-262.

 Энбе, я приведу выдержки самого раннего описателя Индо-Америки Бердинандо де Саагуна. Кстати именно индейцы вдохновили Европу выращивать лекарственные растения, но вт индейские суждения о Магии весьма интересны, ибо получается (по ни м) что говнормёт Барма продал душу дьяволу и скоро у него ничего не будет и он из жирножопенного станет шкелетиком. Сами посудите насколько важно научное знание даже в Магии по словам самих Индейцев:

......................
 Наоалли собственно называется колдун, который ночью пугает людей и сосет младенцев. Тот, кто любознателен в этом ремесле, хорошо разбирается в колдовских штучках, и чтобы использовать их, он чуток и хитер, использует выгоду и не наносит вред. Тот, кто пагубен и зловреден в этом ремесле, наносит вред телам вышеупомянутым колдовством, лишает разума и душит, это чародей.
 Астролог - судья или чернокнижник, ведет счет дням, месяцам, и годам, ему надлежит хорошо разбираться в знаках этого искусства. Такой, если он умелый чернокнижник, знает и понимает очень хорошо знаки, под которыми рождается каждый, и он держит в памяти то, что под ними скрывается, и этим он дает понять будущее; но если это неумелый чернокнижник, то это — обманщик, лжец, сторонник колдовства, с помощью которого он обманывает людей.
   Человек, заключивший договор с дьяволом, превращается в различных животных, и из ненависти желает другим смерти, используя волшебство и много колдовства против них, из - за чего он приходит к большой бедности и такой, что даже ему не удается нигде остановиться, и ни найти хлеба, чтобы поесть в своем доме, наконец, в нем соединяется вся бедность и нищета, так как он ходит всегда несчастным.
    Адвокат способствует судящийся стороне, который в ее деле часто возвращается и подает апелляцию, имея власть, и добывая этим заработок. Хороший адвокат живой и старательный, смелый, усердный, верный, иупорный в делах, в которых он непременно побеждает; как только он приводит доказательства своего права, он подает апелляцию, обвиняет свидетелей, и не утомляется до тех пор, пока не побеждает противную сторону и выходит победителем из нее.
   Плохой адвокат корыстный, большой попрошайка, и из порочности обычно затягивает дела: он изображает наигранность, очень небрежен и пренебрегает тяжбой, и обманчив до того, что от обеих сторон добывает заработок .
   Проситель никогда не останавливается, ходит всегда усердно и подготовившимся. Хороший проситель очень старательный, решительный, и усердный во всем, и из - за того, что он хорошо исполняет свою занятие, частооставляет еду и сон, и ходит из  дома в дом, ходатайствуя о делах, которые он ведет хорошими чернилами, и со страхом или боязнью, дабы от его небрежности ход дел не обернулся плохо.
 
  Плохой проситель — ленивый и небрежный, туго соображающий, и хитрец в том, чтоб вытягивать деньги, и легко позволяет себе подкупать, дабы не говорили плохо о деле, или что он лгал, и так обычно он теряет тяжбы.
 
 <В этой главе автор не написал на испанском языке ничего из того, что он вынес в название, но привел «Сообщение Автора. Достойное быть упомянутым», которое мы здесь опускаем. Однако некоторым разделамавтор оставил названия. Но в тексте на науатль из «Primeros memoriales» или  
«Memoriales de Tepepulco»45 приведены в кратком виде основные сведения отеле человека>

 dgeimz getz, меня самого 77 удивила этим высказыванием, по сути так можно высказаться об Эзотерическом и даже религиозном знании в очень широком смысле, причём учитывается тот факт, что истинный учёный---сродни праведнику, трудящемуся прежде всего на благо другим, как некий учёный Альтруизм, и это действительно так. Кстати, в моей теории интуиции всё именно так и есть, что тайное, личное (Тональ) Эзо знание происходит изнутри, из сути природы человека, но для того чтобы вытащить его в мир первого внимания требуется владение всеми инструментами этого мира, системами знаний и эта деятельность сродни научным изысканиям переднего края, той области где не может быть просчитана быстрая выгода. Допустим в Христианстве отрицается скрывание тайного знания, просто далеко не все могут это знание понять и даже просто воспринять, но оно становится непременно доступно по мере того, как человек сможет его усвоить или даже просто понять. Магическая Эзотерика---это нечто другое, тут Эзотерическое знание служит власти над непосвящёнными в него. Допустим, специалист по философии религии, доктор философских наук Л.В.Денисова считает, что в оккультизме отсутствует учение о нравственном пути и этических ценностях, из-за чего он используется как инструмент для выживании одних за счёт других и может являться метафизической основой для современных тоталитарных режимов и сект для установления духовного господства (её работа [45] (http://www.dissercat.com/content/dogmaticheskoe-osnovanie-metafizicheskikh-sistem)).

  dgeimz getz, лично я, как философ---также есть специалист в разработке фундаментальных знаний. И я эти знания описываю, по крайней мере я составил новейшую теорию интуиции и она от тайн Эзотерики не оставляет и следа.

 dgeimz getz, я вам хочу подкинуть материал древнего писателя и философа Лукиана (1-й-2-й век по Рождеству Х.), он как раз по теме и фундаментальных исследований, и по теме сталкеров к Добродетели:

...........................................
   Ликин. Итак, слушай внимательно, да не насмехайся, если я буду рассуждать совсем не по-ученому. Hичего не поделаешь, раз ты, более знающий, не желаешь меня просветить.

   22. Итак, допустим, что Добродетель представляет нечто похожее на город, обитаемый блаженными гражданами, - так начал бы речь твой учитель, прибывши когда-то из этого города. Граждане эти - существа высочайшей мудрости. Они все отважны, справедливы, благорассудительны и лишь немного уступают богам. В этом городе не увидишь, как говорят, ни одного из тех дерзких деяний, которые во множестве совершаются у нас, где грабят, насилуют и надувают, - нет, в мире и согласии протекает там совместная жизнь граждан; да оно и понятно: ибо то, что в других городах, как я думаю, возбуждает раздоры и ссоры, и то, из-за чего люди строят ковры друг другу, - все это убрано прочь с их пути. Эти обитатели уже не видят денег, не знают ни наслаждений, ни славы, из-за которых могла бы возникнуть рознь, но давно их изгнали из города, не имея нужды в них для жизни совместной. Итак, живут они жизнью ясной и всеблаженной, наслаждаясь законностью, равенством, свободой и прочими благами.

   23. Гермотим. Так что же, Ликин? Hе достойно ли всякого человека стремление стать гражданином такого города, невзирая на трудности пути и не отговариваясь длительностью срока, если предстоит по прибытии быть занесенным в списки и получить права гражданства?

   Ликин. Бог свидетель, Гермотим, ради этого больше, чем ради чего другого, стоит постараться, и следует оставить все другие заботы, не придавать большого значения помехам, чинимым здешним отечеством. Hе следует склонять слуха к хныканью хватающих за плащ детей и родителей - у кого они есть, - а лучше и их звать с собою на ту же дорогу. Если же они не захотят или не смогут, то отряхнуть их с себя и не мешкая идти прямо туда, в тот блаженный город, бросив и плащ, если они, ухватившись, стащат его с плеч: ибо даже если ты придешь туда голым - не бойся: никто не захлопнет перед тобою дверей.

   24. Говорю это уверенно, ибо я уже слышал когда-то рассказ одного старца про то, что делается там; старец и меня склонял последовать за ним в тот город: он-де лично меня проводит, занесет по прибытии в списки, сделает членом филы и включит в одну фратрию с собою, да разделю общее блаженство. Hо не послушался я по неразумию и молодости, - около пятнадцати лет мне было тогда,- а то, конечно, был бы теперь уже в предместье, у самых ворот. Вот он, этот старец, и рассказывал мне немало об этом городе и, между прочим, насколько припоминаю, говорил, что все население в нем - пришлое, из иностранцев; в городе нет ни одного местного уроженца - гражданами же являются в большом числе и варвары, и рабы, и уроды, и карлики, и бедняки, и вообще всякий желающий может вступить в общину. Ибо у них положено производить запись не по имуществу, не по наружности - по росту или красоте, - не по роду, не по знатности предков, - все это они не ставят ни во что, - но гражданином может стать всякий, кто обладает умом и стремлением к прекрасному, кто упорен в труде и не сдается, не раскисает при многочисленных трудностях, встречающихся в пути. Поэтому всякий, кто бы он ни был, проявивший эти качества и прошедший путь до самого города, немедленно становится гражданином, равноправным со всеми. А такие понятия, как "подлый" и "знатный", "благородный" и "безродный", "раб" и "свободный", отсутствуют в городе совершенно, и даже слов таких в нем не услышишь.

   25. Гермотим. Теперь ты видишь, Ликин, что я не напрасно, не из-за пустяков трачу силы, стремясь войти в число граждан такого прекрасного, блаженного города?

   Ликин. Так я ведь, я сам, Гермотим, охвачен той же страстью, что и ты, и ничего так не желаю, как этого. И будь этот город расположен по соседству, на виду у всех, - можешь быть уверен: я бы не колеблясь давным-давно сам отправился туда и был бы теперь уже его гражданином; но вы - то есть ты с Гесиодом, рапсодом, - утверждаете, что он находится очень далеко. Поэтому приходится искать и дорогу к нему, и проводника самого надежного. Ведь надо? Как по-твоему?

   Гермотим. Разумеется, надо: иначе не дойдешь.

   Ликин. Так вот, обещающих проводить и заверяющих, что они знают дорогу, хоть отбавляй: столько их стоит, готовых к твоим услугам, и каждый твердит, что он - оттуда, из местных жителей. Однако оказывается, что дорога-то у них не одна и та же, но что имеется множество дорог, и все разные, и друг на друга ничуть не похожи: одна дорога ведет на запад, другая, по-видимому, - на восток, третья - на север, а четвертая - прямехонько к полудню. И еще: одна пролегла по лугам и рощам, с тенью и с ручейками, приятная и легкая дорога, без всяких препятствий; другая же кремнистая, жесткая, сулящая много солнца, жажды и трудов. И все же, по словам проводников, все эти дороги ведут к тому же городу - выходит, что он лежит в прямо противоположных направлениях.

    26. Вот в этом и заключается для меня все затруднение; в самом деле: в начале каждой тропинки, к которой ни подойди, стоит при входе муж, внушающий всяческое доверие, протягивает руку и приглашает идти по его стезе; причем каждый из них утверждает, что только он один знает прямой путь, другие же все - блуждают, потому что и сами не нашли дороги, и не пошли за другими, которые могли бы их провести. Подойдешь к соседнему - и он сулит то же относительно своей дороги, браня остальных: то же и следующий; и так все, один за другим. Вот это множество дорог, таких непохожих друг на друга, смущает меня безмерно и приводит в недоумение, а еще больше - проводники, которые из кожи лезут, восхваляя каждый свое, - потому-то я не знаю, куда же обратиться и за кем из них последовать, чтобы добраться до этого города.

   27. Гермотим. А я выведу тебя из этого затруднения: доверься проводникам, и ты не собьешься с пути.

  Ликин. Кого ты имеешь в виду? Идущих по какой дороге? Или кого-нибудь из проводников? Ты видишь, перед нами встает снова то же затруднение, только в иной форме, перенесенное с вещей на людей.

   Гермотим. То есть?

   Ликин. То есть тот, кто обратился на стезю Платона и пошел с ним, очевидно, будет расхваливать эту дорогу, кто с Эпикуром - ту, третий - третью, а ты - свою. Вот так-то, Гермотим! Разве не правда?

   Гермотим. Конечно, правда.
 
   Ликин. Итак, ты не вывел меня из затруднения, и я по-прежнему все еще не знаю, на кого из путников мне лучше положиться. Ведь я вижу, что каждый из них, не исключая и самого проводника, испробовал лишь одну дорогу, которую и расхваливает, уверяя, что только она одна ведет к городу. Hо у меня нет способов узнать, правду ли он говорит. Что он дошел до какого-то конца дороги и видел какой-то город, - это я охотно готов допустить. Hо видел ли он именно тот город, какой нужно, гражданами которого мы с тобой хотим сделаться, или он, нуждаясь попасть в Коринф и прибыв в Вавилон, думает, что видел Коринф, - вот это остается для меня все еще неясным. Во всяком случае, видеть какой-нибудь город - совсем не значит видеть Коринф, если только Коринф - не единственный город на свете. Hо в наибольшее затруднение меня ставит, конечно, то, что истинной-то - я это знаю - может быть только одна дорога: ведь и Коринф - один, и другие дороги ведут куда угодно, только не в Коринф, - если не додуматься до такой совершенно сумасшедшей мысли, будто дорога к Гипербореям и дорога в Индию направляются в Коринф.

  Гермотим. Hу, как это можно, Ликин! Ясно: одна дорога ведет в одно место, другая - в другое.

   28. Ликин. Итак, любезный Гермотим, немало надо порассудить, прежде чем выбрать дорогу и проводника. Конечно, мы не признаем разумным идти куда глаза глядят, потому что так можно вместо коринфской дороги незаметно попасть на вавилонскую или бактрийскую. Hе хорошо также было бы довериться судьбе, как будто она непременно обернется счастливо, и без разбора пуститься по одной из дорог, все равно какой. Конечно, возможны и такие случаи - они и бывали некогда в глубокой древности. Hо нам-то, я думаю, не подобает в таком большом деле полагаться отважно на поворот кости и оставлять для надежды совсем узенькую щелку, намереваясь, по пословице, переплыть Эгейское или Ионийское море на рогожке. Hам неразумно было бы жаловаться на судьбу за то, что ее стрела или дротик бьет вовсе не без промаха, ибо истинная цель - одна, а ложных - мириады, и не миновал этого даже гомеровский стрелок, перебивший стрелою бечевку, когда надо было попасть в голубя, - я говорю о Тевкре. Hапротив, гораздо разумнее обкидать, что под выстрел судьбы попадет и нанесет рану какая-нибудь ложь, одна из многочисленных, чем одна-единственная правда. И немалая грозит нам опасность, что мы заблудимся в незнакомых дорогах и не попадем на прямую, понадеявшись на судьбу, которая-де сделает для нас наилучший выбор. Мы будем похожи на того, кто, отпустив причалы, отдался ветрам: раз вышедши в море, ему нелегко уже будет вернуться обратно в спасительную гавань и неизбежно придется носиться по морю, болея от качки, со страхом в сердце и тяжестью в голове. Поэтому должно с самого начала, прежде чем пускаться в путь, подняться куда-нибудь повыше и посмотреть, попутный ли дует ветер, благоприятствующий намеренью совершить переезд в Коринф. Hадо и капитана выбрать получше и корабль, сколоченный крепко, способный выдержать такой сильный напор волн.

   29. Гермотим. Конечно, Ликин, так будет гораздо лучше. Hо только я знаю, что, обойди ты по очереди всех, ты не найдешь проводников лучше и капитанов опытнее стоиков. Если когда-нибудь тебе действительно захочется добраться до Коринфа - последуй за ними, идя по стопам Хрисиппа и Зенона. Иного выхода нет.
.....................................

Интересно, сейчас почитаю.

  Вот ещё почитайте, как раз о психах нашего ПН:

Приступая к обсуждению эпидемиологии ментальных состояний, т.е. состояний, частично вызванных (induced) опытом, мы в первую очередь должны достаточно четко определить дефект идеациоыной системы, чтобы затем перейти к реконструкции того контекста обучения, который мог бы индуцировать этот формальный дефект.

   Обычно говорят, что шизофреники страдают "слабостью эго". Здесь я определяю "слабость эго" как затруднение в идентификации и интерпретации тех сигналов, которые должны сообщить индивидууму, к какому типу относится данное сообщение, т.е. затруднение с сигналами того же логического типа, что и сигнал "Это - игра". Например, пациент приходит в больничную столовую и девушка на раздаче спрашивает его: "Что вам дать?" Пациента одолевают сомнения относительно этого сообщения: уж не собирается ли она дать ему по голове? Или она зовет его с собой в постель? Или предлагает чашку кофе? Он слышит сообщение, но не знает, какого оно рода (порядка). Он не в состоянии обнаружить более абстрактные указатели, которые большинство из нас способно конвенционально использовать, но не способно идентифицировать в том смысле, что мы не знаем, что же именно сказало нам, какого рода было это сообщение. Как будто мы каким-то образом правильно угадываем. В действительности мы совершенно не осознаем получение тех сообщений, которые говорят нам о том, какого рода сообщение нами получено.

   Затруднение с сигналами такого рода кажется центром синдрома, характерного для группы шизофреников. Поэтому, начав с формального определения этой симптоматики, мы можем приступить к поискам этиологии.

   Если начать думать в таком ключе, то многое из того, что говорит шизофреник, встает на место как описание его опыта. Это второе указание на теорию этиологии (или передачи). Первое указание возникает из симптома. Мы спрашиваем: "Каким образом человеческий индивидуум приобретает дефектную способность к различению этих специфических сигналов?" Обратив внимание на речь шизофреника, мы обнаруживаем, что на своей специфической "слозесной окрошке" он описывает травматическую ситуацию, связанную с метакоммуникативной неразберихой.

  Пациент, например, объясняет свое помешательство тем, что "что-то сдвинулось в пространстве".