Украина и Россия. Вымыслы и реалии.

[Корнак]

«Молятся, чтобы Путин не передумал». Чего ждать от Послания президента

КРИЧЕВСКИЙ Никита
02.12.2014 - 12:25
«Молятся, чтобы Путин не передумал». Чего ждать от Послания президента | Русская весна
Никита КРИЧЕВСКИЙ, доктор экономических наук, профессор

«Либералы» против «силовиков» в экономике

4 декабря состоится очередное президентское Послание Федеральному собранию. Люди ждут от Владимира Путина многого, и не в последнюю очередь программы по реформированию экономики. Предполагается, что эта часть Послания будет пролиберальной, известно даже рабочее название — «Экономическая свобода». Если в оставшиеся дни ничего не изменится, дорога к неконтролируемому росту цен, продолжению обвального падения рубля, дальнейшему обнищанию населения будет открыта.

Как пишут в СМИ, в окружении Путина «молятся, чтобы президент не передумал». Не передумает, потому что сторонники других позиций в президентский круг не допускаются. Да и как продраться сквозь железобетонное гайдаровско-ясинское лобби, состоящее из Грефа, Дворковича, Кудрина, Кузьминова, Мау, Набиуллиной, Силуанова, Улюкаева, Шувалова, Чубайса и прочих?

Либерализация экономики – это дерегулирование или освобождение национального хозяйства от чрезмерного воздействия государства на рыночные механизмы. Помимо дерегулирования экономическая либерализация предполагает дальнейшее освобождение цен, внешнеторговую вольницу и, конечно, приватизацию. Общемировой тренд, так сказать, поддержка второй волны глобализации на ее последнем издыхании.

Либеральная тусовка больше 20 лет истово уверяет, что знает, как достигнуть процветания. Правда, все эти годы ей что-то мешает: то народ, то Крым, то, как плохому танцору, собственные тестикулы. Так случится и на этот раз, и вновь виновные найдутся споро. Пока же, находясь в ожидании, кратко перечислим пункты, которых в Послании точно не будет. Что, впрочем, не помешает вернуться к ним на неизмеримо худших стартовых условиях.

1. Сильное государство. Так было всегда и везде: сначала – сильное государство, потом – постепенная либерализация. К чему приводит нарушение последовательности, мы знаем из 90-х. Нынешние разговоры о том, что бизнес «стонет» от проверок – свидетельство того, что государства в управлении экономикой по-прежнему нет, а государственные функции отданы на откуп вороватым проходимцам. Сегодня в тех же правоохранительных ведомствах «за Родину» практически никто не работает, все мысли о собственном кармане. При отсутствии «карающего меча» по-другому и быть не может.

После оглашения Послания станет очевидным, что «либералы» победили «силовиков», и финансовые потоки поменяют направление. Однако уничтожение страны через неуплату налогов, фондовые и валютные спекуляции, вывод капиталов в офшоры, травлю людей некачественными продуктами и услугами продолжится с удвоенной силой. Жесткий порядок в рядах госслужащих никто наводить не собирается. Одним лишь ограничением зарплат бюрократии проблему не решить.

2. Протекционизм. Дефицит собственной потребительской продукции, доставшийся в наследство от СССР и до недавних пор замещавшийся импортом, сегодня приводит к пробуксовке «торгового» двигателя роста, повышению розничных цен, дополнительному давлению на курс рубля со стороны импортеров. О поддержке внутреннего производства при помощи таможенного регулирования, финансового обеспечения, административных и налоговых преференций, тем более в условиях развязавших стране руки санкций, мы слышим все реже, а за слово «импортозамещение» скоро будут давать в физиономию.

В то же время протекционизм и в царский период, и в советские времена был одним из излюбленных приемов наших властей в реальном секторе. Во многом благодаря протекционизму выросли и многие «азиатские тигры»: в Китае, например, иностранные автопроизводители и поныне могут войти на тамошний рынок только в «содружестве» с местными автоконцернами, а в Южной Корее таможенные пошлины на импортную продукцию, аналоги которой производились внутри страны, достигали сотен процентов от стоимости.

3. Точки роста. Кому развивать внутреннее производство потребительской продукции? Безусловно, предпринимателям. А еще госкомпаниям и олигархам в их прозябающих моногородских вотчинах. В то же время административные реалии таковы, что для создания инновационного предприятия, скажем, легкой промышленности потребуется согласование не менее чем в пяти властных структурах: муниципалитете, региональной администрации, Минэкономразвития, Минфине и даже в соответствующем отделе Минпромторга.

На начало прошлого года в России функционировало всего 28 особых экономических зон (из них 14 туристско-рекреационных), в которых было зарегистрировано аж 338 резидентов. В то же время в Китае подобных зон насчитывалось 197, в Турции — 322, а во Вьетнаме только кластеров было 1864. На декабрь прошлого года объем «запланированных» инвестиций в российские ОЭЗ составил $12 млрд, тогда как в Китае совокупный внешнеторговый оборот лишь по пяти свободным зонам достиг $610 млрд, а во Вьетнаме иностранные инвестиции только в особые зоны достигли $58 млрд (суммарный объем всех иностранных инвестиций в российскую экономику в 2012 г. составил менее $51 млрд). Парадоксально, но протекционизм способствует привлечению в экономику не спекулятивных, а реальных инвестиций.

4. Финансовые резервы. Зарубежные исследования говорят о том, что финансовый ключ экономического прорыва заключается не в привлечении иностранных денег, а в опоре на внутренние источники. Одним из таких ресурсов является расширение денежной массы. По итогам 2012 г. соотношение денег к ВВП в России было в разы меньше в сравнении с прорывными экономиками — всего 53%, тогда как во Вьетнаме — 107%, в Южной Корее — 138%, в Китае — 188%. ЦБ должен рефинансировать (замещать) банкам выдаваемые под гарантии правительства страны долгосрочные кредиты реальному сектору либо приобретать облигации крупнейших госбанков. И ни копейки из резервов!

Инфляция? Во-первых, в 2012 г. рост цен в том же Китае составил всего 2,6%, а во-вторых, всем известно, что инфляция в России зависит в первую очередь от степени хамства энергетиков, ЖКХ, естественных монополий и только в последние месяцы — от девальвации. И не надо вешать лапшу на уши, будто рост денежной массы неминуемо приведет к всплеску инфляции: в 2010–2013 гг. количество денег в России выросло на 57% (при практически одинаковых среднегодовых ценах на нефть), тогда как инфляция не превышала 6–6,6%.

5. Опора на госсектор. Все национальные экономики держатся не на малом бизнесе, а на крупных и крупнейших корпорациях: в Мексике на долю 10 крупнейших бизнес-групп приходится более половины фондовой капитализации страны, в Южной Корее 30 чеболей контролируют 70% экономики, в России до половины доходной части бюджета формируют порядка 600 компаний. Доля же малого бизнеса в экономике зависит от критериев: в России к малым предприятиям относятся организации с численностью занятых до 100 человек, в США — до 500, отсюда и разница в удельном весе таких предприятий.

Российский экономический менталитет исторически основывается на преобладающем госсекторе. Так, перед Первой мировой войной доля госсектора в доходной части бюджета России доходила до 60% (выше было только в Пруссии — 63%), решающим было значение государства в инфраструктуре, удельный вес казенных вложений во многих отраслях доходил до 85–90%, а рубль считался одной из самых устойчивых валют в мире (к 1913 г. золотой запас России превышал золотой запас Французского банка в 1,3 раза, германского Рейхсбанка — в 3,8 раза, Английского банка — в 5 раз).

Дела в стране шли настолько «плохо», что в 1913 г. французский экономист Эдмон Терри был вынужден констатировать: «Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 гг., как они шли между 1900 и 1912 гг., то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

...В истории России последних столетий помимо войн был, пожалуй, единственный эпизод, когда народ понимал, зачем он «затягивает пояса». То была отмена крепостного права в 1861 г. с обязательным выкупом крестьянами земель у помещиков. (Впрочем, то была поистине гениальная финансовая комбинация: казна через главное выкупное учреждение Минфина выплатила бывшим владельцам крепостных 80% выкупных сумм, оформив их как ссуды крестьянам под 6% годовых, и при этом вычла из причитавшихся помещикам совокупных 867 млн рублей 425 млн рублей дореформенного барского долга). В остальных случаях, особенно в новейшей истории России, люди искренне не понимали, почему мы все должны расплачиваться за чужие преступления и ошибки.

Финал народных «непониманий» для власти и страны всегда был плачевным, таким же он может случиться и в недалеком будущем, а пока с возвращением вас в депрессивные 90-е, дорогие сограждане.
http://rusvesna.su/recent_opinions/1417512350

[Корнак]

Делягин.

Борьба идет не за Украину, а за уничтожение России
Россия не введет войска на оккупированную нацистами территорию Украины.
Это один из «флажков», линию которых наше руководство, как в «Охоте на волков» Высоцкого, пересечь не может.
Ни при каких условиях, что бы ни случилось.
Да, Путин Украину не сдаст и не продаст, как писал я в начале июля, и гуманитарная помощь будет делать свое дело медленно и мучительно, с чудовищными лишними жертвами. Не только военными, - разрушенная Новороссия будет вымерзать долгой зимой, и нам надо ждать еще несколько миллионов беженцев, хотя и с единственным нынешним миллионом никто толком не знает, что делать.
Но за флажки – ни-ни.
«Спасение утопающих - дело рук самих утопающих», ни о какой «гуманитарной интервенции» не будет речи: это можно только американцам.
«Что позволено Юпитеру – не позволено быку».
Мотивация, насколько ее можно уловить в мычании провластных бычков с телячьими глазами, правдоподобна: страх Третьей мировой.
Да, единственный способ списать громаду заведомо безвозвратных долгов, пока она не рухнула сама и не похоронила под собой Запад, - это сжечь ее в пламени войны.
И единственная позитивная стратегия России – отодвинуть эту войну: чтоб полыхнуло не в Харькове в минувшем августе, а (например) в Мекке в ноябре. Пока получается; если удастся, это будет главная победа Путина в его жизни, а мы о ней и не вспомним: предотвращенная опасность не считается, а история дама несправедливая.
Только вот к вводу войск и освобождению Украины от нацистов, приведенных к власти США (а исполнителями оказались «три поросенка» - Министры иностранных дел Германии, Великобритании и Польши), это не имеет отношения.
Ведь сохранение нацистов у власти не снижает вероятность разжигания костра большой войны на Украине, а повышает ее: после военно-хирургической операции разжигать стало бы просто нечего.
А выдавливание гноя по капле в операции «военно-гуманитарной» лишь усугубляет заражение организма.
Нацизм – простое заболевание: лечится только свинцом.
Терапия дипломатии не работает и, более того, воспринимается как признак слабости, как приглашение к агрессии, - и разъяснение безумцам, скачущим под «москаляку на гиляку», чем воспитанность отличается от ничтожности, стоит тысяч человеческих жизней.
Не нужно питать иллюзий по поводу качества тусовки, правящей и владеющей нашей страной.
Вплоть до середины июня Россия финансировала нацистов заведомо бесплатными поставками газа, совершая преступление как по российскому, так и по международному праву, и сейчас делает вид, что на Украине сохранилась государственность.
Россия де-факто участвует в войне на стороне нацистов, какой бы грязью те нас (вместе с либеральными нацистами и их пособниками внутри страны) ни поливали. Ведь наше государство не интернирует до завершения войны оказавшихся на ее территории карателей и душегубов из так называемой «армии Украины», как обязана делать любая нейтральная страна, а заботливо возвращает их нацистскому командованию, чтобы они продолжали убивать женщин, детей и стариков, жечь заживо «ватников» и «колорадов», целенаправленно разрушать инфраструктуру некогда «золотой» Украины для массового вымирания населения от голода и холода.
Похоже, у критически значимой части бюрократов и олигархов России симпатий к украинским нацистам значительно больше, чем к своему народу.
Ведь нацистов привели к власти не только корпорации и политики Запада, но и чиновники и олигархи Украины. И восстание Новороссии, – против не только нацистов, но и олигархов, интересы которых эти нацисты обслуживают, - страшнее для российских олигархов и их обслуги, чем любые зверства бандеровцев за сотни километров от их поместий.
Это классовый интерес: олигарх олигарху глаз не выклюет. Антиолигархическая революция Новороссии страшна не только Киеву, но и Рублевско-Куршевельскому федеральному округу, и далеко не только той его части, которая провозгласила себя «оффшорной аристократией».
Мы можем сколько угодно пенять на либеральную «пятую колонну» власти, считающую смыслом существования России поддержание финансовой стабильности США, - но кто назначал их? Кто держит их во власти и сегодня? Кто позволяет им на пустом месте устраивать кризис региональных бюджетов, уничтожение социальной сферы, ликвидацию накопительных пенсий? Кто позволяет им блокировать выделение денег на военные разработки, замещающие украинские, - и тут же бросать сотни миллиардов на поддержку финансовых систем стран, ведущих против нас холодную войну?
Обама?
Рептилоиды с планеты Нибиру?
Граждане избиратели, свободно и демократично делающие свой выбор?
Россия поощряет нацистов тем, что сохраняет их у власти.
Кто надеется, что оголодавшие и замерзнувшие украинцы поднимут восстание, ничего не знает про террор и пропаганду. Восстания не будет: будут тысячи отдельных убийств, о которых мы не узнаем, как не знаем о тех сотнях, а может, уже и тысячах таких убийств, уже совершенных нацистами.
Будет изъятие украинских трофеев (включая чернозем, на который немцы зарились еще в 1941 году: пришло их время!) западным капиталом и подготовка американскими профессионалами армии вторжения в Крым.
Не получится (ибо ополченцы уже вселили в нацистов страх) – будут готовить диверсантов. Организовать серию терактов, чтобы сорвать следующий туристический сезон в Крыму, трудно: весь Крым понимает эту угрозу, и я видел, как реагировали люди на фотоаппарат, направленный не в ту сторону. Но любая бдительность притупляется, а наука о терроре совершенствуется.
А если не получится с Крымом, объектами терактов станут Ростов-на-Дону, Белгород и, конечно же, Москва.
Специалисты у американцев найдутся, а тренировочные лагеря, помимо Галичины, с охотой примут у себя Прибалтика и Польша, министр иностранных дел которой гордится, что воевал против нас еще в Афганистане.
Можно тешить себя иллюзиями и продолжать умиротворять агрессора – Запад выучил урок «умиротворения Гитлера» и Мюнхенского сговора, а вот российские чиновники, похоже, книжек давно не читали.
И правда: зачем книги, когда есть айфоны?
И даже самый симпатичный айфончик, ласково прозванный твиттеренышем?
Мыслители от внешней политики говорят: тише, не мешайте, есть сверхсекретный гениальный план, - и на сей раз даже не из Чуйской долины…
Мол, Россия не вмешивается, чтобы ужасом повседневного террора, массовых убийств на Украине перевернуть сознание европейской элиты и вырвать Европу из-под тотальной зависимости от США…
Беда умного человека в том, что он умный – и судит о других по себе. И потому приписывает окружающим сложные разветвленные схемы, рождающиеся в его мозгу. И изумляется потом, что анализируемые им люди чуть попроще, чем ему казалось, и склонны к простым и внятным решениям, а не запутыванию себя в сложных интеллектуальных играх.
Прежде всего, в этой гипотезе порочна мотивация: нам-то что с той Европы? У кого там родители, друзья, семьи?
Оставлять украинский народ под властью нацистов ради вразумления евробюрократов – как, не дороговато будет?
А главное – кого вразумлять? Меркель? Олланда, на фоне которого даже литовская преподавательница партшколы, исполняющая роль президентши, выглядит порой государственным деятелем?
Европейская элита полностью зависима от США по своей воле: это ее выбор, и ничьи бедствия, кроме личных, ее не взволнуют и не заставят даже задуматься. Катастрофы Югославии, Ирака, Северной Африки и Сирии доказывают это исчерпывающе.
Запад боится сегодня только одного: второго освобождения Украины от нацистов.
Потому что прекрасно понимает: ему нечего противопоставить российской армии, особенно сознающей свою правоту и справедливость.
Никто из тех, кто ставил во власть украинских нацистов, не будет сражаться за них и даже посылать им на помощь войска.
Частные военные компании хороши против плохо обученных повстанцев: с регулярными войсками, обладающим тяжелым вооружением, они не будут связываться, какие бы разрешения ни давали им их правительства. Для них война - бизнес, и каждый убитый наемник стоит слишком дорого.
И потому освобождение Украины сделает Россию страной, равной Китаю и США.
Сделает ее центром силы – и изменит мир.
Поэтому все усилия Запада направлены на то, чтобы не допустить освободительного похода российской армии на Ужгород.
Хорошо изучив психологические профили нашего руководства, западные специалисты научились посылать непрямые сигналы, незаметные и непонятные никому, кроме тех, чьему восприятию они предназначены.
Информационная истерика, официальная пропаганда, «независимые» блоггеры, дипломатические шаги образуют сложный информационный фон, позволяющий манипулировать руководителями, - вплоть до полного исключения из их сознания самых прямых, самых очевидных возможностей.
У меня нет доказательств, это гипотеза, - но, имея опыт подачи информации начальству, я различаю в информационной какофонии фрагменты блоков, предназначенных только принимающим системные решения и толком воспринимаемых только ими.
Поэтому освобождения Украины не будет, - будут только последствия, точно такие же, как если бы мы освободили ее: обвинения во всех смертных грехах, клевета, ложь, провокации и санкции. Потому что холодная война ведется не за нацизм на Украине, а за уничтожение России: 2% населения, владеющие 20% ресурсов мира – слишком лакомый кусок, чтобы в обостряющем конкуренцию глобальном кризисе позволить ему существовать дальше.
Так что не волнуйтесь: ваши дети будут умирать не за свободу и не против преступлений нацизма, а от водки, нищеты, наркотиков, болезней и общей бессмысленности существования.
Как в 90-е.
Потому что у руководства России, - я хочу ошибиться, но пока нет признаков этого, - нет стратегии и нет целей.
А вот ограничительная линия красных флажков - есть.
Правящая тусовка не только бежит сама, но и ведет нас туда, куда ведут ее кропотливо расставляющие флажки люди, - те самые, которые ведут против нас войну на уничтожение.
Это смертельно опасно.
Хотя я верю, что ополчение освободит Украину и без военной, на основе лишь гуманитарной помощи.
И мы встретимся в следующем году в Киеве, а во Львове будет стоять памятник Судоплатову, уничтожившему бандеровских лидеров.
Но цена этого будет чрезмерной.
http://www.anna-news.info/node/26598

[Корнак]

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ УКРАИНСКИХ СИЛОВИКОВ: пытки и бесчеловечное обращение с жителями Донбасса (М.Григорьев)
. .Сергей Александров в Вс, 07/12/2014 - 18:04 Статья: тема Война тэги Максим Григорьев гео Россия и СНГ Украина Донецк Луганск
Доклад подготовлен негосударственной организацией «Фонд исследования проблем демократии» (директор — М С Григорьев) и Российским общественным советом по международному сотрудничеству и публичной дипломатии (председатель — С А Орджоникидзе) при поддержке В М Джабарова, С В Мамедова, И Н Морозова, С А Маркова и других членов Комитета общественной поддержки жителей Юго-Востока Украины.
Для расследования конкретных случаев применения пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения эксперты Фонда фиксировали свидетельства тех, кто был передан украинской стороной при обмене пленными. С некоторыми из них беседа происходила через 5–10 минут после их передачи. В подготовленном Фондом докладе использованы результаты опроса более чем 100 пленных, переданных украинской стороной. Опрос проводился экспертами Фонда в период с 25 августа по 4 ноября 2014 года.
Необходимо также учесть то, что, по мнению опрошенных, украинская сторона предоставляет для обмена лишь тех пленных, которые находятся в сравнительно удовлетворительном состоянии. Это позволяет сделать предположение, что в действительности ситуация с пытками на Украине находится в более тяжелом состоянии, чем описано в данном докладе.
Согласно определению Европейского суда по правам человека, Конвенция по правам человека полностью запрещает использование пыток вне зависимости от любых других условий Более того, законодательство ЕС исходит из того, что «государство несет ответственность за действия всех своих агентов, таких как полиция, спецслужбы и другие правоохранительные органы, а также любые другие государственные органы, осуществляющие контроль над тем или иным лицом, независимо от того, выполняют ли те приказ или действуют по своему усмотрению». В отличие от других прав, закрепленных Конвенцией, статья 3 не может являться предметом частичной отмены (оговорки) в случае войны или иной чрезвычайной ситуации, угрожающей национальной безопасности. Статья 15 (2) ясно исключает возможность какой бы то ни было частичной отмены или умаления статьи 3 в рамках Конвенции.
Полученные Фондом исследования проблем демократии данные позволяют утверждать, что Украинские вооруженные силы, Национальная гвардия и другие формирования Министерства внутренних дел Украины, а также Служба безопасности Украины (СБУ) систематически и намеренно нарушают статью 3 «Европейской конвенции по правам человека»: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Масштаб и системность применения пыток позволяет также говорить, что их использование является намеренной политикой этих структур, санкционированной их руководством.
Оценивая практику применения ими пыток, Лилия Родионова, представитель Комитета по делам беженцев и военнопленных (г. Донецк), которая непосредственно занимается обменом пленных, рассказывает о тех, кого передает украинская сторона: «Практически все люди возвращаются с переломанными ребрами, руками, ногами, вырванными зубами. Без побоев нет ни одного. Только к моменту обмена их начинают лечить. Один парень получил восемь пулевых ранений. Его даже в больнице избивали, засовывали пальцы в раны. Зубы выдергивают плоскогубцами. Бьют в места ранений. Много людей с проломленными черепами. Пытают шилом, колют. В последнее время хватают не ополченцев, а простых людей. Людей пытают порохом, электрошоком, клеймят. Кого-то бросали в яму с трупами, давили ковшом экскаватора, засовывали паяльник в рот. Людей содержали в железных контейнерах без доступа воздуха. Пытки изощренные, страшные — люди становятся калеками.
Людям не оказывают медпомощь, даже больным сахарным диабетом. Наших пленных можно отличить по цвету кожи. Она у них становится сероватой. Каждый раз составляются списки с фамилиями людей, которые находятся в тяжелом состоянии, но нам их не отдают». Симон Вердиян — волонтер, оказывающий помощь Комитету и освобожденный в сентябре 2014 года, говорит: «Я знаю случаи, когда людям сыпали порох на гениталии, клеймили горячим железом, расстреливали на глазах у других, отправляли на минное поле, вдавливали тракторными ковшами в землю, оставляли ночевать в ямах с трупами. Кормят их в основном только водой и хлебом».
Часть I. Методы и обстоятельства применения пыток украинскими силовиками

Жестоким и систематическим избиениям подвергается подавляющее большинство захваченных украинской стороной.
Например, пострадавший Андрей рассказывает, как его избивали и подвешивали на крюк в СБУ: «Нас задержали сотрудники СБУ, переодетые в форму ГАИ. Отвели в блок-пост, угрожали, приставляли оружие, говорили: "Мы тебя сейчас застрелим, нам за это ничего не будет". Угрожали пытками током, били ногами в голову, это там же, на посту. Наручники постоянно были затянуты настолько, что руки синели. Отвезли в СБУ, там уже продолжилось то же самое, только с использованием уже пластиковых бутылок, наполненных водой, наручники сзади — и на крюк. Позабирали абсолютно все — все личные вещи, телефоны, деньги, карточки — все, что было. Ничего не вернули, даже когда мы выходили на обмен».
Ополченец Сергей тоже рассказывает, как его подвешивали на цепи в наручниках: «Нас захватили около Луганска, отвезли на площадку вертолетную, потом перебросили вертолетом на другую площадку. Оттуда поместили нас в яму, моему товарищу Александру больше доставалось, ввиду того что при приемке ему сломали нос, били прикладом по голове, разбили голову, сломали челюсть. Потом нас снова перегрузили в вертолет — и в Краматорск.
В Краматорске, естественно, снова в ямы, скованные в наручниках, подвешивали цепями к верху и избивали. Потом перевезли в город Изюм, отвели в подвал, мешок на голове, пристегнули наручниками к батарее, растянули на растяжку. Руки онемели, так как это продолжалось в течение трех дней. Отвезли в СБУ, там уже все это сняли, перевязали и обработали руки. Потом нас обменяли».
Пострадавший Юрий говорит: «После "неваляшки" меня отвели в помещение бетонное 1,5 на 2,5 метра), пристегнули наручниками к анкерной скобе на стене, посадили, сняли повязку. Через некоторое время туда пришел человек в камуфляже, не представляясь, начал спрашивать, кто я, откуда я, как я сюда попал, почему попал. Он показал шеврон на левом рукаве, зеленый, со знаком укропа, говорит: "Я горжусь, что я укроп". У меня забрали деньги, золотые украшения — обручальное кольцо, венчальное кольцо, цепочку, крестик. Со мной разговаривал вроде бы вежливо, без угроз, сказал, что я вру, развернулся, ушел. Через некоторое время за мной пришли двое военнослужащих Украины уже в камуфляже, на рукавах у них были желтые повязки, и начали меня избивать. Избивали ногами и кленовой палкой, свежевырезанной из дерева. Удары в основном наносили выше колен до лица, по рукам, избивали до тех пор, пока я не упал. Потом они успокоились, ушли, через некоторое время пришел опять офицер и сказал, что, если я не буду разговаривать, это будет повторяться регулярно и постоянно.
Ночью практически каждые два часа военные в балаклавах регулярно, постоянно и профессионально нас избивали. Все спрашивали, не агент ли я ФСБ».
Захваченные женщины при этом нередко подвергаются изнасилованиям. Пострадавший от пыток Юрий рассказывает, как около его помещения военнослужащие Украины с западно-украинским акцентом избивали и насиловали захваченную женщину:
«В одну из ночей я услышал, как избивали женщину, она кричала. Эти молодые военнослужащие (от 18 до 25 лет, не старше) разговаривали на украинском языке с западным акцентом, то есть некоторые слова были вперемешку с польскими. Потом эти молодчики (насколько я понимаю, их по голосам было около четырех-пяти человек) глумились над ней, то есть насиловали, избивали, при этом ржали, как лошади, это был нечеловеческий смех, то есть они были то ли под наркотическим воздействием, то ли под алкогольным. Они получали большое удовольствие, избивая ее, насилуя. Что именно было, я потом услышал уже от нее сам. Даже просто то, что я слышал, для меня, как для человека, это было унизительно».
Согласно свидетельствам пострадавших, Украинская армия, Национальная гвардия, различные формирования Министерства внутренних дел и Служба безопасности Украины используют целый арсенал пыток.
Например, целый ряд пострадавших свидетельствуют, что используются такие пытки, как прижигание тела с помощью горелки или раскаленных предметов, выжигание на теле арестованных различных надписей.
Например, ополченец Александр рассказывает, как украинская Национальная гвардия жгла его горелкой и подвешивала за руки:
«Мы попали на засаду, нас захватила Национальная гвардия. Трое суток над нами издевались, без перерыва, били, жгли, вешали. Меня жгли, я так понял, что горелкой, мешок был на голове.
Меня подвешивали за руки, еще даже не зажили шрамы, правая рука — немая, я ее не чувствую. Ребра еще болят. Избивали ногами, сзади руки пристегивали, привязывали к пальцам кольцо гранаты, и надо было сидеть. Если пошевельнусь, то, само собой, выдергиваешь чеку. Нужно было сидеть ночь, чтобы не шевелиться, потому что выдернешь чеку. Приходилось сидеть, хотя иногда хотелось даже вырвать. Просили застрелить, но они говорили, что это легкая смерть, хотя не один раз ставили к стенке, приставляли пистолет к голове, нажимали на курок, это просто щелчок был, выстрела не было. Некоторые просили даже, чтобы пристрелили, чтобы не мучили. Но они говорили, что для нас это легкая смерть, что мы нелюди, что предали свою страну. Это не люди вообще, это звери».
Ополченец С. Станкевич рассказывает, как его пытала Национальная гвардия, — на груди раскаленной цепью ему выжгли слово «сепр» (сокращенное от «сепаратист») и раскаленным штык-ножом немецкую свастику на ягодице:
«24 августа 2014 года мы ехали проводить человека до границы. По пути машину расстреляли. Нас двоих, меня и водителя, увезли в Краматорск, где пытали, допрашивали, избивали, избивала Национальная гвардия. Выжигали на груди цепью раскаленной надпись "сепр" и на ягодице немецкий крест. После трех дней избиения отвезли в службу безопасности в городе Харькове. Сутки мы пролежали на каменном полу в туалете, только потом запустили нас в общие камеры. Лечились на свои деньги. Отпустили вчера вместе со всеми. Служба безопасности Украины выделила 1500 гривен на лекарства, чтобы зажило все, выжигали цепью. На бедре выжгли немецкий крест раскаленным штык-ножом. Били так, что повредили глаз. Теперь я им не вижу».
Михаил, ополченец ДНР, захваченный в плен в районе с Волновахи, рассказывает: «Потом, когда перевели в СБУ, приезжали еще люди. Показывали выжженное на теле слово "сепар", свастика на ягодице, звезда на спине И все ожоги 3-й степени».
Пострадавший Роман рассказывает: «Я был задержан 5 апреля 2014 года при прохождении границы. В Харьковском СИЗО познакомился с человеком, которому поджигали пятки каленым железом. В настоящее время я его судьбу не знаю. В автобусах на обмен его с нами не было».
Используются такие формы пыток, как раздробление тех или иных частей тела. Например, ополченец Алексей, попавший в плен 26 августа 2014 года, рассказывает, как военнослужащие Украинской армии кувалдой и молотком его били по пальцам ног и коленям:
«Когда в плен попал, положили лицом на землю, я только услышал: "Берем вот этого большого, маленького и старого, остальных в расход". А группа наша была в составе девяти человек. Нас поместили в БТР и увезли меня в неизвестный населенный пункт, потом я из разговоров понял: какой-то 11-й разведбат.
Там нас кувалдой били по пальцам ног, молотком по коленям били, соответственно по ногам, черенками от лопат били… ночью привязали к какой-то ограде, раздели до трусов и всю ночь обливали холодной водой. С утра продолжили избиения, ближе к обеду нас увезли в какой-то штаб, где избиения продолжились. Потом в СБУ города Изюма уже относились чуть-чуть попроще. Кормили когда один раз в день, когда два, когда просто забывали. А потом уже обменяли».
Ополченец Олег также рассказывает, как он подвергался жестоким пыткам, а его товарищу украинские военнослужащие разбивали кувалдой пальцы ног:
«Нас задержали на блок-посту. Сначала нас не били, потом приехали люди из какого-то карательного батальона, началось сразу же избиение. Рассекли губу, прыгали на грудной клетке, прыгали на спине, били прикладами и били стволами автоматов по позвоночнику. Нас троих связали, набросили мешки, погрузили в БТР, пятерых товарищей расстреляли на блок-посту. Нас привезли в расположение, и избиение продолжилось, обливали водой. Вечером посадили в какой-то сарай, потом еще одного товарища посадили со мной же. Третьего товарища на улице пытали. Ему разбили кувалдой пальцы ног, обливали холодной водой ночью. Утром нас погрузили в автомобиль, при этом набросив мешки и связав скотчем глаза. Привезли в какое-то место, где избиение продолжилось, то есть избивали по нескольку человек. Били резиновым шлангом по спине. Потом загрузили опять в машину, привезли в штаб в городе Краматорск, где избиение продолжилось. Били группой в три-четыре человека, били электрошоком, ставили на колени в мешке, стреляли возле уха. Потом пришел их командир, забрал нас всех и посадил нас в яму на цепь, надели наручники. Сидеть я не мог, стоять я не мог, то есть я висел на этой цепи, потому что у меня были сломаны ребра и пальцы рук».
Пострадавший от пыток Андрей рассказывает, как к нему применяли такой прием пыток, как «неваляшка»:
«Взяли меня по доносу просто из-за того, что я остался в городе. Брали Нацгвардия и СБУшники. Они привезли меня в Краматорск и трое с половиной суток издевались. Кленовой палочкой избивали от локтей до шеи и коленки. Полностью фиолетовое все тело. При этом были удары в живот, внутренние кровотечения. Потом они делали из меня "неваляшку", то есть два человека заходят, бьют прикладами по голове. Один спереди, другой сзади, справа и слева, потом наносится удар ботинком в живот и теряешь сознание. Валялся на земле. Когда привезли на медицинское освидетельствование, медики, которые осматривали меня, были в шоке от того, что увидели. Это была сплошная гематома от шеи до колен и по локти».
Жертвой этого приема пытки стал и пострадавший Юрий: «10 сентября 2014 года меня арестовали и привезли в Краматорский аэропорт Пристегнули к цепи длиной в метр наручниками Через 15–20 минут подошли практически тихо, незаметно двое (так как глаза у меня было завязаны, я просто по шагам определил, что двое), сделали меня, так сказать, "неваляшкой", то есть плоской частью приклада наносили удары: сначала справа по голове, потом слева, раскачивая меня, потом один подошел, сделал шаг вперед, ударил меня сзади прикладом по голове, а второй ударил меня прикладом в лоб, после чего отклонился назад, и нанесли мне удар ногой в брюшную полость. Я потерял сознание, упал, не знаю, сколько я времени лежал без сознания. Кто-то подошел, объяснил, что ребята мне сделали "неваляшку". Меня пересадили на табурет где-то метрах в пяти, присоединили к другой цепи. Я опять сидел и опять же (не знаю, через какое время) подошли двое человек и опять же проделали "неваляшку". Я опять потерял сознание, упал, при этом обмочился, удары наносились в живот очень и очень сильно в район печени, профессионально».
Пострадавший от пыток Игорь, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», рассказывает о таком приеме, как «качели»: «…длинный ломик-шестигранник Руки под ноги в наручниках и надевается ломик. И потом кружили меня этим ломиком, оставляли, и я висел на нем. Кости чуть не повылазили у меня. До сих пор не работают руки, эти части».
В качестве орудия устрашения и пыток используют и так называемую бандеровскую удавку.
Захваченная 15 октября 2014 года медсестра Ольга рассказывает: «Когда допрашивали в СБУ, один показал железную проволоку, как спираль. Спрашивает: "Знаешь, как это называется? Это — бандеровская удавка Я тебя буду ей душить, пока не будешь говорить"».
Ополченец Евгений, захваченный 10 сентября 2014 года сотрудниками СБУ, рассказывает: «В СБУ мне накидывали бандеровскую удавку на шею, били ногами, прикладом по голове, прикладом по почкам, одевался мешок, лили воду. И потом уже в следственном изоляторе били по голове Уголовным кодексом Украины».
Стандартным методом пыток Украинской армии и подразделений Министерства внутренних дел является использование электрического тока. Например, пострадавший от пыток Игорь, захваченный 14 сентября 2014 года, рассказывает: «Последний раз они 20 минут продержали на ломике, сняли, начали обливать водой и бить током, электрошокерами». Пострадавший Станислав, задержанный представителями батальона «Азов», также рассказывает об этой методике: «В процессе избиения были сломаны ребра, нарушена грудная клетка и повреждены легкие. Потом меня отвезли в суд. Там я под угрозами подписал документы. Я их даже не мог прочитать. Постоянно избивали, угрожали. Они клали мокрую тряпку на меня и включали электрошокер. Это происходило часто. Пробили грудную клетку. Впоследствии была операция на легких. Били по голове, рукам. Голова опухла, рука не двигалась, ребра сломаны почти все, печень смещена».
Ополченец Александр рассказывает, как его тоже подвергали пыткам электротоком: «Ворвались в дом, связали руки фиксирующей пластмассовой лентой и уложили в микроавтобус, порядка двух часов везли. Вывели из микроавтобуса, и я услышал, что кого-то проводят рядышком и по отношению к этому человеку они очень негативно настроены. Кричали, угрожали, я услышал выстрел. И звук падающего тела. Потом я услышал: "Что вырыл такую маленькую яму?".
Меня привели в подвал, усадили на ступени, пристегнули наручником заднюю руку к трубе. Минут через пятнадцать я услышал, что выводили еще какого-то человека, тоже на него кричали, угрожали в этом плане, и опять я услышал выстрелы. И опять звук падающего тела.
После чего ко мне периодически заходили и избивали ногами, кулаками в область головы, тела. Облили водой, привязали колени к руке, разули и один контакт был на руке, другой на ноге. В течение всего этого времени, где-то ориентировочно часов с 12, точно не помню, до вечера следующего дня, ориентировочно часов до 17– 18 и в течение всего этого промежутка были допросы, были пытки. Мне присоединили провода от аккумулятора к руке, облили водой и били током. Я терял сознание, как только отойду, они обливают водой и через время опять допрашивают.
Еще помню, как привели меня на допрос, вложили гранату и зажали. Я так понял, для оставления отпечатков на ней, после чего с меня сняли шапку и начали допрос. У них еще когда производились пытки, они сказали, что у них есть такой террариум, куда бросают людей и ничего после них не остается».
Пострадавшие от пыток отмечают, что в последнее время армия и правоохранительные органы Украины стали системно задействовать такой метод пытки, как «утопление». Ранее этот метод использовался американскими спецслужбами.
Например, 18-летний пострадавший Влад рассказывает: «Я приехал из Донецка домой. Днем мне позвонила знакомая и предложила встретиться. Со мной еще были трое друзей. Только из такси выходим, подъезжает микроавтобус и сразу нас схватили. Мешок на голову — и потащили. Начали сразу допрос: уложили на спину, положили сверху тряпку и водой заливали. Руки в наручниках, я перевернутый. Руки сзади на спине, и я лежал на спине. Я уже терял сознание, потом откачивали. Три раза делали и каждый раз откачивали. Потом снимали меня на видео, как я давал показания. Отвезли к следователю, писали протокол, что я возил на скорой помощи и собирал раненых в Донецке».
Пострадавший от пыток Денис, задержанный украинской Нацгвардией 31 июля 2014 года и переданный батальону «Азов», также рассказывает: «Глаза были завязаны, клали на лицо полотенце или тряпку. Я не видел Руки при этом были прикованы сзади. И, держа меня сзади за голову, положив мне на лицо тряпку, поливали сверху. Не знаю, из чего — из бутылки, из чайника… Состояние — утопление. Потом приводили в чувство. Ну и так далее».
Целый ряд опрошенных свидетельствовали, что некоторых арестованных украинские войска отправляют на минные поля. Например, Василий, ополченец ДНР, захваченный в районе с Петровское 18 августа, говорит: «…потом в яму уволокли. Двух отправляли на минное поле. Было семь взрывов. Меня собрались расстрелять». Пострадавший от пыток Константин, также захваченный 18 августа, рассказывает: «…потом отправили в Краматорск Там посадили в яму, периодически избивали, оскорбляли. Потом привезли новых, и все внимание переключилось на них. К одному из них подошел десантник и увел его и еще одного парня. Потом выяснилось — их отправили на минное поле».

[Корнак]

Продолжение

"Председатель гуманитарного фонда Алла рассказывает: «В аэропорту Краматорска молодые ребята, которым я гожусь в матери, оскорбляли, унижали, говорили: "изнасилуем и пустим на минное поле"».
Практически все заявляют, что Украинская армия и карательные батальоны также стреляют в конечности заключенных, совершают наезды военной техникой. Системной практикой также является имитация расстрелов.
Ополченец Михаил рассказывает: «Я был задержан в ходе проведения операции Двое товарищей погибли, двое сумели скрыться, а нас взяли. Нам связали руки и посадили в машину. Приехали в неизвестное место. Сначала сидели в яме, потом нас вызвали на допрос. Я не чувствовал рук.
Я видел, как тракторным ковшом засыпали парня по пояс, а потом просто отпустили его на него. Двух ополченцев отправили на минное поле. Один сказал — лучше здесь меня пристрелите. И тогда они начали стрелять от пальцев ноги вверх, расстояние между пулями примерно пять сантиметров. Когда он дошел по одной ноге до паховой зоны, переключился на другую ногу. Стрелял из автомата».
Пострадавший Денис, задержанный украинской Нацгвардией 31 июля 2014 года и переданный батальону «Азов», говорит: «Закидывали в яму с трупами. Расстреливали, короче. Закидывают в яму, специфический запах — эффект расстрела».
Пострадавший от пыток ополченец Донецкой Народной Республики Владимир рассказывает об угрозах родственникам и имитации наезда на него БТР: «Меня взяли в плен 5 июля 2014 года. Пока везли в машине, меня избивали По прибытии кинули в яму На допросе руки были связаны, били, хотели прострелить колено. Потом положили меня под БТР и пытались переехать. Пугали так. Вытащили, побили, я потерял сознание. Кинули в яму с отходами, стреляли рядом, потом вытащили и продолжили допрос. В процессе него я много раз терял сознание. Потом мы провели ночь в яме, под дождем. Нас погрузили и отвезли в СБУ. Там нас избивали, угрожали расправой с семьей. После этого отвезли в СИЗО, там провели осмотр, после этого не трогали».
Ополченец Анатолий рассказывает, как украинские военнослужащие в пьяном виде застрелили одну из заключенных:
«В начале сентября со мной встретился мой знакомый. Он говорит, что один человек хочет встретиться со мной, чтоб вступить в ряды ополчения. Я с ним встретилс.я Он посидел, купил мне пива и сказал: "Мне надо переставить машину поближе". Когда он ушел, вышло шесть автоматчиков и милиционер. Когда завели в горотдел милиции, начали уже грубо со мной разговаривать.
Меня увезли, привезли, закрыли в морозильную камеру, посадили и там держали. Избивали, били по ребрам с двух сторон с ноги. Потом душили пакетом, давили наручниками и поднимали вверх. Когда мне выбили челюсть, я еле жевал.
Потом перевезли, сказали, что в Изюм. Нас держали в подвале, как котельная. Каждый раз они напивались, приходили и прикалывались над нами холостыми патронами. По потолкам стреляли. Потом "Правый сектор" приходил, тоже пьяные. Там была Катя из города Краматорска. Ее пристрелили там на месте, когда они напились.
Пришли три человека, зашли с "калашом", а у одного был ПМ с боевыми патронами. Ходили по камерам — стреляли, потом дошли до нее, насколько мы слышали, стреляли в потолок, потом слышали выстрел и звук как хрипение, и кто-то из сокамерников сказал, что последние слова у нее были: "Зачем?". И все. Начался крик, шум поднялся. На следующий день ходили, как будто ничего не бывало».
Стандартным способом запугивания со стороны Украинской армии, карательных батальонов и СБУ являются угрозы родственникам задержанных людей. Используют также такие методы давления, как содержание в одной камере с уголовниками.
При таких угрозах в большинстве потерпевшие подписывают предложенные им показания. Например, пострадавший Павел рассказывает: «9 июля меня схватили, били. Схватили мою девушку, тоже повезли на базу. Заставляли ее давать признательные показания в том, что я командир, который командовал отрядом, который сбивал вертолеты. Говорили, что твоя девушка с базы не выедет, мы ее будем насиловать на твоих глазах и убьем в конце концов. Стали мне предлагать подписывать чистые листы бумаги. Заставили меня признаться в том, что я командовал этим отрядом, и ее отпустили».
Ополченец Константин, подвергавшийся пыткам и избиениям в «пресс-камере», рассказывает, что сотрудники СБУ угрожали ему тем, что «отрежут голову жене и детям»:
«26 мая 2014 года я выехал в г Харьков по семейным обстоятельствам. Меня четыре человека сбили с ног и десять минут избивали чем только можно — и ногами, и руками. Сломали ребро, приставляли оружие к голове и говорили, что расстреляют.
Привезли в здание, там были люди в форме. У них была прослушка, но они выбивали показания, что я на ГРУ России работаю. Били, перебили перепонку у левого уха, четыре дня не вставал с кровати, били сильно. Я там пробыл почти месяц, они говорили, что отрежут голову жене, детям. Говорили это так: "Если ничего не признаешь, отрежем твоей и ее малолетним уродам головы, если не мы, то "Правый сектор", мы с ними сотрудничаем". Называли имена Андрея Белецкого, который сейчас командир батальона "Азов". Я опасался за жизнь своих детей, жены. Я подписал, но в дальнейшем меня закинули в пресс-камеру, там меня "дорабатывали" на изоляторе».
В некоторых случаях угрозы родственниками претворяются в жизнь. Пострадавший Игорь, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», говорит: «Оказывается, пытали мою жену. Тоже забрали и держали в соседней камере. Ей сломали на левой ноге все пальцы. Я подписал все бумаги».
Пострадавший Владимир рассказывает, что, кроме угрозы его родственникам, его поместили в камеру к уголовникам:
«Я был задержан 29 июня 2014 года на посту ГАИ на трассе Киев — Харьков. Когда зашел на пост ГАИ, меня задержало СБУ. Вышли к машине, машина была открыта, там — две тротиловые шашки и какая-то карта с какими-то метками. Карта и тротиловые шашки мне не принадлежали.
В СБУ били, били жестко, морально унижали. Угрожали, что дочки будут проститутками и т. д.
В изоляторе содержали с уголовниками в камере, с убийцами, наркоманами. Первый раз увидел, как люди колются, для меня это — шок. Второй раз перевели в другую камеру, там еще хуже уголовники».
Задержанные украинской стороной подвергаются пыткам на различных этапах: непосредственно на месте взятия в плен, во время транспортировки, после передачи тому или иному подразделению, во время предварительных или основных допросов, в изоляторах, в судах и т. д.
В качестве стороны, осуществляющей пытки, пострадавшие называют Национальную гвардию, различные формирования МВД Украины, «Правый сектор», различные подразделения Вооруженных сил Украины, Службу безопасности Украины.
Например, ополченец Александр рассказывает: «Оказался в плену. Меня и моего друг друга держали в подвале, от нас требовали ответ на вопрос: "За сколько продали Украину?". Я пытался им объяснить, что это моя земля, я на ней родился и вырос, никому и ничего не продавал. Те, кто держал нас в подвале, — ребята лет по 25–28, били по печени, по почке, один уставал, садился второй. У первого был позывной Тёма, а у второго — Ветер, тому нравилось втыкать шило в левую лопатку. Все это было в подвале около блокпоста. Я понимал, что больше не выдержу, и попытался выбить дверь, а они сказали: "Будешь выбивать — повесим гранату" Сначала в ногу выстрелили, потом были другие выстрелы, скользящие.
Затем отвезли все-таки в город, в больницу. Дело на нас не заводили, но был разговор, что нас обменяют. Потом пришли с другого батальона, хотели нас забрать, чтобы обменять, а те не отдавали. Более подробно я не буду рассказывать, мне тяжело очень».
Пострадавший Сергей рассказывает, как его подвергли жестоким избиениям по дороге в Службу безопасности Украины. Также избиениям подверглась и его супруга. Именно ее сотрудники в дальнейшем подвергали пыткам, как и его самого: «Нас схватили у меня дома. Приехали сотрудники СБУ в масках, выбили дверь и начали избивать меня на глазах у жены и десятилетней дочери. У жены начался сердечный приступ. Они сделали в квартире обыск, подбросили две гранаты, после чего меня погрузили в микроавтобус и по пути на трассе продолжили избивать. В этих бумагах был бред, что я агент Службы безопасности России. Сказали, что если я не подпишу бумаги, то они убьют мою жену. В СБУ я все подписал. Когда избивали на трассе, мне сломали три ребра. Обнаружили, когда возили на флюорографию. У меня поменяли снимок для того, чтобы не было проблем с изолятором временного содержания».
Другой пострадавший рассказывает: «Я был ополченцем. Меня схватили. Тыкали ножом, избивали железяками, били в позвоночник, отбивали ноги еще. Требовали признаться в том, что я террорист, и так далее. Били электрошокером. Потом привязали провод к ногам и крутили ручку чего-то. Оно меня било сильно. Интересно, что одно избиение состоялось прямо в зале суда, при судье. Судья все это видел. Говорили, что если не подпишешь, то привезем детей, семью».
Артем, захваченный 13 июня в городе Мариуполе, свидетельствует: «Сразу начали бить, привезли в аэропорт и посадили в холодильник. Издевались над нами. Все были в масках. Там продержали трое суток, потом увезли в СБУ. Мы были с переломанными ребрами и без какой-либо медицинской помощи. Применяли физическое насилие, вкладывали в руки оружие, для того чтобы остались отпечатки пальцев, угрожали».
Некоторые опрошенные говорят, что сотрудники СБУ предпочитают для пыток использовать других военнослужащих Украины, однако пытки происходят в их присутствии.
Например, захваченный 4 августа 2014 года Александр рассказывает, как в присутствии офицеров СБУ его душили, пытали электротоком и заставляли застрелиться из пистолета: «Вечером избивали и допрашивали. Допросы все проходили одинаково. Один из них длился десять часов. За это время не дали ни капли воды, разрядили на мне электрошокер, избивали. Потом изменили тактику допроса. Стали душить. И так пять суток. При допросах присутствовали представители СБУ. Была постоянная провокация. Устроили расстрел. Выстрелили над головой и отправили в камеру. Потом дали пистолет в руки, чтобы застрелиться. Били, пока не нажал курок, но патронов в нем не оказалось».
Другие опрошенные рассказывают, что их подвергали мучительным пыткам прямо после ранений или в больнице. Практически все говорят, что медицинская помощь либо не оказывается вовсе, либо носит недостаточный характер.
Например, потерпевший Дмитрий был обстрелян на блокпосту и с многочисленными пулевыми ранениями доставлен в больницу. Он рассказывает, как его и других больных пытали украинские национальные гвардейцы прямо в больнице после операции:
«Я попал в плен в сентябре 2014 года. На блок-посту Национальная гвардия обстреляла машину — пулевые ранения были в бедро, в поясницу, в грудь. Меня отправили в больницу и сделали операцию, отправили в палату для военнопленных, пристегнули наручниками. Перевязки делали раз в неделю Две раны гноились.
Пьяные солдаты Национальной гвардии в течение трех недель заходили и спрашивали: "За сколько продал Украину?" Потом били по всему телу. Вот мы лежали, пристегнутые наручниками к кровати, они приходили и били в пьяном виде с автоматами. Один подходил и бил по лицу, второй по ране ударял. Так поиздеваются, выходят, выпьют — и снова. Все это продолжалось сутками, не давали спать. Били прикладами по ранам, угрожали, что ножами порежут сухожилия. Они кричали, чтобы нам не давали обезболивающее. Сказали, что долго я не протяну.
Ополченцу Александру ножом руку ковыряли, отодвигали повязку и ковыряли. Другой брал шило и ковырял спину.
Еще один человек, который находился в палате рядом, рассказывал, что ехал просто на машине. Она забарахлила, он остановился посмотреть, подъехала машина Национальной гвардии. Его схватили и повезли в дом, в подвал. Двое суток пытали и издевались.
Перед тем как произошел обмен, нам сделали уколы, вот уже двое суток не хочется спать. Я не знаю, что это за лекарство такое, они ничего не объясняли».
Другой пострадавший говорит: «В аэропорту Мариуполя нас держали в холодильнике. Заходили — пистолет к голове приставляли и стреляли рядом. Потом были ребята — их положили на пол и стреляли возле головы. Других, бывало, резали — сухожилия перерезали на ноге одному парню, другому разбили прикладом голову, аж скальп слез. Сказали, что вы никто и звать вас никак. Не кормили, не поили, в туалет не водили двое суток и воду не давали. Заставляли признаваться в терроризме. Медицинскую помощь не оказывали. На все болезни — анальгин».
Ополченец Александр рассказывает, что находящимся в СБУ также не оказывают достаточной медицинской помощи: «В начале августа 2014 года мы ехали в машине и попали в засаду. Мне отбили все внутренности, сломали два ребра, одно ребро проткнуло мне легкое, кровь стала поступать в легкое затем. Били сильно, руки перевязали веревкой, об асфальт терли, чуть не лишился кисти. Потом отвезли в СБУ и затем меня уже в больницу. В СБУ меня продержали месяц. Там были раненые с осколками и с пулями, многих в госпиталь не отвозят».
Владимир рассказывает, что он видел в СБУ: «В марте 2014 года я попал в Харьковское отделение Службы безопасности Украины. Люди избитые, лежат со сломанными ребрами, вывихнутой челюстью. Одному стало плохо, поднялась температура, началась рвота. Вызвали охрану, они его забрали. Наутро мы спрашивали, где он, но нам ничего не отвечали. Есть подозрения, что он умер. Это просто ужас. Люди все приезжают побитые».
Иван, активист Антимайдана, рассказывает: «В конце мая 2014 года я поехал в Харьков. На одной из остановок зашла девушка, за ней молодой человек лет под тридцать, крупный. Он сказал ей: "Смотри, не балуйся", попрощались, поцеловались, он вышел, она села, мы поехали дальше. В Харькове, как вышел, сделал пять шагов, начали заламывать за спину руки, надевать наручники, бить по копчику, по ребрам, по ногам наносить удары. Надели мешок на голову, посадили в машину, сели с двух сторон, это сопровождалось, естественно, бранью, били по печени, по голове, в основание шеи. Завели в какое-то здание, водили по коридорам и лестницам вверх-вниз, потом в коридор опять завели, кинули на пол, хлопнула дверь камеры. Так я пролежал часа два с мешком на голове, с наушниками. Потом через время зашел человек, снял мешок, и я увидел этого молодого человека, который провожал девушку. И он мне сказал, что по законам военного времени я буду расстрелян и утоплен в болоте. Ударил два раза по голове, два раза в живот, предложил помолиться, надел мешок и вышел. Потом я так пролежал какое-то время, зашли несколько человек после этого, подняли, повели.
Перевели в другое помещение какое-то, сбили с ног, сняли наручники, начали выламывать руки в локтевых суставах в разные стороны, при этом вкладывали патроны от автомата в руки. Они сжимали, выкручивали руки, при этом один зажимал мне шею, душил, воздуха не хватало, били по копчику. Отвели назад, стянули ремнями руки выше локтей и в кистях. И так я сутки пролежал, провалялся на полу, руки онемели, думал — отпадают. Потом, после того как я пролежал, меня повели в какой-то кабинетик, маленький: там только стул стоял, я на него сел, стол, на нем сидел человек, и был этот молодой человек, я потом узнал, что он из контрразведки, — Олег. Мне сказали: "Сам понимаешь, ты — военнопленный, никто тебя судить не будет, расстрел". Этот следователь играл в хорошего полицейского. Олег разговаривать не стал, начал сразу бить. Я закрылся руками, согнулся, он бил по спине, по позвоночнику, в основание черепа, с колена бил по голове. Потом меня опять увели, опять руки не развязывали, так и был в ремнях. Так я еще пролежал. Потом на следующий день меня вроде как официально к следователю повели, следователя зовут Артем. Олег пришел, дал по ушам пару раз ладошками. На следующий день меня повезли на суд. На суде мне присвоили задержание под стражей и снова увезли в Харьковское СБУ».
Владимир рассказывает, как его избивали сотрудники СБУ. Он рассказывает: «26 июля меня схватили и привезли на Краматорский аэродром. Сами сотрудники СБУ рукоприкладством не занимались по отношению ко мне — они отходили, оставляли меня одного, и меня била 95-я бригада. Десантники вывихнули челюсть, отбили ребро. Увезли в Харьковское СБУ. Меня вывели в отдельную комнату, и три оперативника били уже руками».
Сергей рассказывает: «В СБУ избивали, били в основном по почкам и по грудной клетке. Раздевали, клали на пол, наступали ногой на пах, приставляли пистолет к рукам, к ноге. Говорили, что или убьют, или прострелят руки, ноги при попытке к бегству Сломали ребро».
Пострадавший Андрей, к которому применялся такой прием пыток, как «неваляшка», свидетельствует: «B СИЗО, где я находился, никакой медицинской помощи не оказывалось». Ополченец ДНР Владимир говорит: «Медицинскую помощь не оказывали. На все болезни — анальгин».
В ряде случаев пострадавших все же отправляли в больницу, делали операции, но затем не оказывали необходимой медицинской помощи. Пострадавший от пыток Станислав, которого пытали электротоком и пробили легкое, рассказывает: «Голова опухла, рука не двигалась, ребра сломаны почти все, печень смещена. В СИЗО меня не приняли, отправили в больницу на операцию. После этого отправили в СИЗО, там медицинская помощь не оказывалась. Надевали мешок, невозможно было дышать».
Подавляющее большинство захваченных рассказывают, как с помощью пыток и угроз украинские власти заставляли их подписывать признания, что они являются агентами российских спецслужб. Абсолютное большинство мирных граждан, захваченных украинскими войсками, не выдерживали пыток и угроз и подписывали любые обвинения в их адрес.
Например, пострадавший Сергей рассказывает: «…по пути, на трассе, продолжили избивать. В этих бумагах был бред — то, что я агент Службы безопасности России. Сказали, что если я не подпишу бумаги, то они убьют мою жену В СБУ я все подписал. Когда избивали на трассе, мне сломали три ребра».
Ополченец Руслан рассказывает:
«Задержали меня в день моего рождения. Били по голове, потом мешок на голову. В СБУ оперативники издевались над нами, шантажировали семьей. Я взял все на себя, и меня отправили на изолятор Месяц прожил с вывихнутой челюстью».
Целый ряд опрошенных называют конкретные места, где Национальная гвардия и Украинская армия массово использует пытки, или приводят позывные тех, кто подвергал их пытками. Например, упоминают о полигоне Национальной гвардии «Днепр-1» под Днепропетровском. Пострадавший Владимир, задержанный 4 сентября 2014 года, рассказывает: «Там издевались над нами, унижали, кидали людей в ямы со змеями, могилы заставляли себе копать». Пострадавший от пыток Игорь также рассказывает об этом месте и называет позывные тех, кто его пытал: Икс, Альбина и Макс.
Александр рассказывает, как к нему применяли неизвестные медицинские препараты, подвергали пыткам и унижениям:
«Меня обвинили в том, что я совершил теракт и покушение на пограничников. Начали избивать дубинками, ногами били в голову, потом открыли рот, кинули туда два кислых кубика. Я начал задыхаться и терять сознание.
Потом, когда меня откачали, дали бумаги на подпись, я подписал их, и отвели в морозильник. Потом отвезли в СБУ, снова давали на подпись бумаги. Я их отказался подписать, и пришли в кабинет четыре человека в черной форме в масках с пистолетами и начали бить. Потом опять заставили подписать бумаги, и я их подписал. Продержали нас в СБУ и отвезли в село к батальону "Днепр-1". Нас унижали, бросали в яму со змеями, стрелять возле головы и возле ног. Потом я выбрался из ямы, и заставили ползти по асфальту, по стеклам и тоже стреляли возле ног. Потом я дополз до забора, дали лопату, сказали: "Копай себе яму", и когда я выкопал яму, они опять начали стрелять возле ног».
Ополченец Александр также приводит позывные тех, кто их пытал: «…ребята лет по 25–28 били по печени, по почке… У первого был позывной Тёма, а у второго — Ветер, тому нравилось втыкать шило в левую лопатку»/
Часто упоминают также аэропорт города Мариуполя, в котором захваченных держат в промышленном холодильнике и подвергают пыткам, аэропорт города Краматорска.
Пострадавший Вадим рассказывает, как его избивали и угрожали расправой с семьей: «Меня схватили 28 июля в городском совете Мариуполя Привезли в аэропорт и поместили в холодильник. Нечем было дышать. Избивали по почкам, коленям, терял сознание, сломали ребра Конвоир постоянно кричал, часто нас избивали. Угрожали расправой с семьей и дочерью».
Денис, захваченный украинской Национальной гвардией 31 июля 2014 года, также рассказывает об этом месте: «Меня привезли в Мариуполь, в аэропорт, где поместили в отключенные морозильные камеры. Там нет света, все лежали на кафельном полу. Вакуумные двери — дышать нечем, духота, задыхаешься».
Другие рассказывают, что для охлаждения холодильник включали, и температура в нем достигала минус четырех. Александр, захваченный 4 августа 2014 года, говорит: «Меня привезли в холодильник аэропорта Некоторые смены забывают холодильник выключить, и температура в нем достигает минус четыре».
Ополченец Алексей рассказывает о тех, кого пытают на аэродроме города Краматорска: «Я наблюдал, как с аэродрома запускались системы залпового огня. Был задержан сотрудниками СБУ, которые доставили меня на аэродром и пытали. Меня подвешивали за руки в яме: плиты, к ним веревка прицеплена, веревка — к наручникам, и в таком вытянутом состоянии с завязанными глазами. Меня били по ребрам, по печени, по лицу. Все, кто проходит через аэродром, все подвергаются таким пыткам и издевательствам. Люди, которые приезжают в изолятор временного содержания, все сине-фиолетовые, все побитые, у некоторых сердце не выдержало — умерли. Девяносто процентов оттуда приходят такие. Все побитые, все изувеченные. Там 95-я бригада, были иностранцы с грузинским, с польским акцентом.
Потом доставили в Харьковскую СБУ, где оперативные сотрудники по приезде тоже поначалу в камере допроса побили. Я весь сине-фиолетовый полтора месяца там находился. В то время как я там находился, они владели моим имуществом, ключами от гаража, от машины. Компьютеры из дома вынесли, технику Полтора месяца обвинения никакого не предъявляли».
Опрошенные также говорят, что украинская сторона на протяжении долгого времени намеренно не регистрирует задержанных ими людей и намеренно нарушает предписанную законодательством процедуру. Например, Лилия Родионова, представитель Комитета по делам беженцев и военнопленных, в свое время также захваченная Украинской армией, рассказывает: «…я попала в СБУ, и меня по документам там не было». Пострадавший от пыток Алексей также рассказывает о фальсификации документов в Службе безопасности Украины: «Меня в СБУ продержали несколько недель и потом сказали: "Поехали на суд, вот тебе повестка, ты же сам первый раз пришел на суд, мы тебя вызвали вначале с подозрением, а потом через неделю уже вызывали другой повесткой в суд". Я подписал и ту и другую».

[Корнак]

Продолжение

"



Полученные Фондом свидетельства позволяют однозначно сделать вывод, что большинство жертв пыток не являются ополченцами Донецкой или Луганской Народных Республик, а относятся к категории мирных граждан. «Причиной» ареста и пыток граждан украинской стороной может быть «наличие телефона российского журналиста», наличие в личном телефоне «имен с Кавказа — Аслан, Узбек», телефонный разговор с «депутатом Донецкой Народной Республики», «оказание медицинской помощи в ДНР» и т. д. Аналогичной абсурдностью и бездоказательностью отличаются и другие обвинения. Например, ополченец Владимирович рассказывает, что в СБУ его обвинили в продаже комплекса «Кольчуга»: «Я занимался гуманитарной помощью в г Славянске, с двумя священниками мы выехали в Крым. Выехали обратно, и при пересечении границы нас уже ждали сотрудники СБУ. На следующий день был суд: меня обвинили продаже комплекса "Кольчуга", отправке бойцов для учебы в лагерях, в знакомстве с батальоном "Восток" и т. д. Душить меня пытались, что-то добавляли в воду… Когда сидел в СИЗО, один человек рассказывал, что их пытала Надежда Савченко, она била мужчин в пах».
Арестованный сотрудниками СБУ Алексей рассказывает: «…под Славянск, в село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь… попадались люди совершенно разные, в основном это жители Донбасса. У каждого своя история, но в основном это люди, которые каким-то образом пересекали блок-пост и они почему-то стали подозрительными, их решили отправить на дополнительные опросы.
В качестве примера могу привести такой случай: когда человек проезжал блок-пост, у него взяли телефон, начали смотреть и нашли там имена кавказские — Аслан, Узбек. Человека забрали и сказали, что он — пособник террористов и знает всех чеченских боевиков. Его забрали, привезли в кунг и несколько дней избивали, говорили: "Расскажи, где прячутся чеченцы?"
Нескольких людей задержали просто из-за того, что, паспорт открывают и смотрят там сзади: дети записаны одной ручкой. Говорят: "У тебя паспорт поддельный, все дети написаны одной ручкой", он говорит: "Я терял паспорт, мне его восстанавливали и переписывали" — "Нет, ты агент", — и его тоже в фильтрационный лагерь».
В целом ряде случаев для участия в обмене пленными украинские власти совершают аресты граждан, которые заведомо не совершали никаких правонарушений. Например, Наталья, 58 лет, рассказывает: «Приехали, сказали, что с моего телефона звонили, и еще нужно ехать с ними. Привезли в аэропорт, держали в холодильнике, есть не давали. Полы кафельные, каждые 20 минут включается двигатель холодильника. Сказали, что я изменница родины и меня ждет пожизненное. В СБУ быстренько составили все документы и отправили в суд. На другой день пребывания в СИЗО написала заявление, чтобы мне объяснили все, но меня не приняли. Потом меня опять повезли, посадили на автобус и сказали, что везут на обмен». Александр рассказывает: «Был задержан на въезде в Харьков, когда хотел выполнить просьбу своего приятеля — передать посылку. После чего был отправлен в здание СБУ Просидел там полгода и был освобожден по обмену военнопленными».
В большинстве случаев мирные граждане Украины также подвергаются избиениям и угрозам расправ с семьей. Например, Геннадий рассказывает: «Созвонился с другом, собрался ехать в спортзал. На остановке меня вытащили из машины, никто не представился, лицом положили на дорожное покрытие, наносили удары по ребрам, разбили очки, повредили глаз. На голову надели мешок, на руки наручники и посадили в машину. В машине выслушивали угрозы в свой адрес и адрес своей семьи. В конце концов я потерял сознание. Очнулся только от запаха нашатырного спирта. По приезде в СБУ я увидел, что у меня поврежден глаз. Потом повезли на обмен».
Артем рассказывает: «Меня задержали возле автомагазина. Сказали, что кто-то показал пальцем на меня, что я участвовал… Привезли меня в отдел, обыскали всю мою машину, меня избили и еще угрожали. Забрали телефон и документы. Но так как не было доказательств, меня опустили. Я вернулся домой, потом мне позвонили, сказали, что у них остались документы на машину. Я поехал, чтобы их забрать. Заставили подписать документы. Опять били. Привезли в больницу, просили, чтобы не писал никаких жалоб. Потом привели в суд, осудили, потом меня повезли в Харьков, в тюрьму. Пробыл там сутки, повезли на обмен».
Александр рассказывает, что в некоторых случаях захваты осуществляют с участием и согласно информации «Правого сектора»: «Меня повалили на землю и связали. Они сказали, что из "Правого сектора". Привезли меня по месту прописки. Было постановление об обыске, во время которого мне подкинули патроны. В СБУ сказали, что простят патроны, если расскажу все. Я заявил, что ничего не знаю. После этого меня отвели в другую комнату и два раза избили. Угрожали, что убьют мою семью. Ближе к вечеру приехал адвокат и потребовал скорую. Она приехала, мне оказали первую помощь, но отказали в госпитализации, если не подпишу. Я подписал протокол».
В ряде случаев захваты не носят предусмотренного законодательством характера и не регистрируются. Например, Михаил рассказывает: «Примерно в конце июля меня задержали. Привезли меня за какие-то гаражи, приковали руками к дереву, подвесили и стали избивать руками, ногами, деревянными палками. Я несколько раз терял сознание от болевого шока. Они пытались узнать об ополченцах. Я сказал, что не имею к ним никакого отношения. У меня забрали деньги и сказали добираться домой самому. Вернулся домой. Отлеживался. Где-то в начале августа — снова они. Привезли в райотдел, начали меня избивать, стали надевать мне на голову мешок и перекрывать кислород».

Часть II. Пытки и бесчеловечное обращение: показания потерпевших

Далее представлены несколько подробных рассказов тех, кто стал жертвами пыток со стороны Национальной гвардии, Украинской армии и СБУ.
Пострадавший Игорь, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», подробно рассказывает, как его пытали: подвешивали на дыбу, использовали «качели», били электротоком, как схватили и пытали его жену. Кроме того, он называет позывные тех, кто подвергал его пыткам на базе «Днепр-1»:
«Меня схватил батальон "Днепр". Я поехал на рыбалку, меня схватили, привезли в линейное отделение милиции и сразу, со старта, начали избивать. Били всем, чем можно, — и палками, и ногами, и пистолетом по голове. У меня голова была — как ежик. Потом на дыбу вешали — это руки за спину, руки в наручниках. Повыворачивали все руки. Потом сделали, как они назвали, "качели". Это длинный ломик-шестигранник. Руки под ноги в наручниках, и надевается ломик. Потом кружили меня этим ломиком, оставляли, и я висел на нем. Кости чуть не повылазили у меня. До сих пор не работают руки, эти части. Последний раз они 20 минут продержали на этом ломике, сняли, начали обливать водой и бить током электрошокерами. Это длилось, пока я не начал терять сознание.
Не давали спать. Если я начинал засыпать, такие экзекуции повторялись. Оказывается, пытали мою жену. Тоже забрали и держали в соседней камере. Ей сломали на левой ноге все пальцы. Я подписал все бумаги, в которых меня обвиняли, и меня увезли в СБУ. Что они пытались выяснить, я так и не знаю. Зачем вот это все надо было вытворять, я не знаю. Сколько я историю не изучал, немцы не извращались такими пытками, как делали они.
После СИЗО нас отправили в Днепродзержинск на базу "Днепр-1". Позывные у тех, которые там служили, — Икс, Альбина и Макс. Они издевались как хотели: стреляли над головами. Все были практически переломаны, но они заставляли отжиматься. Одного человека вообще чуть не закопали в яме. Хотели застрелить. Это продолжалось четыре дня, и потом нас увезли в СБУ Харькова уже на обмен.
Там у меня открылась язва. Меня отвезли на неотложку в Харькове. При этом врачи сделали мне эндоскопию и все анализы — у меня сильно кровоточила язва. Факт в том, что меня отвезли под чужой фамилией. Мне сказали, называй любую фамилию, любой адрес.
Меня хотели положить в стационар. Но им запретили. Привезли меня обратно в СБУ, и пока не произошел обмен, приходилось как-то терпеть все эти боли невыносимые. Кроме того, что было все тело побито, ну еще и язва открылась».
Пострадавший Павел свидетельствует, что причиной его задержания и пыток стала его телефонная беседа с депутатом из Донецкой Народной Республики: «Сначала со мной беседовали вежливо, потом зашел мужчина и начал бить по ребрам. Мне стало дурно, и мне дали таблетку. Были судороги, у меня онемело тело. Они требовали признаться, что я был корректировщиком. Это неправда. Они слушали телефоны, а я просто поговорил с депутатом из Донецкой Народной Республики. Когда отвезли на полигон "Днепр-1", там человека ни за что, ни про что кидали в трехметровую яму, заставляли копать могилы».
Денис, задержанный украинской Национальной гвардией 31 июля 2014 года на блок-посту и переданный батальону «Азов», рассказывает: «Каждые два-три часа — допрос Много всего Меня топили Глаза были завязаны, клали на лицо полотенце или тряпку. Я не видел. Руки при этом были прикованы сзади И, держа меня сзади за голову, положив мне на лицо тряпку, поливали сверху Не знаю, из чего — из бутылки, из чайника… не видел Состояние — утопление Потом приводили в чувство Ну и так далее Так как у меня уже переломано колено, они увидели корсет на ноге, на колене, и мне сломали его повторно В первый день его сломали Потом на ногах, где ноготь, мне вставляли иголку Такое состояние, как будто жилы из шеи тянет. Вытягивает всего, каменеет через боль.
Закидывали в яму с трупами. Расстреливали, короче. Закидывают в яму, специфический запах — эффект расстрела. Там много всего. Я знаю хлопца, которому плоскогубцами вырвали четыре передних зуба. Ребят знакомых, сколько видел, им на ломиках "карусели" делали».
Пострадавший Владимир был схвачен 4 сентября 2014 года людьми в гражданской одежде с балаклавами на голове и перевезен в аэропорт Мариуполя. Он рассказывает: «После приезда меня завели в помещение и начали издеваться — бить шокером в предплечье и в область сердца. Топили. Прямо с мешком куда-то голову опускали, пока не начинал сознание терять. После всего этого заставляли подписать бумаги какие-то. Я отказался. Они отвели меня в камеру. На следующий день меня вывели обратно. Мокрую тряпку клали на лицо и поливали водой. Начинал задыхаться, и они, чтобы сильней начал задыхаться, брали и электрошокером били еще. Били по спине очень сильно. После этого почки очень долгое время болели.
После этого увезли на "Днепр-1" под Днепропетровском, там их полигон обучающий. Там издевались над нами, унижали, кидали людей в ямы со змеями, могилы заставляли себе копать. Издевательства были очень сильными над людьми, это словами не передашь».
Пострадавший Константин рассказывает, как его арестовали за то, что у него был телефон русского журналиста, а также приводит пример того, как украинские войска отправляли захваченных на минное поле: «18 августа 2014 года меня арестовали на украинском блок-посту за то, что у меня в телефоне был записан номер русского журналиста. На допросе мне сделали какой-то укол, и мне стало очень плохо. Я начал терять сознание, а они требовали показаний. Начали шантажировать меня тем, что если я не скажу что я сепаратист, то мне не уколют противоядие. Мне уже было все равно, я подписал, лишь бы мне стало легче. Поставили мне этот укол, мне действительно стало легче. Затем последовали угрозы расстрела. Потом отправили в Краматорск. Там посадили в яму, периодически избивали, оскорбляли. Потом привезли новых, и все внимание переключилось на них. К одному из них подошел десантник и увел его и еще одного парня. Потом выяснилось, их отправили на минное поле. Уже в таком состоянии мы там находились, что каждый день все меньше хотелось бороться за жизнь. Из тех, кого я видел, два-три человека не возвращались. Дня через три нас погрузили и увезли. Нас было шесть человек. Когда мы ехали, чувствовал себя посвободнее, общались. У одного, фамилия Харитонов, лицо — сплошная гематома. Видел, привезли парня и стали избивать. Спрашивали, помогал ли он в проведении референдума. Он ответил: "Да" Его обвинили в том, что он сепаратист. Ополченцев избивали, слышал, что на крюк сажали. В СБУ есть такая практика: признаешь себя виновным — прокурор просит для тебя минимальный срок. У многих нервы не выдерживали, и они соглашались».
Василий, ополченец ДНР, захваченный в районе с Петровское 18 августа, свидетельствует: «Украинская военная колонна увидела нашу машину и начала ее расстреливать. Нас схватили, надели наручники, закинули в БТР. По дороге две машины мирных жителей ехали навстречу, их расстреляли с БТР. Один пацан остался жив, его тоже захватили, связали и бросили в машину. Привезли на базу нас и мирных жителей. Били молотком по пальцам, коленям, копчику. Разбили голову, сломали пальцы. Угрожали на кол посадить, угрожали отрезать бензопилой ногу и руку. На ночь меня прицепили к дереву, подошел их главный с молотком и стал у меня все расспрашивать. Я сказал, что не знаю. Он ударил молотком по ногам. Потом в яму уволокли. Двух отправляли на минное поле. Было семь взрывов. Меня собрались расстрелять. Сказали молиться. Я попросил, чтобы мне освободили руки, это мое последнее желание. Он меня спросил, знаю ли я, какой сегодня праздник. Я ответил, что да, Спас. Он сказал, что мне повезло, и этот день можно считать моим вторым днем рождения. Меня отвели в яму, там цепи висели. Потом дал показания на камеру».
История известного на Украине тренера П Б Гилева размещена в сети Интернет. Приведем его рассказ: «Я — тренер. У меня создана общественно-спортивная организация. Я начал участвовать в создании Донецкой Республики. Они (украинские военные — Прим. ред.) знали, что я еду в автобусе, вывели меня, это было чистой воды похищение. Вытащили с автобуса, кинули меня на землю… мешок на голову, руки были связаны, и о том, что меня передали в "Правый сектор", я узнал чисто из разговоров. А те — что хотели, то и делали, это — садисты. Они получают удовольствие от того, что тупо бьют людей, то есть, видя, что человек страдает, унижают его конкретно, я даже не знаю, что они от меня хотят. Что хотели, то и говорят, сами же себе на вопросы отвечали, не просто били, а тупо калечили.
Я там был не один. Нас всех там несколько раз расстреливали, но одного все-таки застрелили. Выводили просто, кто-то побежал, и его застрелили.
Они особо не церемонятся. Для них человеческая жизнь — пустое место, пустой звук. Они за это не несут ответственности — ну застрелили и застрелили. У них никто не спрашивает: "Зачем ты это сделал?". То есть, люди что хотят, то и делают. Эта банда не только проблема Украины, которая ни с кем и ни с чем не справляется. Хотелось бы, конечно, чтобы международная общественность услышала. Потому что когда они побегут, они побегут в Европу все. Они почувствовали вкус крови, они не умеют никому подчиняться, никаким законам вообще. Для общественности, для мирного населения Европы это будет большая и очень серьезная проблема.
Особую радость у них вызвало, когда он узнали, что я тренер по карате, чемпион мира, чемпион Европы. Тут они, конечно, с огромной любовью уже кинулись меня истязать. Их, по-моему, бесило, что я все время вставал, и они не знали, что со мной делать, и тогда уже в ход пошли биты, приклады, холодное оружие. Они через каждые 25–30 минут приходили и по полчаса избивали, просто так, просто ради какого-то дьявольского эксперимента.
Потом уже меня забрал другой батальон. И знаете, как забрали? Просто руки назад связали, одели мешок также. Я, честно говоря, даже не знаю, как я выжил. Кинули мешок на заднее сиденье, сверху сели — и вот таким образом несколько часов везли в Днепропетровск. То есть первые три дня я сам не мог ни вставать, ни ложиться Меня под руки водили, там сокамерники помогали мне, я дней пять ничего не ел.
…В СБУ было тяжело, потому что были провокации. В своем подвале они приковали наручниками к трубам. Там не было ни туалета, ничего. Был человек, который приходил, один раз кормил. Вот это вот на бетонном полу, прикованные к батарее, еще двое суток сидели.
СБУ не церемонятся ни с кем, они калечат людей, потом уже трудно человека в чем-то обвинять, что он что-то рассказал, не каждый человек может выдержать эти пытки. Я знаю, что одна семья, это учительница по русскому языку, к ней просто приехали, вытащили из квартиры и все».
Актер и драматург Юрий Юрченко, живущий во Франции, стал военным корреспондентом и был захвачен украинским батальоном «Донбасс». В сокращенной форме приведем его рассказ журналистам:
«Утром 10 июня 2014 года я приехал в Донецк. Там стоит палатка, где записывают в ополчение. Я записался. Там было еще несколько добровольцев. Потом нас построили и повели. У меня было такое чувство, что я иду умирать. Я же воевать не умею. Я даже в армии не служил. Но и другого выхода для себя я не вижу. Так я и стал ополченцем
Когда погиб Андрей Стенин, мой товарищ, с ним погибли два военкора — Андрей Вячало и Сергей Коренченков. Я случайно не оказался с ними в той машине, обычно мы вместе ездили Коренченков (позывной Корень) жил со мной в одной комнате. Стенин сидел в машине сзади, а впереди — два военкора в военной форме, с автоматами. Машину расстреляли пьяные нацгвардейцы. Они в тот день устроили засаду на дороге. Когда увидели, что в машине журналисты, они ее оттащили подальше и подожгли. Поэтому Стенина так долго искали… 95 процентов западных корреспондентов приезжают уже с готовым шаблоном в голове, реальность их не интересует… В плен меня взяли 19 августа утром. Ребята говорят: вот его надо подбросить в Иловайск. Я сажусь сзади. Они едут Вижу, они едут как раз по той самой дороге через Зугресс. И тут вдруг начинается шквальный автоматно-пулеметный огонь. Выходим из машины, нас тут же бросают на землю. Руки связывают сзади. И после этого начинают людей со связанными руками избивать. Прикладами, ногами, по голове, колют ножами, штыками. У меня по лицу течет кровь… Вижу, идет какой-то иностранец в натовской форме, каске, по внешнему виду сильно отличается от украинцев. Говорит с акцентом. Подходит ко мне и говорит: "Я из-за тебя, сука, в Нью-Йорке бизнес бросил!". И с размаху меня бьет. Иностранец командует: "Бегом через мост!". Гражданин США с украинскими корнями, бизнесмен… Другой амбал, позывной Семерка, сразу свалил меня на землю и начал бить сапогами по ребрам. Тут и другие подскочили. Я чувствую, что ребра сломаны. И вижу, как новый сапог летит в мою уже поломанную грудную клетку. Хочу встать на ноги — и понимаю, что не могу. Грудь так болела, что я не заметил, как саданули по ноге — то ли прикладом, то ли еще чем…
Потом всех отвели в школу. Там был такой железный шкаф для инструментов. Темно, ничего не видно, пыль, грязь. Присесть не на что. Дышать невозможно. А у меня лицо все залито кровью. Но я спасся от того, что пережили остальные ребята. Я слышал, как их гоняли по двору. Заставляли бегать на четвереньках, кричать: "Слава Украине! Героям слава!", "Украина понад усе!". Это же точная калька с "Deutschland über alles". После этого они еще говорят: "Где ты видел здесь фашистов?". А это что вы делаете? Рядом с нашим шкафом были школьные мастерские, класс труда, где верстаки на столах. Ребят завели в этот класс, и я слышу: "Решай, что тебе отрезать: яйцо или палец? Палец или яйцо? Палец или яйцо, ну?". Я потом узнал: они у старшего группы мошонку положили в тиски, а другого, водителя, заставили крутить. Шесть суток мы пробыли в шкафу вдвоем с ополченцем, словаком Миро…
Меня вызывают на первый допрос. Смотрю, сидит грузин, Ираклий Гургенович, фамилии не знаю. Он в батальоне "Донбасс" служит консультантом по разведке. Потом я узнал: он 22 года в разведке, с 18 лет воевал в Абхазии, Осетии, за рубежом. Учился в Штатах. При Саакашвили занимал крупный пост в Грузии… И вот они готовятся отходить. Опять кто-то дает команду: "Пленных расстрелять. Но сначала оденьте их в военную форму". И тут вдруг опять появляется Ираклий. Он просто забросил меня в легковую машину…
В городе Курахово нас всех бросили в подвал. В любой момент охрана могла ворваться, избить прикладами. Ребят заставили ложкой выцарапать на стене гимн Украины, выучить его наизусть. И когда те заходили, ребята должны были его исполнять. Должны были кричать "Слава Украине!". Там был один повар-садист. Он часто заходил и избивал ребят. Как-то он и мне разбил голову в кровь. Меня вели к врачу, и сопровождающий на минуту отошел. Я стою на костылях у стены. А повар сверху заглядывает: "Ну что? Слава Украине?". Я молчу. Он тогда меня бьет по голове бутылкой, полной воды "Слава Украине?". У меня кровь течет… Там был один следователь. Очень эрудированный, образованный. Цитирует Юнга, Фрейда, Ницше, "Майн Кампф". Исповедует идею сверхчеловека. Он профессионал. Специалист по психологической обработке пленных… он говорит: "Эти твои ребята без проблем напишут все, что нам нужно. Что ты был главным, что они были твоим сопровождением, что ты был до зубов вооружен. Мы сделаем тебя интернациональным супертеррористом и будем выставлять Франции в обмен на наши требования. Мы получим от нее все, что хотим. А если не договоримся, то ты просто сдохнешь в этом подвале"…
Обмен делал лично Ираклий. Конечно, обменяли меня не слабо — на троих, на одного грузина и двоих командиров "Донбасса". А потом один из обменянных офицеров, его фамилия Чайковский, позывной Артист, на пресс-конференции в Киеве сказал, что их обменяли на группу военнослужащих Российской армии».
Дмитрий рассказывает: «Был взят в плен на украинском блокпосту Меня привезли куда-то и закрыли в контейнер типа холодильника, там рыбу держали. Продержали там двое суток, а потом перевели в ангар. А там начали бить по почкам, били, в основном, ногами. Сказали, что якобы при мне было обнаружено удостоверение ДНР, патроны 5х45 калибра. Потом вместе с еще одним человеком погрузили в багажник, привязали на наручники к запаске. Привезли в Волноваху и там снова избивали. Потом нас привезли в Мариуполь на СБУ, кинули в подвал. Потом снова начали избивать. Потом отвезли в изолятор временного содержания. После этого никто на допросы не вызывал, никто не приезжал и вопросы не задавал. Потом просто осудили».
Ополченец Сергей рассказывает о провокации сотрудников СБУ, которые с его участием имитировали обстрел батальона Украинской армии, называясь сотрудниками Федеральной службы безопасности России. После организованной провокации они перестали скрывать свою принадлежность к СБУ и стали подвергать захваченного и его сына избиениям .Угрожая убийством сына, они заставили ополченца признать в суде все обвинения. Потерпевший Сергей рассказывает:
«В середине августа меня с сыном схватили из СБУ шесть человек, завязали глаза, руки и закинули в машину. Так завязанным они возили по городу, потом за город вывезли, что было слышно по звуку, потом завезли в ангар заброшенный. Они представились сотрудниками ФСБ, якобы они спасают нас от СБУ. Сказали, что доставили нас якобы к подполковнику русской армии. После этого нам снова завязали глаза и руки и увезли в какую-то лесистую местность, где мы находились до глубокой ночи. После этого нас с сыном снова посадили в одну машину их оперативников, продолжая ту же игру. Мы проехали около ста километров, и нам с сыном развязали глаза и руки, сказали, что у них операция, в которой они хотели обстрелять украинский батальон. Один из них достал из багажника гранатомет и сел на переднее сиденье, мы еще метров 700 проехали по каким-то закоулкам. Потом раздалась стрельба в воздух из автоматов, распахивается дверь, нас с сыном выкинули наружу и начали бить. Там уже была подготовлена рампа световая, как для профессиональной съемки, сделали с нас несколько кадров. Надели мешки на голову, бросили на бетон, начали избивать ногами, ломали руки.
Потом они все уже появились как следователи СБУ. Задали только один вопрос: "Ты хочешь, чтобы сын остался живой?". Я сказал, что естественно. Они сказали: "Тогда ты подпишешь протокол о задержании" Я сказал: "Придется". Протоколы у них сразу были готовы. Подписали, и нас повезли сразу в СБУ. Утром пришел следователь, вопросов задавал мало. Фактически все, что у них по делу, уже все было готово.
Сказали, что главное на суде, чтобы я молчал и их не оспаривал. Судья назвала меру, и отвезли нас в СИЗО. До этого еще к нам подошел следователь и сказал, поскольку у нас с вами нет конфликтных ситуаций, мы к вам будем лояльны».
Захваченный украинскими войсками 8 августа 2014 года Николай рассказывает: «Мы ехали на машине с товарищем, нас остановили вооруженные люди с автоматами, положили на асфальт и надели мешки на голову, посадили в машину и увезли.
Скорее всего, мы были в Краматорске. У них там военная база стоит, аэродром. Постоянно что-то жужжало, скорее всего, вертолеты. Нас периодически выводили, избивали, пугали: "мы вас расстреляем", "прострелим ногу", "отдадим командиру, у которого погибло много солдат; они вас там убьют".
По дороге еще был случай: когда мы выезжали, нас было шесть, у одного не было документов, а им сказали, что без документов там не примут. Скорее всего, они говорили о Харькове. Посередине дороги его вывели, потом послышалась автоматная очередь, после чего нас опять закрыли, машина завелась, и мы поехали дальше.
Выламывали руки, били ногами, руками по почкам, по печени. Одного товарища, который ехал с нами, после того, как мы уже приехали в Харьков, сразу забрали в больницу, в реанимацию. Ему сделали операцию и потом привезли назад в СБУ».
Ополченец Виталий рассказывает об избиениях, которые украинские военнослужащие называли «распаковка» и «перепаковка»:
«5 июля 2015 года я был у себя в магазине. Вдруг врываются люди в камуфляжной форме, с пистолетами с вопросом: "Где Дима?". Не объясняя, какой Дима, начали говорить: "Выходи из-за прилавка, сейчас стрелять буду" .Приставили к голове пистолет, говорят: "Сейчас я тебя пристрелю, говори, где телефон". Начали изымать телефоны, планшет, ноутбук, регистраторы, деньги с кассы, пополнения для телефонов. Затем спросили документы, права на машину, ключи от машины изъяли. Надели мешок, забросили в багажник, скотчем связали руки и увезли. Только привезли, сразу вытащили с багажника и начались избиения, били ногами, били в голову. Я потерял сознание, пришел в сознание, когда уже начали затаскивать в вагончик. На следующий день нас вывели из вагончика, поставили на колени, сняли мешки с головы, перед нами лежал целый арсенал оружия, то есть на камеру снимали это все и говорили, что это боевики ДНР.
Затем опять мешки одели, повели к вагончикам, кто хотел, тот бил по пути — по почкам, по ногам. Вечером — избиение это у них называлось «распаковка», нас начали в яму затаскивать. Под дождем мы просидели ночь, день. Периодически туда спускался солдат, мог ударить по почкам — это называлась "перепаковка", скотчем утягивали».
Ополченец Петр, захваченный Украинской армией около Луганска, тоже рассказывает об избиениях и попытке захоронения заживо в яме:
«Нас захватили, отвезли в аэропорт и начали допрашивать и избивать. Потом повели в другую комнату, посадили на стул и что-то вкололи, потом я помню только, как у меня спросили фамилию, имя, отчество, а дальше как будто память отрезало.
Потом нас отвезли в Краматорск. Там нас избивали, били по пяткам. Потом вырыли яму и начали лопатой сбивать туда в яму, бросать. Хотели закопать живьем»
Потерпевший Дмитрий рассказывает, как в батальоне «Галичина» его закапывали живым в яму, имитировали расстрел, поджигали надетый на его голову мешок:
«2 августа 2014 года в одной футболке, шортах и шлепанцах, без оружия меня схватила Национальная гвардия. Сразу на голову мне был надет мешок, руки — в наручники, ноги — в хомут. Привезли, кинули в яму, сказали: "Молись". Стреляли из автомата возле уха, поджигали мешок, на левое ухо я стал плохо слышать.
Потом за мной приехали, я не знаю, кто они такие, но слышал — из "Правого сектора". Повезли с мешком на голове в Славянск, кинули в яму, еще раз пытались расстрелять. Представились батальоном "Галичина". У меня был паспорт при себе, они паспорт порвали, кинули в яму, меня в эту яму кинули следом и начали закапывать. Закопали прямо по шею, потом подошел старший, дал им команду, и они меня вытащили. Потом отвезли в изолятор временного содержания в Харькове и на обмен».
Ополченец Юрий свидетельствует: «Маршрутка привезла меня на блок-пост Национальной гвардии. Я видел, черненький хлопчик лет до двадцати, он был раздет, весь синий, побитый, лица нет, а все тело в синяках, у него все дрожало. И они выстрелили в него. Подошел сзади офицер — он ими всеми командовал — и выстрелил в висок. А меня то били, то подвешивали сзади И так я там пробыл трое суток.
А потом привезли еще четырех хлопцев и их начали сильно бить и периодически не забывали про меня. Как-то загрузили нас всех в машину грузовую, она вся железная и жарко в ней, что дышать нечем. Покатались минут двадцать, я начал терять сознание, одно легкое ребро прокололо. У одного деда даже лопнула диафрагма и кишки вывалились. В СБУ уже не били. Медицинскую помощь не оказывали. Только если сознание теряли или видят, что он уже все. У меня ребра внутрь вросли. Верхних сторон больших пальцев я вообще не чувствую. Голова была и все тело синие. Там вон с Луганска привезли хлопчика, батальон "Айдар" его взял. Он синий весь, полностью весь, один большой синяк. И с нами хлопчик приехал, его пытали — и ногу прострелили, и палец надрезали. Мужики рассказывали, что и по минному полю наших пацанов там пускают. Из десяти человек половина остается там».
Арестованный 20 июня 2014 года сотрудниками СБУ Алексей рассказывает: «Меня схватили неизвестные люди в форме милиции Заломили руки, лицом в асфальт, нанесли несколько ударов по голове, по корпусу, мешок на голову, засунули в машину, привезли. Я так понимаю, это база СБУ, замаскированная под автомойку, где несколько дней осуществляли допросы с пристрастием, избиения, моральное давление и унижение.
Потом посадили в джип и отправили под Славянск, село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь. В данном фильтрационном лагере располагалось два кунга, которые служили местами временного заключения, это машины с будками небольшой вместительности с площадью примерно 16–20 кв. м. Там я провел больше двадцати дней, каждый день менялись люди, добавлялись новые, в среднем там люди проводили по пять-семь дней.
Избиения были регулярные, меня поднимали ночью, выводили из этого кунга и отводили на допрос к военным. Ты выходишь в наручниках, а на голове у тебя мешок. Садят тебя на стул и с разных сторон задаются вопросы, а потом начинают бить по голове.
Условия содержания, конечно, в фильтрационном лагере — это просто кошмар, потому что абсолютно все время ты сидишь с мешком на голове либо в целлофановом пакете, который замотан скотчем вокруг глаз, в наручниках, потом наручников стало не хватать, стали стяжками связывать руки, пальцы. Ну конечно же, затягивали все очень плотно, туго. Самое плохое это, бывало так, что набивали в этот кунг людей до предела — на 20 кв. м. сидели 17–18 человек. Ты даже лечь не можешь, и это на протяжении нескольких дней. Когда людей становилось много, переставали людей выводить в туалет, ставили ведро в углу, все мочились в это ведро.
Еще засовывали в яму. Была выкопана яма метров пять и туда водили — бывало, всех вместе, бывало, поодиночке. Там, бывало, несколько дней сидели в яме, под дождем, по щиколотку в воде.
Потом меня перевезли в изолятор СБУ. Это уже камеры, гораздо более комфортабельные, гораздо опрятнее, кормили. Оперативники СБУ, конечно, творили очень много того, за что им придется отвечать. Когда надо было ехать в суд, у меня на футболке были следы крови после "бесед", но, конечно, футболку заставили снять и надеть рубашку, чтобы ничего не было. На суде мне дали меру пресечения, и я отправился на СИЗО, потом обмен».
Председатель гуманитарного фонда Алла свидетельствует: «Нас задержала Национальная гвардия по какому-то списку. Возможно, что-то у них на меня было лишь потому, что я помогала жителям. Они меня быстренько "руки на капот", надели кулек на голову, плотно перемотали — передавлена была сильно вена, дня три я не могла шевелить головой. На просьбу о том, чтобы облегчить страдания, что у меня голова вот-вот лопнет, они мне сказали: "Сдохнешь ты, сепаратистка Вас знаешь сколько тут закопанных валяется".
В итоге нас привезли на аэропорт Краматорска. Там было такое, что я за всю жизнь не смогла бы придумать в страшном сне. Издевались — не то слово. При мне избивали мужа по печени, для того чтобы я сказала, что Россия спонсирует оружием, чего нет на самом деле. Как поступает Национальная гвардия? Надевает кулек и душит женщину, у которой сахарный диабет, которая просит попить, они говорят: "Мы тебе сейчас мочи дадим".
Там было такое жуткое, что даже, честно сказать, страшно вспоминать обо всем, просто страшно. Потом нас повезли в Изюм и приковали к какому-то турнику. Три дня мы в наручниках спали, и нам там дали кусочек хлеба за все время. Потом перевезли на Харьковскую СБУ, поместили в камеру, там было более или менее».
Ополченец Павел рассказывает, как над ним издевалась Национальная гвардия и разрывала его раны: «19 июля 2014 года я попал в плен. Был обстрелян из засады с трех сторон и взят в плен в тяжелом состоянии. В плену над нами издевались. Били по голове и нажимали на раны, откуда текла кровь. Получил я шесть пулевых ранений плюс осколочный. Таскали, издевались, оскорбляли, вывозили расстреливать.
В СБУ нас отправили город Краматорск, где мы находились в больнице сутки, потом перевезли в Харьковское СБУ, которое нас не приняло, и нас снова положили в больницу.
Я много крови потерял, мне били по ранам, нажимали на осколки, на пули, совали пальцы в дырки от пуль, крутили в разные стороны и смеялись. Они наблюдали, как я истекаю кровью. Снимали на видеокамеру свои пытки и издевательства. Это была Национальная гвардия. На следующий день они приехали, хотели забрать нас, чтобы расстрелять, но им другие охранники не дали.
Врачи осколки вообще не вытаскивали. Одна пуля застряла в руке, раздвоила кость, врачи не стали ничем заниматься, потому что им не надо было. Они просто накладывали мазь и кололи обезболивающие, старались, чтобы больше не беспокоил, говорили "так заживет", "со временем выгноится и выйдет само, ничего страшного". Пули находятся до сих пор в теле.
Потом забрали в СБУ недолечив, я еще был с гнойными ранами. Людей туда привозят избитыми, с выжженными свастиками, надписями "СС". Другие люди приезжали с разбитыми полностью телами и лицами до неузнаваемости просто, как будто груши перебитые. Отбито все, даже мясо отходит от костей».

[Rychag]

Нет, не надо так уж опускать ДХ (хотя ему-то вообще пофигу). Хуан Матус здесь не при чём, это всё по БОБКУ:
http://www.novayagazeta.ru/comments/66388.html

 Отличная статья, спасибо за ссылку, кем бы ты ни был(а).
Путь, пройденный за четверть века, можно очертить так: от совка — к бобку. Разница немаловажна.

Совок был существом наглым и хамоватым, но и лопоухим, лоховатым. Его уши еще были полны отголосками добрых увещеваний и посулов равенства, братства и великого будущего.
Некие исторические, философские, моральные абстракции отдавались в его подсознании и придавали ему толику добродушия и расслабленности даже в острой борьбе за жизненные интересы. Он не был готов так безоговорочно «отжимать» у чужих и «сливать» своих. Он был более спокойным и уравновешенным и вплоть до 2014 года считал, что у жизни еще может быть второе начало.

Бобок лишен этих иллюзий и исторической перспективы. У него осталось только одно право, о котором в «Бесах» Петр Верховенский говорит Ставрогину: «В сущности, наше учение есть отрицание чести, и откровенным правом на бесчестие всего легче русского человека за собою увлечь можно». Ставрогин отвечает: «Право на бесчестие — да это все к нам прибегут, ни одного там не останется». И бобок этим правом пользуется самозабвенно. Незабываема сцена парада пленных в Донецке. Истошный мужской крик из толпы: «На колени поставьте! На колени!» За понурыми пленными проезжают поливальные машины. Репортер приходит в восторг: «Показательно! Браво! Браво! За ними даже дорогу моют, чтобы эта грязь не оставалась на нашей земле». Страна поднимается с колен, только если кого-то ставит на колени.

Совок в простоте душевной полагал, что вселенная должна по-матерински его любить и опекать, восхищаться даже его хамством как выражением ребячливой резвости и непосредственности. Бобок — разочарованный совок, который вдруг осознал свое сиротство. Вселенная никогда не даст ему той любви, на которую он имеет право.

Бобок — агрессивно-депрессивный совок, который ничего хорошего не ждет от мира. А потому готов первым нанести сокрушительный удар — и, разлагаясь в могиле, грозит «бобокалипсисом»…

[Корнак]

БЫКОВ Максим
11.12.2014 - 18:26
Центробанк против силовиков | Русская весна
Поскольку я спекулянт на финансовом рынке с двадцатилетним стажем, спешу поделиться свежими наблюдениями. По рынку ходит даже не упорный слух, но аксиома, что ЦБ РФ умышленно выстроил модель, позволившую за счет опустошения весомой части ЗВР (до 30 млрд долларов) решить одновременно две задачи, первую политическую, вторую финансовую.

Очевидное несовпадение позиций либералов и силовиков на развитие ситуации на Донбассе, переросло в растущее взаимное раздражение, усиленное санкциями. Руководители ЦБ РФ однозначно заняли либеральную сторону в этой бульдожьей схватке под кремлевским ковром, перейдя от слов к делу, они начали умышленно раскачивать финансовую устойчивость России, вынув из под сукна проект «таргетирования инфляции». Про свои основные задачи: стабилизацию курса национальной валюты, борьбы за обещанный уровень роста цен в 4%, стимулирование роста ВВП, в ЦБ просто забыли. Как школьники вторую обувь и дневник. Набиуллиной, в общем простительно, она ведь новенькая, в банковской сфере и на финансовом рынке никогда не работала, ее кредо — в министерствах и Кремле складно писать разные, чаще всего несбыточные прогнозы. Поскольку еще Бродский верно заметил, что современные деньги являются одной из стихий, укрощать ее, управляя, по сути, своеобразным ядерным реактором, надо уметь. Поэтому, не одна Эльвира Сахипзадовна получила жирную пару за непрофессионализм, но целый консилиум ее новых замов, освященных идеями Высшей школы экономики и конкретными интересами Сбербанка. Мелкие спекулянты не зря сегодня шутят на форумах, что поручи любому из нас «разрулить» ситуацию, имея на руках а августе тот набор карт, которым располагал ЦБ, даже при осеннем снижении нефтяных цен на четверть, приручить рынок и показать, кто у рубля хозяин, вполне мог и не обласканный президентской милостью, простой здравомыслящий субъект.

Прошу теперь обратить внимание на то, когда был выбран момент для первого заявления зампреда ЦБ Юдаевой о скором переходе на плавающий валютный курс, расширении границ существующего и уменьшении интервенций. Отмотаем пленку на 15 августа 2014 года. Санкции Западом России уже объявлены. Курс рубля совершенно стабилен, нефть еще достаточно устойчива. Рынком правит внешнеполитические риски, которыми в этом году уже не удивишь, учитывая приобретенный рынком опыт во время крымского кризиса. Спекулянты не сомневаются в явных и скрытых возможностях ЦБ. Время боев под Иловайском, чаша весов в Донбассе качается из стороны в сторону, только ленивый не вспоминает в СМИ о столетнем юбилее начала первой мировой войны. Не правда ли, очень государственный подход демонстрирует «независимый» ЦБ, в такой момент устраивая эксперименты с курсом, выбирая сомнительный набор рецептов, когда даже ребенку понятно, что у начинающейся эпидемии совсем другие геополитические симптомы. Скормив рынку первую либеральную пилюлю, руководство ЦБ не успокоилось. На самом деле раскачать российский валютный рынок не так просто. Учитывая высокое положительное торговое сальдо, рубль естественным образом отыгрывал спекуляции обратно, особенно в период выплаты налогов. Именно тогда, при стабилизации курса, и последовало выступление зампреда ЦБ Шевцова, раскрывающее планы на отказ от регулирования к новому году. Догадайтесь, на какие кнопки снова нажали спекулянты в паре рубль-доллар, если регулятор рынка демонстрирует собственную слабость, как Янукович на Майдане. И за язык Шевцова никто не тянул. Планы любого ЦБ , ФРС США, например, попусту не обнародуют, ведь за каждым словом следит армия тех самых алчных спекулянтов, способных общей массой двинуть рынок, была бы идея.

А идея всем на рынке давно понятна. Шила, как говорится, в мешке не утаишь. С приходом Набиуллиной в ЦБ обнаружилась странная закономерность, позволяющая структурам ее бывшего руководителя Грефа оказываться главными выгодоприобретателями ее начинаний, связанных с отзывами лицензий у банков. Теперь новое совпадение, бывший топ-менеджер Сбербанка Ксения Юдаева двигает своими заявлениями валютный курс, в то же самое время некий банк имеет возможность без риска валить национальную валюту. Ничего личного, если дилеру этого банка ЦБ приоткроет свои карты, не правда ли …

Итак, почти три месяца ЦБ тупо следовал выбранной схеме, сдвигая курс по 5 копеек, вбрасывая по 350 млн. долларов, что очень хорошо усваивалось рынком. Стой ЦБ прежним объемом в 1.5 млрд долларов, игроки против рубля могли бы и налететь на «невидимую рыночную руку». В итоге, к октябрю, когда смех аналитиков был уже сквозь слезы, общее напряжение почувствовали и в Кремле. Стало очевидно, что без ручного президентского управления опять не обойтись. Очевидно, что в августе и сентябре для Путина стояла на повестке дня, прежде всего, внешнеполитическая задача. Она выражалась просто: стабилизировать ситуацию на Донбассе. Парадокс заключается в том, что, проведя переговоры в Минске и выровняв фронт, Путин получил сильнейший толчок в спину от своей бывшей хрупкой помощницы в нелепых очках. Она не только оголила финансовые тылы, но и умело заморочила бывшему шефу голову. В итоге, потеряв естественное равновесие, президент России в октябре делал такие заявления, которые не оказывали практического влияния на рынок. Когда он говорил, что мы «не палим резервы» происходило прямо противоположное — инсайдеры опустошали ЗВР без всякого риска быть наказанными со стороны закрывшего глаза мега-регулятора, поведение которого было подобно «крышующему» незаконную торговлю у метро полицейскому. Меры, которые декларировал ЦБ: всякие красивые слова про аукционы РЕПО, повышении процентной ставки, были обращены скорее не к рынку, но именно к президенту России. И опять с целью заморочить его голову. Даже новичок понимал, что этих мер либо недостаточно по объему, либо сроки их введения искусственно затянуты. За время этого праздника жизни российский ЗВР опустошился более чем на 30 млрд долларов. Что толку было радикально повышать ключевую ставку на 1,5 %, разгоняя инфляцию, если сам горе-регулятор не ограничивал турбулентность, доходившую до 7 % в день? Ответ прост: чтобы отчитаться за бездействие и завуалировать откровенное вредительство. Чем еще можно объяснить снижение во время спекулятивной атаки на рубль качества бумаг для залога в ломбардном списке, позволяя банкам в такой момент обращать полученные под «неликвиды» у ЦБ рубли в валюту . Любопытно сегодня заглянуть и в статистику вывода капитала за октябрь 2014 г. — он составил рекордные 28 млрд. долларов. Вот на что потрачены почти 10% ЗВР России. Это почти в три раза больше ЗВР проводящей АТО Украины, финансовым властям которой трудно отказать в профессионализме, ведь худо-бедно им удается при полном напряжении и истощении экономики контролировать ситуацию даже при таком скудном денежном рационе.

Апофеозом «инфляционного таргетирования» стал красный день календаря 07.11.2014 г., напомнивший россиянам о «черном» вторнике, когда ЦБ потерял контроль за рынком окончательно и испуганно ждал сигналов от убывшего в Шанхай президента. И было понятно, шутки шутками, но солидная российская «финансовая подушка» ЗВР наряду с армией и флотом, стала для Путина предметом гордости, как один из инструментов государственной устойчивости. Кстати в 1994 г Ельцин не простил манипуляций с курсом Геращенко, отправив его в отставку. Через 20 лет хватило оправданий Юдаевой в ГосДуме: «Слабый рубль — это плохой рецепт в экономике», поставившей самый точный диагноз самому ЦБ. Не смотря на гулявшие по рынку слухи о поданном Набиуллиной заявлении об уходе, президент трогать ее не рискнул, выдав публичную индульгенцию на заседании ОНФ. Отвечая буквально на крик души участвующего во встрече кардиолога: «Как теперь лечить больных при нехватке денег на резко подорожавшие лекарства?», президент напомнил притихшему залу, что спекуляция на валютном рынке не криминал. Совершенно верно. Но не ему ли, как юристу, знать, что манипулирование рынком в РФ уже давно уголовно наказуемо.
Привожу пример. 03.11.2014. ЦБ молчит как рыба, соблюдая режим «недели тишины». Спекулянты в напряженном ожидании объявления процентной ставки. В 13.30 на рынок вышел неизвестный продавец валюты с огромным объемом, который сметает все заявки в расчете на повышение ключевой ставки рефинансирования. И она, действительно, радикально повышается до 9,5%. Налицо явные признаки инсайдерской торговли, тем более ЦБ заявил, что на рынок не выходил. По СМИ прошли сообщения о начале расследование, которые сам Центробанк и проводит, но быстро исчезли. По всей видимости его звуки гуляли между кремлевскими башнями, недовольство выплеснулось в топовые программы СМИ, заявления «Справедливой России», в которых явственно проступал фон — атакуют рубль, отнюдь не Джордж Сорос со стаей западных акул и пираний, но российские госбанки.

Выдам страшную тайну: главной причиной валютной паники были даже не атаки крупных спекулянтов-инсайдеров, это хорошо видно по динамике и объему торгов, по прогнозам ведущих игроков и банков на курс к концу 2014. Никакую панику в конце лета они не нагнетали, не имея шансов в игре против ЦБ. Даже санкции и дешевеющая нефть не объясняют всю глубину падения рубля. Циничным спекулянтам российский Центробанк преподнес уникальный урок, смысл которого поначалу не могла уложиться даже в их головах. Камарилья во главе с Набиуллиной фактически испытывала на прочность реального мега-регулятора — президента России, в то время как на Западе лучшие умы ломали головы над тем, как изобрести рычаг давления на Путина. Осенью американцам и саудитам, наконец, удалась «разводка» с нефтяными ценами. Но запас финансовой прочности у России еще достаточно велик, а снижать цену на нефть радикально, чтобы сделать российского президента более сговорчивым, очевидно, не выгодно ни тем, ни другим. Давление на российскую финансовую систему, которое приведет к ощутимым социальным последствиям, при умеренной (не в разы) коррекции нефтяных цен, даже усиленное финансовыми санкциями, было бы невозможным, прояви российский ЦБ устойчивость и профессионализм. Увы, команда Набиуллиной, сделала в точности наоборот, продемонстрировав стране и миру слабость и откровенную, можно даже сказать, бытовую глупость, подставив плечо врагам нашего президента, лишив его маневра на переговорах в Китае и Австралии. Имея еще в «августе четырнадцатого» в геополитической игре на руках козырную финансовую карту, обеспеченную не только многомиллиардным положительным торговым сальдо, размером ЗВР, но и устойчивой национальной валютой, Путин уже к «красному» ноябрьскому дню в Шанхае был вынужден отбиваться от вежливых китайских вопросов: «Что же у Вас, дорогой партнер, с рублем?» Российский президент, наверняка не без зубовного скрежета, был вынужден краснеть не только перед руководством КНР, но и перед главой МВФ Кристин Лагард. Чтобы сбить пену последствий от «девятого вала» спекулятивной истерии одной обходительности было мало. Страшная месть и наказание спекулянтам со стороны ЦБ РФ были обещаны. Главный итог этой блестящей манипуляции Набиуллиной: Путин уверен, что ЦБ делал все возможное и невозможное, но какие-то анонимные «быки» и «медведи» подложили ему свинью не раньше и не позже.

Рублевый фронт, услышав долгожданный окрик хозяина, остановился. Но джин инфляции уже выскочил наружу. Растерянные россияне привыкают к новым ценам. Зато Виктория Нуланд рукоплещет набиуллинскому «таргетированию инфляции» заявляя в Латвии: «Вы видите, как упал рубль. Видите сколько денег Москве пришлось потратить на то, чтобы его защитить. Вы видите как растет инфляция», делая вывод, что санкции Запада, наконец, попали этим упрямым русским по слабому месту, используя на этот раз в нужном месте и в нужное время либеральных шарлатанов и вредителей из Центрального Банка Российской Федерации.
http://rusvesna.su/recent_opinions/1418307977

[Rychag]

Растерянные россияне привыкают к новым ценам.

Как же так, дядя Вадя? Выходит, ты обманул меня, сказав, что подорожание доллара не изменило ваших внутренних цен? 

Очевидное несовпадение позиций либералов и силовиков на развитие ситуации на Донбассе, переросло в растущее взаимное раздражение, усиленное санкциями. Руководители ЦБ РФ однозначно заняли либеральную сторону в этой бульдожьей схватке под кремлевским ковром, перейдя от слов к делу, они начали умышленно раскачивать финансовую устойчивость России, вынув из под сукна проект «таргетирования инфляции».

Сразу видно, что страной правят не экономисты, а чекисты. Вместо поиска объективных причин падения рубля, дана команда найти виновных.
  
 Объясняю для чайников: курс национальной валюты - это ликвидность товаров вашей страны на внешнем рынке. Ликвидность товаров России упала как из-за удешевления углеводородов (ваш главный товар), так и из-за санкций, создающих дополнительные препятствия движению товаров.

 Вот и вся премудрость. Но рузским этого понять, прав был академик Павлов, сказавший, что у вас реальность заменена словами.

[Rychag]

у вас реальность заменена словами.

 Вот вам пример, когда перепутались вымысел и реальность:

  Не принимать ответственность за свою жизнь - "это ваше всё", кацыки.

[Корнак]

Объясняю для чайников: курс национальной валюты - это ликвидность товаров вашей страны на внешнем рынке. Ликвидность товаров России упала как из-за удешевления углеводородов (ваш главный товар), так и из-за санкций, создающих дополнительные препятствия движению товаров.

 Вот и вся премудрость. Но рузским этого понять, прав был академик Павлов, сказавший, что у вас реальность заменена словами.

Рычаг, все, что происходит в России - обычные повседневные вопросы и проблемы. На капиталистическом западе кризисы были на порядок круче. Возьми ту же америку двадцатых и не только.
А то что происходит у вас выходит за рамки обсуждения повседневных проблем. И если ты не видишь разницы и валишь все в кучу, то у тебе реальные проблемы с восприятием реальности

[Rychag]

Что будет
http://sapojnik.livejournal.com/1828938.html

Сегодня опять разговаривали с журналисткой из Ле Монд, заодно прояснил и для себя некоторые вещи. Уже сейчас можно вполне четко представить, что нас ждет впереди.
 
1. В народе все еще, несмотря на явную абсурдность, живет дикая надежда на то, что обвал нацвалюты – это просто некое неприятное, но локальное событие. Ну, подумаешь, дорого теперь ехать отдыхать за границу, «а мы не больно-то и хотели!» Эта робкая надежда подкрепляется тем, что пока, действительно, резкого роста цен в торговле не произошло.
Но он произойдет, тут уж не ходи к гадалке. Если весь импорт, все импортные комплектующие и импортные материалы будут обходиться в 2 раза дороже – и товары на рынке тоже будут минимум вдвое дороже. А дальше – дилемма: резкий рост цен наткнется на сужение платежеспособного спроса. Часть провайдеров товаров и услуг сумеет впаривать свой товар дороже, а часть столкнется с отсутствием покупателей и… закроется.
Я вспоминаю свои поездки по провинции; вспоминаю, какие там размеры зарплат. Факт тот, что на большей части территории РФ спрос находится буквально на грани покупательной способности. Что называется, «эластичен по цене». В смысле – даже незначительное повышение цены может обрубать спрос в разы. По 20 рублей еще берут, по 25 – уже с большой неохотой.
То есть вынужденный взлет цен вызовет череду закрытий – фирм, предприятий, заводов и контор. Чем торговать в убыток, лучше уж закрыться, верно? То есть первое последствие – взлет цен и массовые закрытия предприятий по всей стране.
 
 
2. Социологические обследования (в том числе те, которые я сам проводил) давно показывают, что зарплаты в промышленности ОЧЕНЬ невысоки, и покупательная способность населения и до всяких «времен покоренья Крыма» была невелика. Спрос последние годы держался на подпорке в виде потребительского кредитования. Люди не могли бы покупать столько товаров, если бы не кредиты, ставшие массовыми и доступными.
При этом многие домохозяйства еще до «украинских событий» оказались сильно «закредитованы»; люди набирали кредиты, а потом «перекредитовывались» - брали новые кредиты, чтобы отдать старые.
И этому тоже придет конец – здесь сыграет роль недавнее повышение учетной ставки ЦБ до ломовых 17%. Последствия будут многоплановы, но главное – при таких ставках люди просто уже не смогут брать кредиты.
Забавно, но какой-нибудь простой домохозяин Иванов и компания «Роснефть» попадут в одну и ту же беду – они оба вдруг увидят, что набрали слишком много кредитов, а «перекредитоваться» не получается. Причины разные (у Иванова ставка ЦБ, у Роснефти санкции) – но суть одна – придется отдавать долги, а непонятно, с каких шишей.
Роснефти, понятно, поможет добрый Путин, а вот кто поможет Иванову – неизвестно. Зарплату ему точно никто не подымет, наоборот – будет еще хорошо, если у Иванова еще останется работа.
В итоге ставка 17% убьет потребительское кредитование, как следствие – покупательский спрос «схлопнется» еще больше. Меньше спрос – глубже спад в экономике. Из-за невозможности перекредитоваться ивановы по всей стране станут банкротами по долгам, а если их станет много – за ними в трубу начнут вылетать и банки, которым они не вернут долги. Таким образом, армию безработных пополнят еще и банковские клерки.
 
3. Предыдущие два пункта, в общем, стандартные, «общеэкономические» - такие последствия так или иначе наступают в любой стране, охваченной экономическим кризисом. Пункт Три – это уже наша, российская специфика, но по своему разрушительному содержанию этот пункт стоит предыдущих двух.
Дело в том, что после «схлопывания» российской экономики по всей России уменьшится «кормовая база». О чем речь? Речь об огромной армии «государевых людей», чиновников и силовиков, которые привыкли за предыдущие «тучные годы» кормиться за счет бизнеса. Фирм станет меньше, денег у них тоже станет меньше – а орава «надсмотрщиков», привыкших сладко жить, мягко спать и особо ничего не делать, вовсе не уменьшится.
Конечно, можно понадеяться, что все бесчисленные бандиты в погонах и без оценят ситуацию и скажут себе – «ну что ж, жить за счет откатов, рэкета и рейдерства становится все труднее – а не заняться ли нам по такому случаю честным трудом?» После чего и впрямь уйдут, как говорили в старину, «в народное хозяйство».
Что-то, однако, подсказывает, что такой хеппи-энд маловероятен. Скорее всего, среди «silovics» (термин стал международным) начнется грызня и кровавые «переделы», а главное – они станут с особым остервенением набрасываться на тех немногих, кто сумеет выжить и сохранить свое дело в новых, ужесточившихся условиях.
 
Скажем, есть у меня приятель, назовем его Иван, который последние 10 лет старательно, неторопливо выстраивает свой бизнес. Фирма небольшая, в ней 5 человек, поставляет в Россию продукцию высокого передела. Иван очень горд тем, что у него «совершенно «белый», чистый бизнес». На него несколько раз «наезжали», тягали в налоговую и к ментам, требовали «делиться» - однако до сих пор ему как-то удавалось отбиваться и никому не платить.
 
Очень высока вероятность того, что в новых условиях Ивану устоять не удастся. К нему придут и скажут – «делиться надо!» Он про «белый бизнес», а
ему в ответ «Нас – рать! Кризис на дворе!»
Беда еще и в том, что маржа уменьшится, и платить он не сможет – его просто сожрут.
 
Общий вывод. Пункт Третий – ключевой. Беда страны в ее нынешнем виде в том, что она принадлежит «силовикам». Это огромный паразитический слой, и, что самое печальное, против него в стране нет механизмов. Такие «Иваны» против них абсолютно беззащитны.
Поэтому совершенно беспочвенны надежды на некое «импортозамещение», которые якобы должно бурно процвести после девальвации. Ничего не процветет, поскольку предприниматели не дураки – никто не будет строить заметный бизнес, когда в стране существует орава злых и оголодавших псов. А безрассудных смельчаков сожрут, не дав им даже опериться.
 
Противопоставить что-либо этому сценарию невозможно. Пункты 1 и 2 страшны, но преодолимы; пункт 3 – приговор.
Фантастический шанс возникнет только в том случае, если «иванам» удастся каким-то образом перехватить у «силовиков» контроль над государством. Выборы, независимые суды и шерифы.
Ну, или развал c переходом к "военному коммунизму". Образчик каждый может заценить, съедив в ДНР. Или ЛНР. Словом - в "Русский мир".

 Кстати, если кого-то это порадует, в Украине похожий расклад, но с одной существенной разницей. Нам может помочь "заграница", вам - нет. Насколько это существенно - время покажет. А пока - слушайте хит Трофима "Заповедная зона".

[Корнак]

То есть вынужденный взлет цен вызовет череду закрытий – фирм, предприятий, заводов и контор. Чем торговать в убыток, лучше уж закрыться, верно? То есть первое последствие – взлет цен и массовые закрытия предприятий по всей стране.

Рычаг, у нас с экономикой напряги, но гораздо бОльшая проблема - с торговлей. Если раньше при советской власти торговля была никакая, то теперь она напрашивается, чтобы ее урезали хотя бы раза в два. Все эти махины с супермаркетами отдать под дома культуры и  спортивные секции
А народ пусть в производство идет и в сферу услуг работать.

[Rychag]

Ну что ж, вот и лопнул пузырь путинской стабильности. Сейчас те, кто весной и осенью бодро щелкали по клавиатуре, развивая тему «Украина-Руина-разруха-дефолт-на-коленях-приползут», перемежая вангование в адрес соседей себяшками «я на Кипре», «я и мой новый автомобиль», «я в крутом ресторане», бегают взмыленные по обменникам и магазинам, пытаясь спасти свои деньги. В процессе ругают «Омерику», либералов, и как ни забавно, крымчан, «которые нам чересчур дорого обходятся». И это еще не начались массовые увольнения...

Впрочем, злорадствовать не хочется. Последствия ударят по всем, независимо от занимаемой позиции. Желания утешать и подбадривать соотечественников тоже в себе не наблюдаю, хотя вроде как положено по профессии. Такого много сейчас: ребята, ничего, переживем, выше голову, сплотим ряды. Да конечно, переживем. По сравнению с тем, что происходит на Донбассе, мы живем в шоколаде. Подумаешь, остались без Парижа и даже Турции. Подумаешь, станут недоступны удобная обувь, качественные очки, нормальная стоматология, компьютеры и телефоны, хорошие машины и сантехника - все то, что мы уже привыкли иметь в своем распоряжении. Как говорится, лишь бы не было войны.

Ну да, в очередной раз ободрали. А почему нет, дорогие мои? С чего бы это нас не обдирать, если Сечину надо, Кадырову надо, банкам надо, силовикам надо, на войну надо, на понты надо? К чему - еще классик интересовался - стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. И спасибо, что пока - не резать. Ну, разве только выборочно, кому уж очень не повезло.

И вот что я скажу вам, мои соотечественники, которых мне не хочется сегодня утешать. Основная наша беда - не кризис и не курс валют.

Кризис сам по себе не есть зло, он может быть болезненным переживанием, но он всегда несет в себе и возможности. В конце концов, мы действительно жили все эти годы не по средствам, сейчас самое время это осознать. Мы потребляли больше и лучше, чем реально зарабатывали. Приличные доходы получали сплошь и рядом люди, чья квалификация была чуть выше плинтуса, особенно в столицах.

Пузырь и обман

Никогда не забуду, как пришла в свое время устраиваться на работу в одно из крупнейших на тот момент издательств, меня звали, чтобы создать новое направление, -детской образовательной литературы. Я подготовила к встрече концепцию проекта, список возможных серий и авторов. А когда начала ее излагать, услышала от потенциального начальства: «Да ладно, любую нутряшку под 7БЦ, и пусть дистрибуция прокачивает». 7БЦ, кто не знает, это такая обложка, обклеенная целлофаном, яркая и блестящая. А нутряшка, значит, содержание книги. И все эти годы в наших палестинах так работало и было устроено очень многое. Любая нутряшка, обертка поярче - и пусть пипл хавает. Это считалось нормой, этим бахвалились. Во всех областях и сферах, от финансов до идеологии, надувались пузыри.

Если страна, которая не производит практически ничего, кроме услуг по распродаже своих природных богатств, покрыта роскошными торговыми центрами, и их с каждым годом все больше - это пузырь и обман. Если страна, в которой почти нет дорог, в которой дети ходят в школьные туалеты системы «дырка в полу», в которой в деревнях вдоль газопроводов топят дровами, - проводит роскошную Олимпиаду и хочет еще Чемпионат мира - это пузырь и обман. Все эти руссотуристо, сорящие чаевыми по курортам, все эти «Татлеры» и «Афиши», намекающие на то, что приличный человек из дому в булочную не выйдет, если на нем надето меньше, чем на пару тыщ евро, - все это пузырь и обман. Все вставание с колен и национальная гордость в исполнении людей, у которых отобрали за последние годы решительно все гражданские права, а они и не пикнули, - это пузырь и обман. Вся духовность и высокоморальность (в отличие от загнивающей гейропы), которая прекрасно уживается с поддержкой воровства и вранья в исполнении властьимущих - это пузырь и обман.

А пузыри имеют свойство лопаться. Таково базовое фундаментальное свойство пузырей. Они внутри - пустые.

Конечно, если бы не безумные фортеля с Крымом и Украиной, наш пузырь мог бы сдуваться плавно и медленно, давая возможность для маневра. Это было бы неприятно, болезненно, но сохранялись бы шансы адаптироваться, постепенно перестать шиковать, начать развивать что-то кроме перепродажи нефти с газом туда, а всего остального оттуда.

Но было сделано то, что сделано, и санкции превратили спуск в крушение. Весь банкет, как оказалось, был в кредит - госкорпорации постоянно брали кредиты на Западе. Потом брали новые, чтобы отдать старые, так и жили. В результате тех самых «нечувствительных» и «глупых» санкций, насмешивших до коликов наши «Искандеры», они больше не могут этого делать. А долгов у них не просто много - а страшно много. И их либо отдавать, либо банкротство. Нефть упала, и приток валюты с ней. Вот и приплыли.

А сколько было разговоров про ужасный внешний долг США. Кажется, некоторые у себя дома на стенку вешали цифры этого огромного американского внешнего долга, чтобы любоваться. По крайней мере, в каждый коммент в обсуждениях в соцсетях вставляли (видимо, из буфера). Но только в реальной жизни если у тебя долга 1 тысяча рублей, а у соседа 100 тысяч, это еще вовсе не значит, что он ближе к краю долговой ямы, чем ты. Если, например, ты - пьющий бездельник, без образования и квалификации, в силу дурного характера растерявший друзей и близких, а он - толковый, здоровый, с тремя языками и дипломом MBA, востребованный специалист, женат на такой же умнице, и друзья у него - сплошь умные и успешные. Он может и еще пять раз по сто тысяч взять - и ничего, банки ему каждый день смс-ки шлют - наперебой предлагают. А тебе, милый, и ста рублей больше никто не даст, особенно после последнего пьяного дебоша на весь подъезд.

В общем, напугать своей невменяемостью, разозлить своей ложью и наглостью тех, от кого зависишь, кто тебя кредитует, - это такой запредельный уровень экономической и политической мудрости, что моему пониманию он явно не доступен. Но в конечном счете и это - не просто ошибка или глупость. Это следствие все того же самообмана, веры в то, что нам все можно, что нам море по колено и мы круты уже потому, что так захотели.

Армия сетевых Кассандр

«Что вы сейчас чувствуете?» - спросили у меня вчера. Как ни странно, сейчас уже особо ничего. Весь страх, гнев, стыд выгорели тогда, весной и летом. Что уж сейчас? Только пожать плечами. Весь этот год я чувствовала себя какой-то чокнутой Кассандрой. Безусловно, не только я. Мы говорили, объясняли, предупреждали, когда-то брали за пуговицу, когда-то срывались на крик. Без толку. И у Кассандры не получилось объяснить соотечественникам, что не стоит красть чужую жену и нарушать законы, ссорясь с соседями и друзьями. Даже если «она сама пришла». Даже если всю жизнь мечтал. Даже если примерещилось, что тебе сами боги обещали во всем удачу и что все сойдет с рук.

Обидно, конечно. Ведь подумать только - послушай дети Приама свою странноватую сестрицу - может, Троя и сейчас бы стояла, сверкала огнями отелей и ресторанов, в ее небоскребах работали бы банки, на пляжах загорали туристы. А так лишь спустя тысячи лет чудом нашли то, что осталось. И, как всегда, больше всех пострадали женщины и дети.

Хотя, с другой стороны - о чем бы тогда было писать «Илиаду»? Ошибки людей и народов бывают драматичны и даже трагичны, но разве не они двигают историю? Мы отличаемся от троянцев тем, что у них, увы, не было возможности посидеть и подумать, после того, как их город пал. Не до рефлексии там было, времена были дикие. У нас такая возможность есть. И сейчас просто самое-самое время.

Все последние годы было так до тоски понятно, что будет дальше. Очевидно как дважды два. Не только в связи с Крымом - гораздо раньше. 24 сентября 2011, вечером после того, как нам с наглой ухмылкой заявили, что «они давно решили, чем будут заниматься», я написала о том, что история лавочки под названием «Российское государство» подходит к концу и что в самом финале все по традиции подпалят, чтобы скрыть недостачу.

И много всего такого писали, и не только я. Целая армия сетевых Кассандр.

Но сейчас время предостережений и предсказаний, время, когда любому, кто не принял дозу имперского величия, было абсолютно ясно, что будет дальше, - прошло. Все, что просчитывалось, уже произошло или начало происходить, область очевидного и неизбежного заканчивается.

Дальнейшее будет, зависеть, с одной стороны, от степени невменяемости конкретной кучки людей, которые и так никогда большого ума не были, а сейчас еще и в панике. Например, последнее катастрофическое падение рубля - ну, что должно быть в голове, чтобы в такой момент продемонстрировать принципы работы феодальной экономики во всей красе и подкинуть бабла другану. Даже если тот и не понес его буквально на валютный рынок, как божится, - сигнал был понят однозначно. Экономика, работающая по принципу «Друзьям все, остальным закон», зависящая от прихотей одного человека, никому не может внушить доверие, она обречена падать и дальше. Таких фортелей мы можем увидеть еще сколько угодно, и предугадать их никакому ясновидящему не под силу.

С другой стороны, про общую логику происходящего тоже гадать нет смысла: лавочка таки проворовалась и закрывается. Акела промахнулся, а потом еще раз промахнулся, и еще пару раз на бис, и даже если он сейчас завернет Крым в праздничную бумагу со снежинками и пойдет тихонько в новогоднюю ночь класть Украине под елку, это уже ничего не изменит. Сто раз солгав - кто тебе поверит.

Вопрос, что будет потом


Это самое «потом» будет зависеть в первую очередь от выбора российского общества. Выбор - не про национализм/либерализм, не про левое/правое, это все детали - про готовность взять на себя ответственность за свое прошлое, настоящее и будущее.

Общество может продолжать талдычить про «Омерику, которая вот это вот все» и про «это хитрый план, на самом деле мы выиграли». Может просто ныть и скулить, подсчитывая убытки и не делая выводов. Может по-прежнему внушать себе, что от нас ничего не зависит, это все «они там». Но засада в том, что исправить что-то можно, только если это зависит от тебя. Если я могу сказать: «я был неправ», или хотя бы: «меня обманывали, а я поверил», появляется шанс с этим что-то сделать.

Я часто работаю с родителями, которые бьют детей, не хотели бы, но срываются или не знают, как еще с ними можно обходиться. И в таких случаях у меня есть одно очень жесткое условие: никаких «меня довели», «ему по попе прилетело», никаких этих отвратительных шуточек про «сеанс массажа ягодиц». Я ничего не могу поделать с теми, кто «довел». Я не могу работать с тем, что неизвестно откуда само прилетело. Я не буду сочувствовать и помогать тому, кто шутит не про свою, а про чужую боль. Вот когда человек скажет вслух: «Я бью своего ребенка и хочу это изменить», тогда все мое сочувствие, вся моя поддержка, вся моя помощь - его. Тогда можно начинать работу.

Вот сейчас такой момент. Либо будет подумано и произнесено «Это все мы сделали», и тогда многое можно исправить. Ну, а нет, значит, нет.

Что решит российское общество? Да кто ж его знает. На то и свобода воли, что ее не просчитаешь. Кризис каждому дает шанс измениться. Всего лишь шанс.



http://spektr.delfi.lv/novosti/kassandra-20-posle-stabilnosti.d?id=45376860#ixzz3N0JWSx4A

[Корнак]

а вот как выглядит этот диванный аналлитег

Так это баба?
Почему так? Если в башке извращения, так и на гормональном фоне тоже? Или наоборот?

[Rychag]

Ртуть, Корнак7, друзья мои, ваш внешний вид не менее отвратителен, тем не менее между этим фактом и фактом вашей умственной отсталости нет прямой причинно-следственной связи. Так что ваши впечатления от фото автора никак не могут служить опровержением его высказываний.