Пал Палыч
Гость
 |
Патрик Бумар
Кастанеда – ученик Гарфинкеля?
Перевод с французского Андрея Лазарева
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2016
Перевод Андрей Лазарев
Патрик Бумар – профессор антропологии Университета Западной Бретани (Брест), президент Европейского общества этнографии образования.
[1]
«Случай Кастанеды» служит предметом многочисленных дискуссий и статей, нередко полемических и всегда страстных. Самый будоражащий вопрос: к чему в большей степени имеют отношение его рассказы – к магии или к наркотическому бреду? Или, если выразиться радикальнее: идет ли речь об истинных фактах или выдумках? Является ли Кастанеда этнометодологом[2], вступившим на неизведанное поле, чуть менее серьезным и чуть более склонным к фантазиям, нежели обычный ученый, или же он гениальный мистификатор, автор беспрецедентного розыгрыша? В подобных дискуссиях Кастанеду обычно забывают поместить в тот или иной теоретический контекст, а именно это представляется необходимым для его понимания. Ведь если уделить этому хотя бы немного внимания, то свидетельств оказывается множество – и они находятся в самом центре повествования; Кастанеда в своих книгах (во всяком случае в первых трех, то есть в «Учении Дона Хуана: путь знаний индейцев яки», «Отдельной реальности» и «Путешествии в Икстлан»[3]), систематически опирается на этнометодологический подход и понятия.
На самом деле в этом не было никакого секрета. Из десяти лет, проведенных в университете, семь Кастанеда занимался этнологией «гарфинкелевского» направления. Гарольд Гарфинкель входил в ученый совет на защите его диссертации; он внимательно следил за его работой и даже заставил Кастанеду ее трижды переписать, дав ему методологический совет: «Мне не нужны объяснения. Представьте мне сырые факты, такие, какие были собраны. Богатство деталей – вот что важно»[4]. Наконец, в посвящении к своей диссертации по антропологии (а это и есть «Учение Дона Хуана») Кастанеда указывал, насколько он теоретически обязан Гарфинкелю. Психоаналитик Мэри Дуглас говорит по поводу «Структурного анализа» (второй части «Учения Дона Хуана») о «наличии этнометодологической программы в простом и классическом понимании»[5].
Конечно, Кастанеда не «цитирует» Гарфинкеля напрямую; но обращение к этнометодологии позволяет понять способ постоянного научного обоснования, который присутствует в его текстах. Дискурс Дона Хуана можно принять лишь в рамках фундаментальной критики гуманитарных наук. Персонаж-рассказчик, наивный начинающий ученый, постоянно и безуспешно хватается за свои предвзятые представления о некой недостижимой для человека реальности и обретает смысл, только когда его проводят сквозь сито гарфинкелевской критики социологических моделей: «я был “чужим”, тем, кто не способен разумно и связно интерпретировать единицы значений»[6]. Карлос не может ничего понять из-за своих интеллектуальных предубеждений. Примеров множество, они просто разбросаны по страницам книги[7], вплоть до сомнений в эпистемологической концепции рационалистического мира: «ты называешь реальным то, что знаешь»[8]. Все это не представлено в цитатах, – предполагается, что публика читала нужные книги, однако академическому читателю ссылки на Гарфинкеля очевидны:
«Событие, если оно происходит в чужой системе разумных интерпретаций, может быть понято лишь в терминах единиц значения, присущих этой системе»[9].
Принятие феноменологического метода – естественное следствие такого положения вещей: «я регистрирую то, что воспринимаю, и я пытаюсь воздержаться от любого личностного суждения»[10]. Дон Хуан использует гарфинкелевскую технику «бричинга» (breaching)[11]:
«Он пытался разрушить эту особую уверенность, которую я разделял со всеми людьми: уверенность в том, что наши взгляды, полные “здравого смысла”, не подлежат пересмотру»[12].
Определение Дона Хуана строго соответствует «внутреннему исследователю» этнометодолгии:
«Под практикующим магом я подразумеваю участника событий, который обладает адекватным знанием всех, или почти всех, единиц значения, выступающих в своей особой системе разумной интерпретации»[13].
Это очень точное повторение определения, данного Гарфинкелем в его «Исследованиях по этнометодологии». Подражание в подходах вплоть до имитации главного опыта, изложенного Гарфинкелем по поводу судей Вичиты, где он отталкивается от классической работы о группах, чтобы прийти к окончательной выработке термина «этнометодология»:
«Я принял тот факт, что шаманы-участники согласны друг с другом по поводу природы реальности, и это без какого-либо видимого обмена словами или знаками. Из этого я заключил, что для достижения такого согласия они должны использовать очень изощренную кодировку. Этнометодологическое заключение не может быть более классическим»[14].
Антисоциологический подход повторяется и в «Структурном анализе», разделенном на четыре фазы:
1. Признание кодов и этнометодов (системы классификации Дона Хуана).
2. Этнометодологическое безразличие к модусам познания «равнозначности между различными формами согласия»[15], вопрошание, адресованное «обыденной» реальности, и одновременное сомнение в самом статусе истины: «Ложь или правда – это мало значит… Он ответил, что по-любому я обманываю всех»[16].
3. Пересечение барьера социальной формы – вещь сложная и порой пугающая: «Мне было сложно уловить его методы и понятия, потому что элементы его описания оставались мне чужды и, кроме того, несовместимы с методами моего собственного описания»[17].
4. Принятие точки зрения Дона Хуана, который «переменяет роли»[18] и проводит инициацию Карлоса. Эта тяжелая работа по «приобретению членства в коллективе» (acquiring membership)[19] не увенчивается успехом, когда Карлос сам становится воином, то есть в пятом произведении под названием «Второе кольцо силы».
Итак, мы имеем в теоретических обоснованиях Кастанеды и, более того, во всех неудачах Карлоса, связанных с его попытками понять мир колдунов яки, постоянную и по сути гарфинкелевскую критику классической социологии, из которой следует, что только этнометодологический подход может разрешить это внутреннее противоречие в социологии.
Кастанеда несколько грешит против истины, когда представляется классическим ученым-социологом, вынужденным самой реальностью полевого исследования поменять метод и «спонтанно» принять этнометодологический подход, – тогда как он был учеником Гарфинкеля и даже Мейгана[20], который его и инициировал в шаманы. Продвинувшись дальше и наложив на рассказ Карлоса рамку этнометодологической литературы, читатель изумится тому, что Дон Хуан использует (в своих действиях и в учении) все концепции Гарфинкеля и что прогресс Карлоса напрямую связан с использованием или осуществлением одной из этих центральных концепций этнометодологии.
В первую очередь поражает то значение, которое придается в книге индексности[21]: с ее помощью, собственно, и оправдывается поведение Карлоса. Убеждение в существовании сети смыслов, связанных внутренней социальной согласованностью, появляется в «Учении Дона Хуана»: «Правило было подтверждено особой согласованностью»[22].
Из этого само собой разумеется, что этнометоды и индексные выражения присутствуют в том, как маркируются разрывы между социологом и изучаемой им социальной формой. Отсюда многочисленные неудачи Карлоса, вплоть до его «катания по земле». Речь не идет о недоразумении, поскольку именно Дон Хуан выбрал Карлоса, чтобы сделать из него «человека знания»; речь идет о сбое индексности. Вот почему начиная с историй силы, где Карлос переходит на ту сторону социального барьера, тон совершенно меняется, и точка зрения извне, неиндексная (и, следовательно, критическая), уступает рассказу в модусе свидетельства, то есть интериоризирует все само-по-себе-разумеющееся[23].
Деконструкция социологии также осуществляется через признание уникальной компетентности (unique adequacy). Понимание социолога не имеет никакого значения перед лицом «внутреннего исследователя», и оно не может постичь смысла: «Ты понимаешь, что Дон Хенаро позади тебя. Однако в данном случае это понимание неважно»[24]. Отсюда и большое число «ошибок интерпретации» Карлоса… и сомнения в рациональной уверенности, которая является лишь ошибкой знания (классическая этнометодологическая тема): «Для шамана реальность, то есть мир, которого мы не знаем, – это лишь описание»[25]. Главное понятие, неназываемое, но действующее в текстах Кастанеды, – это accountability[26]. Вспомним определение, которое дает ему сам Гарфинкель: «Когда я говорю о подотчетном [accountable] характере вещей, я говорю о доступности для члена любой существующей организации некоего набора локализованных практик»[27]. Именно социальное измерение языка, а точнее, рассказа (слов Дона Хуана), заставляет Карлоса «вступить в игру»[28]. Слова Дона Хуана удивительно действенны[29], но, чтобы уловить их смысл, нужно переступить через барьер социальной формы. Без этого остается лишь банальная магия, как в ситуации, когда автомобиль Карлоса на его глазах просто растворяется в воздухе под воздействием Дона Хенаро. Отсюда и забота об аутентичности изложения, которую Дон Хуан организует, становясь спонтанным этнометодологом: «Он заставил меня пересказать мой опыт в мельчайших деталях»[30], и в этом же смысл всех рассказов Карлоса:
«Эти заметки описывают субъективную версию моих экспериментов, такими, какими я их ощутил и пережил. Это точные отчеты, как я их излагал Дону Хуану, который требовал точных воспоминаний, и верности всем деталям, и полного изложения каждого опыта»[31].
Основной метод состоит прежде всего в том, чтобы «стать членом коллектива». Как это определяется в «Структурном анализе», речь идет о постоянном преодолении, сражении с самим собой, потому что необходимо подавлять рефлексы социолога. Ребенок племени – «урожденный член коллектива»[32], тогда как «чужак» может стать членом племени только приобретя индексность группы и при этом рискуя полностью потерять свой различающий и критический взгляд – как это видно в последующих текстах (начиная со «Второго кольца силы» и далее по нарастающей до «Огня изнутри»), где Кастанеду уже совсем не волнует правдоподобие.
Итак, нет сомнений в том, что для Кастанеды главной точкой отчета было учение Гарфинкеля. История Дона Хуана представляется клинической проверкой тезиса этнометодологии:
«Предмет изучения этнометодологии – это организации знания некого члена коллектива, его повседневной жизни и его собственной деятельности, так как мы считаем это знание составной частью той рамки, что превращает эту деятельность в организованную»[33].
Перед нами буквальное описание того, как ведет себя Карлос по отношению к Дону Хуану. Следовательно, можно предположить, что труд Кастанеды – иллюстрация этнометодологического подхода. Правда, с двумя уточнениями:
a) С одной стороны, надо отличать в труде Кастанеды гарфинкелевское измерение, то, что связано с галлюциногенами, от транса. Идет ли речь только о критическом подходе к классической социологии, очень близком к проблематике ее использования, или о методологии путешествия, специфически адекватного изучению измененных состояний сознания? Одним словом, можно ли говорить о «холодной» этнометодологии, которая станет новой тенденцией в социологии перед лицом «горячей» этнометодологии, интересующейся различными уровнями сознания? В этом смысле сближение с Арто[34], которого совсем иная судьба заставила вести репортажи из тех же самых мест, где происходят «приключения» Кастанеды среди «народов пейотля», или с Рембо[35] (и его систематическими нарушениями всякого речевого смысла), открывает волнующие горизонты. И даже ссылка, часто повторяемая этнометодологией, на философию Сартра приобретает радикально новое звучание, в той мере, в какой она также ведет к созданию теории субъекта и перескакивания на другой уровень реальности при помощи психотропных средств. Свобода приходит с деконструкцией классической философии и достижением других уровней реальности…
b) С другой стороны, остается вопрос достоверности кастанедовского текста в целом. Если Кастанеда, как утверждает Де Мил[36], всего лишь грандиозный мистификатор, то тогда подвергается сомнению любое использование этнометодологии в полевых условиях, как, судя по всему, недавно признал и сам Гарфинкель. Без сомнения, ее здание еще не обрушилось полностью, так как речь идет не о пропускании ее самой (по-кастанедовски) через сито реальности, но только о тех смысловых последствиях, которые она вызывает. Тем не менее этнометодологическое течение в целом не может игнорировать этого назойливого вопроса. Однако это уже другая история.
Перевод с французского Андрея Лазарева
[1] Boumard P. Castaneda disciple de Garfinkel? // Pratiques de formation. 1985. № 11-12 (Ethnomethodologies). P. 128–133.
[2] Речь идет об особом направлении в социологии и психологии, у истоков которого стоял Гарольд Гарфинкель (Harold Garfinkel, 1917–2011). К этнометодологам в академической науке до сих пор относятся настороженно, хотя некоторые открытия самого Гарфинкеля уже признаны. Дело, возможно, не в концепциях и теориях («этнометоды», то есть те, которые применяют люди в повседневной жизни: «анализ разговора», «обыденное сознание», «фоновые понимания/ожидания»), а в том, как они проверялись и доказывались. В число практик данного направления входят так называемые «контролируемые нарушения ожиданий», или «гарфинкелинги», опирающиеся на тезис Гарфинкеля о том, что социальные отношения открываются во всей полноте тогда, когда их нарушают. Он, например, просил своих студентов вести себя дома с родителями, как будто в гостях, чтобы выявить данные отношения и ритуалы. Соответственно, если Кастанеда оставался этнометодологом, то вся его «магическая» и «писательская» деятельность может рассматриваться как «гарфинкелинг». Тогда и вся весьма популярная религия тольмеков под названием «Путь воина» и ее ответвления в рамках движения Нью-Эйдж являются не просто сконструированными, но сконструированными в рамках научного эксперимента. См. подробнее по этнометодологии: Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб.: Питер, 2007; Он же. Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов // Социологическое обозрение. 2003. Т. 3. № 1. С. 3–19. – Здесь и далее – примеч. перев.
[3] Существуют несколько русских переводов книг Карлоса Кастанеды. Например, первые три книги опубликованы под одной обложкой в переводе под редакцией И. Старых: Кастанеда К. 1. Учение Дона Хуана: путь знаний индейцев яки. 2. Отдельная реальность. 3. Путешествие в Икстлан. М.: София, 1993. Однако в тексте данной статьи дается перевод цитат из Кастанеды и Гарфинкеля по французскому тексту статьи, так как они лучше отражают логику автора.
[4] Noël D.C. Castaneda, ombres et lumieres. Paris: Albin Michel, 1981. P. 153.
[5] Douglas M. The Authenticity of Castaneda // De Mille R. (Ed.). The Don Juan Papers: Further Castaneda Controversies. Santa-Barbara: Ross-Erikson, 1980. P. 26.
[6] Castaneda C. Voir, les enseignement d’un sorcier yaqui. Paris: Gallimard, 1971. В оригинале звучит как «To make intelligent and congruous interpretations of the units of meaning» (Idem. Separate reality. New York: Washington Square Press, 1998. P. 9).
[7] Idem. L’herbe du diable et la petite fumée. Paris: Gallimard, 1971. P. 18; Idem. Voir, les enseignement d’un sorcier yaqui. P. 56; Idem. Le voyage à Ixtlan. Paris: Gallimard, 1972. P. 69.
[8] Idem. Le voyage à Ixtlan. P. 132.
[9] Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Englewood Cliffs, 1967. P. 33.
[10] Castaneda C. L’herbe du diable et la petite fumée. P. 27.
[11] Англ. «нарушение», «разрушение», «прорыв». Это и есть «контролируемое нарушение», «гарфинкелинг», см. сн. 2.
[12] Castaneda C. L’herbe du diable et la petite fumée. P. 21.
[13] Ibid.
[14] Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. P. 25.
[15] Castaneda C. Voir, les enseignement d’un sorcier yaqui. P. 30.
[16] Idem. Le voyage à Ixtlan. P. 27.
[17] Ibid.
[18] Ibid.
[19] Еще один важный термин. По Гарфинкелю, этнометодолог может постигать социальные отношения только изнутри, приобретя необходимую «компетентность». Из-за этого многие исследования требовали многолетней подготовки, прежде чем исследователь станет «своим», «членом коллектива», изучит все техники, методы, приемы и логику работы изучаемого коллектива.
[20] Клемент Мейган (Clement Woodward Meighan, 1925–1997) – археолог и антрополог, исследовавший доисторические культуры Южной Калифорнии и Мексики.
[21] Термин Гарфинкеля (indexicality) и вообще анализа речи. «Индексные выражения» (и действия) указывают на что-то конкретное и единичное и при этом невыражаемое, неописуемое речью. Классические «индексные выражения»: «вот это», «там», «тут». Таким образом, поведение героя Карлоса важно не само по себе, а как указание на невыразимое.
[22] Castaneda C. L’herbe du diable et la petite fumée. P. 284.
[23] Речь идет о «фоновых пониманиях» (routine grounds), то есть о том, что все люди в своей социальной коммуникации знают и считают «само-собой-разумеющимся».
[24] Idem. L’herbe du diable et la petite fumée. P. 331.
[25] Idem. Le voyage à Ixtlan. P. 9.
[26] В оригинале термин тоже приведен по-английски. По Гарфинкелю, действие является accountable, то есть у него есть свойство accountablity, если оно «видимо-рационально-и-осознаваемо-направлено-на-практическую-цель»: Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. P. 3. Можно перевести его как «нормативная подотчетность».
[27] Ibid. P. 35.
[28] У Гарфинкеля термином «игра» обозначаются ситуации, когда исследователь (или студент) пытается преодолеть свои «фоновые понимания» и играть «роль» (Ibid. Ch. 2).
[29] То есть «перформативны» (в терминах теории речевых актов Джона Лэнгшо Остина).
[30] Castaneda C. Voir, les enseignement d’un sorcier yaqui. P. 291.
[31] Ibid. P. 25.
[32] Idem. Le voyage à Ixtlan. P. 9.
[33] Garfinkel H. Sur le problème des correctifs // Décrire: un impératif? Paris: EHESS et CEMS, 1985. P. 25.
[34] Антонен Арто (Antonin Artaud, 1896–1948) – авангардный поэт, актер, драматург и режиссер.
[35] Артюр Рембо (Arthur Rimbaud, 1854–1891) – поэт, предшественник многих авангардных направлений в литературе и искусстве XX века, вплоть до сюрреализма.
[36] De Mille R. Ethnomethodallegory: Garfinkeling in the Wilderness // Idem (Ed.). The Don Juan Papers… Lincoln, NE, 1980. P. 68–91.
|
