vindicator
Модератор своей темы
Пользователь
 Offline
Сообщений: 475
|
ЧМО
На тот момент мне было 24 года, я недавно окончил университет и работал.
Видеть я тогда уже умел, хотя и не очень подробно и круто.
Так вышло, что мне назначили пройти психиатрическое обследование, для одной конторы. Не просто какой-то там тест, а всё основательно, с комиссией. Для этого нужно было лечь в неврологическое отделение на неделю или две. Неврологическое отделение – это корпус или этаж с палатами, где люди стационарно лечат нервишки. Депрессии всякие, срывы, психозы и т.п.
Это обычная больница, со свободным посещением. Можно на ночь и на выходные домой ездить, гулять по территории. Главное – на процедуры являться.
Для обследования мне нужно было туда лечь, никаких процедур мне не делали бы, просто я бы там находился, и меня периодически вызывали бы на все эти беседы, сканирования, энцефалографию, когда местным врачам будет удобно. А потом по результатам комиссия даёт заключение.
Неврология эта находилась несколько за городом, там был целый больничный комплекс, и доехать общественным транспортом туда можно было только на электричке. Я собрался и поехал в это отделение.
В электричке обратил внимание на одну милую писюлю, сидящую напротив. Очень хорошенькая, а сисечки-то какие! Прям так и просились в ладони.
Я улыбнулся и начал подкатывать свои «перепелиные».
Добрый день. А вы случайно не в неврологию едете? Какое совпадение! А как вас зовут? Вероника. А меня Женя.
Девушка легко шла на разговор, улыбалась и охотно рассказывала о себе.
Оказалось, что она школьная учительница музыки, 23 года, едет ложиться в неврологию на 2 недели, так как у неё, увы, бывают депрессии. Но всё, в целом, несерьезно. И вот ей периодически, примерно раз в год приходится ложиться в неврологию для прохождения курса. Процедуры там всякие.
За разговорами мы доехали до места, поднялись в приёмное отделение неврологии и стали ждать врача. Ждали около получаса, в это время я развлекал Веронику всякими историями. Я так-то не шибко большой балагур, но она смеялась так, как будто попала на концерт известного комика.
Дошло до того, что мы стали «искать котенка». Я умею мяукать как маленький котенок, не открывая рта, и при этом совершенно непонятно, откуда именно идёт звук. Мы начали «искать котенка». Поискали по всем окрестным помещениям – не нашли. Вероника решила уже искать на крыше, но тут я признался, как это делаю. У неё восторг!
Пришёл какой-то вроде санитар, сел рядом. Снова «замяукал котенок», начал уже санитар озираться и искать его. Я сидел с каменным лицом, а Вероника при этом хохотала. Санитар на неё косился, но учитывая специфику заведения, видимо не сильно удивлялся, чего это девка так ржёт без причины.
Тут пришёл врач, и я пошёл к нему в кабинет.
Посмотрев моё направление, он сказал, что мест в мужских палатах неврологии нет, все занято и ещё очередь сверху. Если меня сейчас записать, то наверное лишь через месяц-полтора смогу лечь.
Такие дела. Блин, меня это не устраивало, мне хотелось разделаться с этим всем поскорей.
- Либо (сделав паузу) можно лечь в психиатрическое отделение – сообщил врач.
Всё то же самое, пройдёте обследование там, но будете сидеть под замком, с решетками на окнах, в компании с душевнобольными. Никаких лекарств вам давать не будут. Питание, все дела. Вы не сможете гулять по улице. Такой там режим, для всех. Вы пройдете обследование, это займет 1-2 недели, и вас выпустят.
- А чего это в неврологии мест нет, а в психиатрии есть? – поинтересовался я.
- А там всегда места есть. – странно усмехнувшись, ответил врач.
Блин, так время терять неохота было. Чего бы мне не полежать в настоящей психушке всего-то неделю? Лежи себе и ходи на обследования. К тому же мне было очень интересно посмотреть на настоящих душевнобольных, повидеть их энергию, попробовать как-то их подвинуть в нормальное состояние. Когда и где ещё представится такая возможность? Я ведь не врач-психиатр и не санитар. Чего мне бояться?
- Ладно, давайте ложите меня в психиатрию! – согласился я.
Врач бросил на меня удивлённый взгляд, но тут же опустил его в стол.
- Хорошо, давайте оформляться. – кротко сказал он.
Я ещё не понимал, на что подписался…
Выйдя из кабинета, я сообщил ожидавшей там писюле, что увы, не составлю ей компанию в соседней палате в неврологии, а лягу для обследования в психиатрию. Вероника, видимо, имела лучшее представление о своих соседях по корпусу, и смотрела на меня со страхом и недоумением.
- Да ладно, что реально в психушку ложишься? Ты чё? Там же пиздец, ты там сам свихнёшься!
- Я не могу ждать – храбро ответил наивный глупый я.
Итого Вероника пошла оформляться в свою неврологию (женские места там были), а меня передали двум санитарам.
Санитары те были просто карикатурные. Более контрастную пару я себе по сей момент даже представить не могу.
Один – громадный, как медведь, мускулистый, просто мощь. Килограмм на 130. Красавец просто, настоящий русский богатырь. Ему скажем мою ногу сломать – как спичку.
Второй – маленький тощий студентик в очках, навроде Джима Хокинса. Соплей перешибешь.
Сдал всю свою одежду, нарядится в больничную пижаму и штаны, выданные мне. Плюс тапки.
Они повели меня к лифту. На выходе из лифта мы столкнулись в другой подобной тройкой, только там в роли ведомой была мрачная женщина со скрученными рукавами и с кривым безумным взглядом в пол.
Поднялись на лифте на второй этаж, и тут я заинтересовался какой-то деталью обстановки в коридоре и делал шаг в сторону. Моментально оба санитара жестко и больно зафиксировали меня за плечи и бедра.
- Ей, вы чего, я же нормальный! Я тут на обследовании! – возмутился я.
- Давай шагай – равнодушно подтолкнул меня санитар-медведь. До самых врат в отделение они меня уже не отпускали. Шаг влево-вправо был невозможен. Даже очкастый дрыщ держал меня на удивление крепко.
Вошли в отделение, через небольшой предбанник с металлическим окошком. По коридору бродили немногочисленные люди в пижамах с надписью ЧМО на спине.
Определили меня в огромную палату, там лежало наверное человек 50. У них у всех тоже было написано ЧМО на спинах. Я снял свою пижаму – там тоже штемпелем ЧМО. Когда переодевался в темной комнатушке – не заметил. На штанах, на кроватях, на простынях и наволочках – везде стояло слово ЧМО.
Нихера себе, как тут самооценку-то у людей интересно поддерживают – изумился я.
- Почему везде написано - ЧМО? – скромно спросил я у санитара.
- Четвертое Мужское Отделение.
Ах вот оно что.
На окнах решетки.
В отделении круглосуточно дежурят 2 санитара и 1 медсестра. Плюс дежурный врач, но он показывается редко.
Поели по очереди в столовой, которая была тут же в отделении (с раздачей), попутно закидывая с едой таблетки тем, кому это было положено. Легли спать. Под простынями (было лето, жарко).
Психи в моей палате были неспокойные. Орали, кряхтели, выли. Дрочили, сосали друг у друга члены под простынями. Чего-то бубнили, рассказывали громким «театральным» шепотом. Которые уж совсем начинали буянить – прибегали санитары, выкатывали его в отдельный коридорчик и там жестко фиксировали ремнями к каталке, так что он больше даже дернуться не мог.
Ночка была ужасная, я потрясенно выглядывал из-за простыни, озирая весь этот кавардак. Спал плохо, постоянно просыпаясь от очередного шума. И вообще атмосфера в палате была очень угнетающая. Воняло.
Утром я позавтракал очень грустный. Да, неделю жить тут – это капец.
Однако меня тут же переводят в другую палату. В первую!
Оказалось, что эти 2 санитара и медсестра с момента моего прибытия в отделение наблюдали за мной, оценивая степень моего общения, вменяемости, дружелюбности и опасности. Они признали меня максимально адекватным и достойным перевода в первую палату. Сообщили об этом дежурному врачу.
Там было 4 палаты.
Первая палата на 8 мест – это самая элита. Самые спокойные, вменяемые, чистоплотные и адекватные психи.
Вторая палата на 8 мест – тоже более-менее психи, но там уже «труба пониже и дым пожиже». Помрачней они, попришибленней.
Третья палата на 8 мест – спокойные, безобидные и неразговорчивые.
Четвертая безразмерная палата на 50+ мест – все остальные. Самые недекватные, пускающие слюни, неспособные следить за собой и т.п, которые могут только трястись. В неё определяют всех новоприбывших, а потом переводят, если что.
Внутри каждой палаты тоже были градации. Чем ближе к выходу из палаты – тем лучше псих.
Меня положили на первое место первой палаты – я был официально признан как САМЫЙ адекватный из всех вообще. Ну спасибо, спасибо.
Там оказалось вполне сносно. Чисто, тихо. Были даже тумбочки (чего нет в 4-й палате, конечно).
Мужики там лежали как бы нормальные. В меру разговорчивые, не злобные.
Пообщался с ними. Рассказал, что тут на обследовании лежу, а не на лечении. Они изумились. Многие там лежат годами, но никогда не слышали, чтобы кто-то добровольно согласился проходить обследование в психиатрическом отделении. Я был уникален.
Рассказали про местные порядки. Сказали, что жить можно. Некоторые там лежали не постоянно, а сезонно, хитрят. То есть в теплое время он на даче, а ближе к холодам приходит к психиатру, говорит, что он снова слышит голоса – те его бах – в первую палату как небуйного. Диагноз-то уже есть! Через полгода типа улучшение наступает – его выписывают.
Я стал ходить по отделению, наблюдая за психами. Разговаривая. Многие очень разговорчивые, несут всякое, а если ты начинаешь сомневаться – обижаются, как дети.
В четвертой палате лежат все буйные, неряхи, в угнетенном состоянии сознания и т.п. К ним тоже заглядывал, но там очень тяжело психологически находиться. И персонал не очень относился, когда из других палат туда шастают.
Диагнозы у всех не выспрашивал, да и не было такой задачи, но чаще всего была шизофрения. С какими-то там приставками. Психозы. Биполярка. Лежали и алкоголики, и наркоманы. Психопат был.
В коридоре вдоль стен были прикручены стулья. На них многие сидели, в том числе персонал. Подсаживаешься к ним, пытаешься поговорить. Иногда разговаривают, но в целом отношение равнодушное. Медики и так обычно циники, а тут отношение просто как к мясу, скоту.
Одна медсестра сходу сказала мне улыбаясь – я знаю, что вам всем от меня надо. Тьфу.
Сидят 2 психа на полу, голыми ступнями другу к другу. Улыбаются. Я спрашиваю – что делаете? А это мы энергией обмениваемся – объясняет один. - Мне его энергия очень нравится.
Приходил один из второй палаты, разговаривал с соседом. Пожаловались друг другу на синяки на локтевом сгибе от капельниц. Им же многим постоянно ставят капельницы, зачастую не очень аккуратно, и у них на обоих руках от этого просто огромные синяки. Болят.
Меня дёрнуло, и я предложил полечить их синяки. Они согласились.
Полечил, сказали спасибо, ушли. На следующий день прибегает тот из второй палаты и показывает руки, на которых почти сошли синяки. Радостный!
Второму не так сильно, но тоже помогло. А ведь сами по себе эти синяки почти не сходят, так как новые капельницы не дают.
Они сообщили обо мне другим бедолагам с синякам, и те стали ко мне паломничать. Не то чтобы одолели, но человек суммарно 15 полечил. Приходит к тебе такой тощий улыбака и протягивает руки с синяками как яблоко. Ну как такому отказать?
Но ходили в основном более-менее вменяемые, из 4-й палаты вроде мало кто был.
Вообще, им всем поголовно постоянно что-то колят капельницой, или уколами, или таблетками. Очень густо.
Я был единственный, кому ничего не давали.
Стал потихоньку сканировать пациентов и прочих в режиме видения, по одному. В основном меня интересовало положение точки сборки. В большинстве случаев она была смещена вправо и/или вниз, относительно обычного положения за правой лопаткой. Гораздо реже влево. В четвертой палате – очень низко. Также её свечение часто было изменено, в сторону более тусклого свечения, захватывающее меньше полей.
Бывали очень сильные изменения структуры кокона, например у одного из 4-й палаты видел как срубленную верхнюю часть.
Неоднократно пробовал подвигать им точку сборки в нормальное положение. Как бы продолжаю лечить синяк, а на самом деле уже пробую двигать точку сборки. Эффекта нет. Которые тяжелые – там вообще не работает. Которые из 1-2 палат – там порой сдвигалось, у них изменялось поведение, взгляд блять менялся, но этого хватало на полчаса максимум. Я специально сидел рядом и наблюдал. Сползало обратно.
Я не хочу особо расписывать всякие детали – они не важны. Главное, что я понял – проблема в том, что их точка сборки фиксируется в новом положении, и средств не то чтобы подвинуть их обратно, а чтобы главное они надежно остались в нормальном положении, почти нет. Лекарства да, помогают двигать, а вот лекарств для фиксирования в нормальном положении нет.
У них не работает механизм надежной фиксации для нормального положения точки сборки. Вот почему они не могут вернуться обратно навсегда. Эффект лекарств временный. Полгода – и снова галлюцинации и т.д.
Через неделю постоянное нахождение среди психов дало такой эффект, что я и сам стал в чем-то такой же, как они. Ползаю такой по коридорам, мутным взглядом вожу по сторонам. И как бы все уже пофиг. И это без таблеток! А им ведь такое колят! Очень сильно влияет на самочувствие. Невероятно сильно. Я ведь все эти лекарства у них в крови ощущал. Может, и из-за них в том числе не поддавалась толком точка сборки…
Вообще, очень сильно влияет нахождение там. Прям капец. Недаром говорят, что у всех психиатров не в порядке с головой. Это так и есть. Все санитары, медсестры, которые там работали, были с прибабахами.
Попутно меня водили на обследования. Психолог, психиатр, энцефалограмма, ещё какие-то приборы. Не каждый день даже, неторопливо там обследовали меня.
И вот через неделю ко мне подходит санитар и говорит, что ко мне на свидание пришли. Я изумился – кто? Никто не должен был прийти. НИКТО НЕ ЗНАЛ, что я тут. Нет, к тебе. На выход!
Я выполз в предбанник и узрел Веронику, про которую совсем забыл.
Оказалось, что она не забыла обо мне. Отлежала неделю у себя в неврологии и решила навестить меня. Нашла, куда меня положили, по имени, и вызвала.
Я вышел к ней с отсутствующим тусклым взглядом, еле волоча ноги, в пижаме с надписью ЧМО. Девка просто офигела.
- Что с тобой, Жень? Ты почему такой? Тебе уколы делают, что ли? – закудахтала она.
- Ааа, неее. Просто спал. – нашелся я.
Я встряхнулся, как после дурного сна. Присутствие нормального человека взбодрило меня, и я усилием воли вернул себя в привычное состояние сознания.
Она «узнала» меня и расцвела. Сели, поболтали. Угостила какой-то сладостью.
Через 2 дня меня выписали. Мне выдали именно нужный мне диагноз (врач-умница все понял и сделал, как я хотел) и отпустили. Попрощался с психами из первой палаты и вышел, под конвоем 2-х санитаров. Снял одежду с надписью ЧМО, одел свою. Совсем ощутил себя как раньше.
Я тут же зашел в соседний корпус с ответным визитом к Веронике. Ей осталось долежать 3 дня.
Писюля выскочила ко мне нарядная, в городской одежде, и мы полчаса погуляли по больничному парку. Она щебетала и радовалась. Выглядела она куда лучше, кстати, чем в день знакомства. Там ощущалось какая-то скрытая подавленность. Теперь её не было. Я её обнял, и мы поцеловались. Отстранившись, девушка серьёзно посмотрела на меня своими тёмными глазами.
Посмотрел со стороны на зарешеченные окна Четвертого Мужского Отделения, в котором провел за решеткой 9 дней.
Вернувшись к корпусу неврологии, мы столкнулись с родителями Вероники. Они тоже приехали её навестить. Мама похожа на дочь невероятно. Они пообщались, ля-ля, мы все попрощались с Вероникой, и я вместе с её родителями поехал в город на электричке.
Уже сидя в электричке, я в разговоре с ними отметил, мол какая веселая и общительная у вас дочь.
Они оба на меня так вытаращились, как будто я ляпнул полную чушь.
- Веселая? – изумилась мама. – Она постоянно мрачная.
Больше разговор не клеился, и до города мы все трое в основном молчали... |
