И ещё статья о превращениях, перепост
http://nagualism-ru.livejournal.com/#post-nagualism_ru-45971
Как стать бабочкой О том, как осуществляются эволюционные изменения, мы не знаем ничего, видим только их результаты. Впрочем, существуют в природе изменения, которые можно наблюдать ежедневно. Я имею в виду метаморфозы насекомых. Рассмотрим сказанное на особо наглядном примере бабочек.
Зрелая самка откладывает оплодотворенные яички, из которых вылупляются гусеницы. Прожорливые детишки во много раз увеличивают свою массу, попутно сбрасывая очередные, уже слишком тесные шкурки. Решив в определенный момент, что пора оторваться от стола с яствами, они укутывают себя одеждой из шелковистой массы, которая, застывая, превращается в неподвижный твердый кокон. И там, в тиши кокона, совершается таинственнейшая мистерия полного преобразования.
Гусеница перестает существовать. Она не умирает, а распадается на миллионы единичных клеток. Образуется кашицеобразная масса, состоящая из физиологических жидкостей, воды, отдельных клеток и небольших фрагментов тканей. Клетки продолжают жить, хотя ничем и не напоминают ни клетки гусеницы, ни уж тем более бабочки.
С определенного момента, приводимые в действие таинственным приказом, они начинают сгруппировываться в новую форму, ничем не похожую на предыдущий организм. Волшебная трансформация человека в другое млекопитающее — свинью или пантеру — по сравнению с метаморфозой бабочки представляется элементарнейшим делом. Чтобы такое совершилось, достаточно изменить пропорции частей тела, положение его и отпустить волосы...
Но гусеница и бабочка — это два организма невероятно далекие друг от друга как по анатомии, так и по функциям тела. Это видно с первого же взгляда. Гусеница столь же далека от бабочки, как, скажем, от птицы. Так что не было бы ничего удивительного, если б из кокона, допустим, махаона время от времени выпархивала бы колибри...
Что же происходит в коконе? Часть клеток идет в пищу другим. Остальные строят из себя органы, которых не было у гусеницы: голову насекомого с сосущим эластичным полым хоботком, фасетчатые глаза, туловище и брюшко, а сверх того — пару сказочно расцвеченных крылышек, чудо аэродинамики, вершину авиационной технологии и в то же время художественной выразительности. Чтобы изумить нас еще больше, эти крылышки создаются в смятом и скомканном виде. Все выглядит' так, словно художник от пола до потолка забил свою студию перемятыми полотнами и, "ныряя" внутри них, писал, а после того как полотна были развернуты, явил миру чудесный многоцветный орнамент, удвоенный в точном зеркальном отражении. Крылышки бабочки, вынырнувшей из куколки, распластываются и натягиваются на рамочках из наполненных воздухом трубочек.
Учебники убеждают нас в том, что форма тела гусеницы и бабочки "записана" в генах. Гены в клетках обоих этих существ одинаковы. Это должно бы означать, что на лентах ДНК гусеницы "записаны" сразу два "плана" построения. Один — задающий тело гусеницы, второй — тело имаго, то есть зрелой бабочки. После того как гусеница вылупилась из яйца, гены запускают в дело первый "проект" — "план конструкции" ползающего на присосках, мясистого жирового мешочка, поглощающего громадное количество пищи. А потом, когда в уединении кокона этот ползающий кусочек сала развалится от обжорства на составляющие его клетки, приходит в действие второй "план" — легкого, воздушного, разноцветного, порхающего на вольных просторах, питаемого солнцем и нектаром веселого беззаботного существа.
И тут-то проявляется вся необычность этого феномена. Помните, в случае с амебами, несколько десятков тысяч этих одноклеточных собирались в одном месте и возводили из своих тел башню с дисковидным основанием и стройным стеблем, увенчанным шаровой камерой. У бабочек и других насекомых мы имеем дело с несколькими миллионами клеток, которые создают из себя летающую машину.
Для этого клетки, образующие бесформенную смесь, начинают объединяться по новому "плану" и одновременно с постройкой отдельных органов предпринимают различные действия:
Часть клеток, оказавшихся в конечностях, начинают продуцировать и выделять хитин, который образует внешний скелетик. Другие, попав в крылышки, создают чешуйки и принимаются вырабатывать гамму красителей. Чтобы это делать, клетки должны откуда-то "знать", где они находятся: в крылышке ли, в ноге ли, в голове или брюшке.
Как мы уже убедились на примере амеб, "знание" своего положения в общем теле не может быть получено индивидуально ни одной из клеток. Представим себе миллионную толпу людей, бестолково снующих по гигантской площади, и прикажем всем расположиться так, чтобы получился контур бабочки. Выполнение такой задачи требует по меньшей мере знания всеми цели и одинаковой у всех умозрительной картины крылатого насекомого.
Но и этого мало! Откуда каждый из людей, находясь в середине страшной толпы, будет знать, где находится и куда должен переместиться, чтобы точно вырисовался контур четырех, крылышек со сложным орнаментом и их лары оказались зеркальными отражениями друг друга? Такое невозможно. Это выполнимо только в том случае, если кто-то сверху наблюдает за толпой и устанавливает людей в нужных местах, строго следуя имеющемуся образцу.
Аналогичное требование и в мире клеток. Целенаправленное упорядочение материальных элементов осуществляется всегда по одной и той же кибернетической логике. Иначе говоря, невозможно обойтись без постоянного сравнения возникающей бабочки во всех фазах "строительства" с видовым образцом. Клетки радужницы должны создать радужницу, а не капустницу и уж никак не колорадского жука. Этот образец, находись он в клетке, должен был бы иметь абстрактный характер, поскольку ни в одном бабочкином яичке не обнаружены микроскопические изображения насекомого в его различных фазах. Образец мог бы быть "записан" только в генах, на ленте ДНК линейным цифровым кодом в десятичной либо двоичной системе. Но прочтение такой "записи" и преобразование ее в материальную структуру требовало бы такого логистического аппарата и такого аппаратного обеспечения, какие необходимы компьютеру, преобразующему запись на дискете в изображение на экране.
Ничего подобного в клетке нет. Производимая ею замена генетической "записи" на ряд аминокислот в белковой цепочке на несколько порядков величин менее сложна.
Таким образом, имеется лишь единственная возможность управлять движениями миллиона клеток, так, чтобы они сложились в трехмерный организм бабочки, со всем его разнообразием: трубочками кровеносных и дыхательных сосудов, пищеварительным трактом, пневматическими "лесами" ("скелетом") крылышек, цветным орнаментом чешуек на них. Такую возможность обеспечивает гипотеза о существовании образцов, присутствующих в пространстве, образцов небиологических и нефизических, существующих вне клеток и входящих в своеобразный резонанс с ними всюду там, где они содержат геном данного вида бабочек.
Гипотеза о существовании таких образцов выходит за пределы современной науки. Однако в данный момент представляется единственной, способной объяснить феномен возникновения невероятно сложных живых клеточных конструкций.
Кто знает, может быть, в один прекрасный (хотя что уж тут прекрасного?!) день может оказаться, что фантастический фильм под названием "Муха", повествующий о человеке, ставшем насекомым, вовсе не будет чистой фантазией, как и история героя "Превращения" Ф. Кафки. Так ли уж недостижима для нас форма бабочки? Возможно, для этого достаточно "всего лишь" поверить "в чудо" и подстроить какой-то белок психики к образцам, управляющим метаморфозой бабочек, тем самым ввести наши клетки, хоть они и обладают человеческим геномом, в резонанс с образцами тела капустницы или махаона. Правда, трудно сказать, что произойдет во время такой трансформации с сознанием и разумом человека...
Мачей Кучиньский
"Жизнь — это мысль"
