2. Пра Арла
Но я повернулся к дону Хуану и сказал: «ты изрекаешь странные учения. Разве древние не учили похожим вещам? Разве это не было предосудительной ересью, лишенной и любви, и истины? И почему ты изложил такое учение перед этой ордой, которую ночной ветер принес с темных кровавых полей второго внимания?»
«Карлитос», - насмешливо ответил дон Хуан, - «жизнь этих мертвых закончилась слишком рано. Это были искатели, и потому они до сих пор парят над своими могилами. Их жизни были не закончены, ведь они не знали пути за пределы того, в которого утратили веру. И поскольку никто их больше не научит, это должен быть я. Этого требует любовь, ведь они хотели слышать, даже если роптали. Но почему я передал эти учения древних? Я учу их так, потому что их иная вера некогда отвергла и преследовала именно это древнее учение.
Они этого не знают, и потому я должен учить их, чтобы их жизнь во втором внимании была свершена, а они вступили в смерть».
«Но ты, дон Хуан, сам то веришь в то, чему учишь?»
«Карлитос», - ответил дон Хуан и хитро прищурился, - «почему ты задаешь этот вопрос? Как я могу учить тому, во что верю? Кто мог дать мне право на такую веру? Это то, что я знаю, как передать, не потому что в это верю, а потому что это знаю.
И я спрашиваю тебя, хорошо ли верить во что-то сильное, если ты не знаешь больше?»
«Но», - возразил я, - «ты уверен, что вещи именно таковы, как ты говоришь?»
На это дон Хуан ответил: «Я не знаю, это ли лучшее, что можно знать. Но я не знаю ничего лучше и потому уверен, что вещи таковы, как я говорю. Если бы все было иначе, я бы и сказал что-то еще, ибо знал бы их иначе. Но эти вещи таковы, как я их знаю, ведь мое знание и есть сами эти вещи».
«Но дон Хуан, а где твоя гарантия в том, что ты не ошибаешься?»
«Нет ошибок в таких вещах», - ответил дон Хуан, - «есть только разные уровни интерпретации видения. Эти вещи таковы, как их знаешь. Только в твоем мире вещи всегда иные, чем ты их знаешь, и потому в твоем мире одни ошибки».
После этих слов дон Хуан наклонился, коснулся земли руками и исчез.
Мертвые исчезли с ропотом и стонами, и их крики замерли вдалеке
Той ночью дон Хуан вновь повел меня на старое индейское кладбище. Он стоял рядом со мной на огромном валуне и мертвые вновь приблизились, выстроились вдоль стен и восклицали: «Желаем знать об Орле. Где Орел? Орел мертв?»
Но дон Хуан встал и сказал (и это второе наставление мертвым): «Орел не мертв, он жив так же, как и исстари. Орел, он – Тональ, нечто определенное, а посему отличен от Нагваля.
Орел –это свойство Нагваля, ибо все, что сказал я о Нагвале , действительно и для Него.
Орел отличается, однако, от своего Творения через то, что многократно темней и неопределимой, чем Творение.
Он менее отличим, чем свое Творение ( тональ) , ибо в основании Его сущности пребывает сущая Полнота.
Орел - проявление сущей Полноты Нагваля.
Все, что не отличено нами, низвергается в Нагваль и упраздняется купно со своим противоположением.
Истинная Пустота есть сущность Непознаваемого.
Полнота и Пустота суть первые Проявления Нагваля через Орла.
В том отношении, в коем Познаваемое и Непознаваемое как Свет и Тьма проявляются через Орла и через его Творение, они не упраздняют себя, но противостоят Друг другу как сущие противоположения.
Нет нужды нам в доказательстве их бытия, довольно того, что приходится нам снова и снова вести речь о них.
А когда б обоих не было, то Творение Орла оказалось бы вне своей отличимой сущности, оно бы вновь растворилось в Нагвале.
Все, что отличенность изымает из Нагваля, являет собой парные противоположения, посему Свету всегда причастена Тьма, а Богу - Дьявол.
Сопричастность эта, что вам даже по жизни своей довелось познать, столь сокровенна, столь неизбывна, как сам Нагваль.
А проистекает она из того, что оба весьма близко отстоят от Нагваля, в коем все противоположения упразднены и слиты воедино.
Бог и Дьявол отличимы через полноту и пустоту, созидание и разрушение.
Общее для обоих Орел, что порождает их.
Орел их связывает.
Потому что Орел возвышается над обоими, и оно есть Бог над Богом, ибо оно соединяет Полноту и Пустоту в их проявлении из Нагваля.
Вот Бог, о коем вам неизвестно, ибо люди его позабыли.
Мы именуем его присущим ему именем Орел - Творец.
Он еще более неопределим, чем Бог и Дьявол. Дабы отличить от него Бога, мы именуем Бога Светом либо Солнцем.
Орел – сущее, ничто ему не противостоит, кроме того, в чем нет сути, потому сущая его природа - эманации - распространяется свободно.
Того, в чем нет сути, – не существует и тому ничего не противостоит.
Орел возвышен над Солнцем и возвышен над Дьяволом. Он есть невероятное вероятное, несущее сущее.
Когда б у Нагваля была сущность, Орел был бы ее проявлением. Хоть он и есть само сущее, но, однако, ничего определенно сущего, но лишь сущее вообще. Он несуще сущ, поскольку не имеет определенного сущего. Он Творец и само Творение, ибо он отличим от Нагваля.
Солнце определенно сущее, как и Дьявол, оттого они нам представляются более сущим, чем неопределимый Орел.
Он, Орел, есть Сила, Длительность, Переменчивость».
**********
И произошло тут у мертвых смущение, ибо были среди них христиане. Но когда дон Хуан закончил речь, один за другим мертвые снова отступили во тьму, и шум их возмущения постепенно стих вдали.
Когда крики прекратились, я повернулся к дону Хуану и объявил: «Сжалься над нами, мудрейший! Ты забираешь у людей Богов, которым можно молиться. Ты отнимаешь милостыню у нищего, хлеб у голодного, огонь у замерзающего».
Дон Хуан ответил, сказав: «О глупый Карлитос, эти мертвые должны были отвергнуть прежние верования, и потому они не могут молиться никакому Богу.
Так что, мне учить их о Боге, в которого они могли бы поверить и которому могли бы молиться?
Они именно это и отвергли. Почему они отвергли? Они должны были это отвергнуть, потому что не могли поступить иначе. А почему у них не было другого выбора?
Потому что мир, о чем эти люди не знали, вступил новую модальность времени, когда можно верить только в то, что знаешь непосредственно путем вИдения .
Это достаточно трудно, но это также лекарство от долгой болезни, которая возникла из-за того факта, что люди верили в то, чего не знали.
Я учу их об Орле, которого и я, и они знаем, без его на то ведома, Орле, в которого не верят и которому не молятся, но о котором знают.
Я учу мертвых воинов об этом Орле, ведь они ожидали выступления и поучения.
Но я не учу о нем живых людей, ведь они не жаждут моего учения.
Почему же тогда я должен их учить?
Поэтому я не отнимаю у них доброго слушателя молитв, их отца Небесного. Какое дело живым до моей контролируемой глупости?
Мертвым Воинам нагвализма нужно спасение, ведь они — огромная ожидающая толпа, парящая над могилами и жаждущая знания, вера и отвержение веры в которое было их последним вздохом.
Но каждый заболевший или умирающий хочет знания, и это ему можно извинить».
«Похоже», - ответил я, - «ты учишь об ужасном и пугающем непостижимом Боге, для которого добро, зло, человеческие страдания и радость ничего не значат».
«О Карлитос, », - сказал дон Хуан. - «Разве ты не видишь, что у мертвых Воинов нагвализма некогда был Бог любви, и они его отвергли?
Мне учить их о любящем Боге?
Они должны были его отвергнуть, ведь еще раньше отвергли злого Бога, которого звали дьяволом.
Потому они должны знать об Орле, для которого все сотворенное ничто, потому что он сам Творец и все сотворенное и разрушение всего сотворенного.
Разве они не отвергли Бога, который был отцом, любящим, хорошим и прекрасным?
Того, у которого были определенные качества и особное бытие?
Потому я должен учить о Боге, которому нельзя приписать никаких свойств, который есть все эти свойства и оттого ни одно из них, поэтому только я и они могут знать такого Бога - как Орел».
«Но как, уважаемый донХуан, могут люди соединиться с таким богом?
Разве знание такого Бога не значит уничтожение человеческих уз и каждого общества, основанного на добром и прекрасном?»
Дон Хуан почесал седой затылок и ответил: «Эти мертвые отвергли бога любви, бога доброго и прекрасного; они должны были его отвергнуть, и потому отвергли единение и сообщество в любви, в добром и прекрасном. И так они убили друг друга и разрушили идею сообщества людей. Мне ли теперь учить их о Боге, который соединил их в любви и которого они отвергли?
Потому я учу их знанию Орла и его правилам, который разрушает единство, уничтожающий все человеческое, могуче создающем и могуче уничтожающем.
Тех, кого не соединяет любовь, принуждает к этому страх». И произнеся эти слова, дон Хуан плавно наклонился к земле, коснулся ее рукой и исчез.
