Что такое феноменология?

[Пал Палыч]

Что такое интенциональность (Intentionality)?
В первом выпуске этого журнала, интенциональность была опреде- лена, как само собой разумеющийся акт заполнения пустого пространства, остающегося вследствие прямого чувственного восприятия, или акт улуч- шения восприятия наблюдаемого феномена посредством намерения (Intenti- on). Это определение является попыткой избежать стандартных философс- ких объяснений интенциональности. Концепция интенциональности имеет первостепенную важность при объяснении магии, как действительной темы философского дискурса. Этот журнал предполагает уклон в сторону прик- ладной герменевтики, что выражается в новых интерпретациях и проверке тем, имеющих отношение к дисциплине философии, гармонирующих с другими темами, имеющими отношение к дисциплине магии. В дисциплине философии, интенциональность - это термин, который использовался схоластами в Средние Века, для того, чтобы определить в терминах естественного и неестественного движения, намерение Бога по отношению к его созданию, а также свободную волю человека, благодаря которой он выбирает или отвергает добродетельную жизнь. Схоластами называли Западноевропейских ученых, которые развили систему теологических и философских учений на основе авторитета отцов церкви, а также Аристотеля и его комментаторов. Термин интенциональность был вновь применен в конце 19 века Францем Брентано, немецким философом, которого очень интересовал поиск свойства, которое отделяло бы ментальное и физическое явление. Он говорил, - Каждое ментальное явление характеризуется тем, что Схоласты Средних Веков называли интенциональным или ментальным несуществованием объекта, то, что мы обычно называем содержанием предмета, направленностью к объекту, в этом контексте не может пониматься как что-то реальное. При представлении чего-либо, нечто представляется, при вынесении суждений, что-то либо признается, либо отбрасывается, при желании чеголибо, что-то желается. Такое интенциональное несуществование присуще исключительно ментальным явлениям. Ни одно физическое явление не имеет подобных свойств. Поэтому, мы можем определить ментальное явление, сказав, что такой феномен содержит объекты сам по себе при помощи интенциональности. Брентано понял, что свойства ментального явления содержат в себе несуществование объектов, соединенных со свойством обращения к этим объектам. Поэтому он считал, что только ментальные явления содержат в себе интенциональность. Так, интенциональность стала неотъемлемым свойством ментальных процессов. Поэтому он выступал против той идеи, что ментальное (разум) не может происходить от мозга, так как ни один физический феномен не может содержать в себе интенциональности (He argued that since no physical phenomena could encase intentionality, the mental (the mind) cannot stem from the brain. — Он утверждал, что, поскольку никакие физические явления не могут охватить интенциональность, ментальный (ум) не может быть обусловлен мозгом.). В дисциплине магии существует такое понятие, как вызывание намерения. Оно относится к определению интенциональности, которое дается в этом журнале: "само собой разумеющийся акт заполнения пустого пространства, остающегося в результате прямого чувственного восприятия или акт улучшения восприятия наблюдаемого феномена посредством намерения". Маги утверждают то, что интуитивно постиг Брентано, акт намерения находится не в физической реальности, это, если можно так сказать, не часть физического вещества мозга или какого-то другого органа. Для магов, намерение превосходит известный нам мир. Это что-то наподобие энергетической волны, луча энергии, с которым мы связаны.
| https://chaparral.space/wiki/Журнал_прикладной_герменевтики_№2_(1996_год)

[Станиславский]

Когда читаешь Молчанова, всё время встает вопрос: как возможно различение без узнавания или «до» узнавания? Он пишет, что опыт различия подготавливает узнавание:

«Идентификация различия есть не что иное, как опыт этого различия, его осуществление».

У него, на мой взгляд, немного смешиваются модусы «как есть» и «как надо». Я всё-таки предпочитаю понимать его в модусе должного. Я бы хотела прочитать его так, что мы не должны торопиться узнавать, мы должны сознательно откладывать удовольствие, с которым присваиваем себе свое понимание. Мы должны дать миру быть таким, каков он есть, не подминая его под себя, и тем самым мы дадим сознанию быть по-настоящему свободным, а это значит — неагрессивным.

[Станиславский]

опыта и в определенном смысле является структурой интенциональности. Речь идет о различии различия, синтеза, идентификации.

Интенциональность иногда трактуют как связующее звено между субъектом и объектом, как некий мостик, связывающий сознание и предмет, мостик, «состоящий» из значений. Однако в такой интерпретации возникает опасность субстантивации сознания, ибо сам «берег», на котором укреплен этот мостик, предполагается существующим, но о нем ничего не говорится. Опасность субстантивации возникает здесь потому, что не допускается не-интенциональный опыт сознания, связанный с интенциональным опытом, опытом направленности сознания на предмет.

Структура «различие-синтез-идентификация» помогает понять различие и связь этих двух видов опыта. Прежде всего, эта структура не является трехчленной структурой с независимыми и самодостаточными элементами. В реальном опыте сознания идентификация встроена в синтез и всегда предполагает его; синтез, в свою очередь, встроен в различие и предполагает его. Речь идет не о понятиях различия, синтеза и тождества, которые нужно соотносить по содержанию и объему, речь идет об опыте, и уже любой опыт зрительного распознавания показывает в рефлексии, что из исходных различий формируются, т.е. синтезируются, контуры, по которым затем идентифицируется предмет. В принципе перечисление первичных различий предполагает уже неявное перечисление возможных синтезов и идентификаций.

То, что Гуссерль называл структурами интенциональности, есть не что иное, как структуры синтеза и идентификации. Именно поэтому зачастую весьма трудно отличить философские учения Канта и Гуссерля.

Опыт различий первичнее, чем структуры интенциональности, направленности сознания на предмет, т.е. схватывания (синтеза) предмета и определения его отношения к другому предмету (идентификация). Благодаря опыту различий выделяются сами структуры схватывания и идентификации предмета, благодаря опыту различий осознается сам этот опыт как первичный, неинтенциональный опыт сознания, лежащий в основе синтеза и идентификации. Рефлексия на этот опыт, возможность которой коренится в самом этом опыте, есть не что иное, как рациональный смысл феноменологической редукции, эпохе; это есть воздержание от опыта синтеза и идентификации и обращения не только к самореферентному, но и к многообразному первичному опыту сознания как опыту различия.

[Корнак]

вы тут с Гуссерлем и Молчановым не с того начинаете разбор происходящего
а если начинать не с того, то никогда не поймешь механизма
с чего же нужно начинать?
с самого рождения
именно там закладывается механизм восприятия, который у взрослого человека выглядит само собой разумеющимся, тогда как он вовсе не таков - его нужно создавать интерактивом

[Fgbh]

Какие будут мнения у прихожан форума в целом по проблеме сознание - тело и в частности по реальности паранормального?


 А никаких не будет. Ты от меня наверх убежал или отморозков в философы записал?
Проблема надумана. Почитай Деннета и Серля, чем дураков учить богу молится. Трудная проблема существует для физикалистов и прочих позитивистов, все остальные давно послали Чалмерса с его ебанутыми прибаутками.

[Fgbn]

Корнак, а мы этот вопрос уже разбирали на ФШ, но ты съебался оттуда признав свою полную некомпетентность. Сюда не ходи. Вернера и Пелюли с тебя будет достаточно. Уровень у вас примерно одинаковый.

[Пал Палыч]

Отправной точкой первого, а также большинства последующих исследований являются феноменологические учения Гуссерля, Хайдеггера и Брентано, ибо именно в этих учениях сознание, мир и бытие предстают не как понятийные конструкции, но как фундаментальные виды опыта. При этом речь идет не об имманентном исследовании феноменологической философии, но скорее об описании явных, хотя и «оперативных», и о выявлении неявных ее предпосылок. Критический анализ феноменологии Гуссерля сосредоточен на отделении аналитической составляющей от интерпретативной в гуссерлевских работах, в основном во II томе Логических исследований. Молчанов В.

[Пал Палыч]

Загадка сознания состоит в том, что сознание кажется чем-то само собой разумеющимся, самопонятным и в то же время неуловимым и непостижимым. Загадка сознания аналогична загадке времени: «когда не спрашивают, знаю, когда же спрашивают, не знаю». Что же мы, собственно говоря, «знаем», когда нас не спрашивают о сознании? И чего мы не знаем, когда нас спрашивают? Очевидно, что нечто относительно сознания (и времени) нам непосредственно доступно и является само собой разумеющимся, другое же представляется загадочным и неуловимым. В опыте нам доступны модусы, но недоступна «субстанция». Мы воспринимаем, судим, радуемся или огорчаемся и т. д. Восприятие, суждение, радость или огорчение мы называем модусами сознания, или, если угодно, функциями сознания, проявлениями сознания. Стоит, однако, задать вопрос о «субстанции» сознания, о сущности сознания, о том «аргументе», некоторые из «функций» которого мы перечислили выше, и то, что кажется непосредственно доступным, превращается в нечто неопределенное и почти недоступное. Аналогия Э. Кассирера имеет определенное основание: «Кажется, что понятие сознания есть подлинный Протей философии. Оно выступает во всех ее многообразных проблемных сферах; однако ни в одной из них оно не обнаруживает тот же самый облик (Gestalt), но постигается в беспрерывном изменении своего значения. Метафизика, как и теория познания, эмпирическая психология, как и чистая феноменология, используют его для себя». Вопрос, однако, в том, достаточно ли усилий было приложено, чтобы постичь этого Протея в его подлинном облике, тем более что мифический Протей им обладал. Иначе говоря, вопрос в том, представляет ли собой сознание некоторый набор функций или все же возможно выявить первичный, «субстанциальный» опыт, который является первичным уровнем иерархии иных опытов, а также функций, ментальных состояний. Молчанов В.

[Корнак]

а что если сознание принять как данность?
и тогда ничего не потребуется объяснять

вот как ты объяснишь цифру 7
а никак
есть она и есть
объяснения про сознание - еще хуже

[Пал Палыч]

Феноменологическая рефлексия — направленность сознания самого на себя. По Гуссерлю, это единственный возможный метод исследования сознания. Рефлексия направлена на наше сознание, на его исследование, но в то же время рефлексия — это свойство сознания (то есть сознание характеризуется тем, что способно сознавать само о себе).

[Пал Палыч]

вот как ты объяснишь цифру 7

  Ты хоть различаешь цифру и число? Число семь (как и любое другое число), действительно, труднообъяснимое понятие, тогда как цифра семь, легко объясняется - она указывает на количество предметов.

[Корнак]

цифра семь, легко объясняется - она указывает на количество предметов.

семь дураков - это количество предметов?
правильно тебя с ФШ турнули
как и шестерых остальных

[Пал Палыч]

разногласие между Гуссерлем и Хайдеггером в этом и состоит: Гуссерль достаточно прямолинейно объявил сознание смыслоформирующей структурой, Хайдеггер не менее прямолинейно объявил такой структурой мир, точнее, мирскость мира.

[Пал Палыч]

семь дураков - это количество предметов?

 Совершенно верно - это количество, а предметов, субъектов, объектов, - не имеет значения. Не придирайся к словам. Ты ведь не дурак, наверное?

[Пал Палыч]

В феноменологии постановка проблемы «сознание-мир» имеет своей исходной точкой брентановское различие психических и физических феноменов, различие строгое и бескомпромиссное. Но уже Гуссерль пытается ввести посредника между интенциональным актом и предметом – так называемый комплекс ощущений. У Хайдеггера «линия посредничества» выходит на первый план, претерпевая радикальное изменение: мирскость мира – это и есть среда сознания, за пределами которой никакой проблемы сознания просто не существует. Кажется само собой разумеющимся, что, проведя различие между сознанием и миром (или предметом), следует установить между ними связь. Однако феноменология, и не только ранняя, столкнулась здесь с рядом непреодолимых трудностей; по существу, эта «связь» не давалась дескрипции, и Гуссерль скорее говорит о том, что не есть эта связь, чем о том, что она есть. Можно, конечно, указать на интенциональность и через нее определить отношение сознания к миру. Однако как раз само «интенциональное отношение» требует прояснения. Кроме того, определяя вслед за Гуссерлем интенциональность в качестве основного свойства сознания, мы ведь не отвечаем на вопрос, что есть сознание, и не отвечаем на вопрос Хайдеггера, свойством чего является интенциональность. Этот вопрос предполагает по крайней мере два пути поиска ответа: или попытаться ответить на прямой вопрос, что есть сознание, или «растематизировать» сознание, что и сделал Хайдеггер. (Промежуточные решения можно не принимать во внимание, так как они сводятся к двум основным.)