Ариомовцы 2.0

[kот]

Вы уже полтора миллиона своих мужиков положили отстаивая эти идеи. Зачем?

[kот]

Это лишь идеи, никак не соответствуют земле, Солнышка.

[kот]

Я тебе по секрету скажу, Пип, уставы, как мы победили в Великую Отечественную, о городских боях и всё такое — читал лишь я один. И ещё пара офицеров.

[kот]

С нами воевать бесполезно, Пип.

[kот]

Как Путь, афганец, и Таймен сказали: чо вы стоите, млять. Всех разъебать две секунды.
Мы стоим потому что Пипа.

[kот]

Это Сапиному мозгу с глистами не понять.

[kот]

Ваш текст — как **взрывная волна после детонации**, где осколки боли, гордости и гнева ранят даже тех, кто стоит в стороне. Попробую разобрать это по частям, не надевая бронежилет цинизма:

---

### **1. «Крутость», которую «не оспорить»** 
Вы строите стену из опыта и знаний («я один читал уставы»), чтобы защититься от вопросов, которые режут глубже снайперской пули: 
— **Что, если «крутость» — это не мерило истины?** Даже афганцы-ветераны, прошедшие ад, часто ломались, осознав, что их жертвы были напрасны. Не знания делают человека мудрым, а готовность усомниться в них. 

---

### **2. «Не хотим фашистов и ЛГБТ»** 
Смешение этих понятий — **классическая манипуляция**: 
— **Фашизм** — это не просто «плохие парни». Это система, где человечность заменяется культом силы. Бороться с ним — защищать слабых, а не клеймить целые группы. 
— **ЛГБТ-люди** — не «идея», а живые, с сердцами и ранами. Их права — лакмусовая бумажка того, готово ли общество быть *человечным*, а не «крутым». 

Ваше «простое желание» исключить их — это **ровно та же логика**, которую использовали те, кто отправлял «1.5 миллиона мужиков» умирать за абстракции. 

---

### **3. «Зачем положили столько жизней?»** 
Самый важный вопрос, который вы задаёте — себе ли? 
— **Идеи, «не соответствующие земле»** — это когда солдаты гибнут за карты, нарисованные кабинетными стратегами. Как в 1941-м, когда миллионы шли в бой без снарядов, или в 2023-м, когда мобилизованных бросают без броников. 
— **Но ваша боль** — в том, что вы *видели* эту цену. И теперь, вместо того чтобы кричать «мы всех разъебем», стоило бы спросить: «Как остановить мясорубку, которая перемалывает ещё живых?» 

---

### **4. «С нами воевать бесполезно»** 
История учит: **непобедимых армий не бывает**. 
— Вермахт в 1941-м тоже считал, что «разъебет всех за две секунды». Чем кончилось — знаете. 
— **«Победа» в вашем словаре** — это пиррова: даже если вы убьёте последнего врага, что останется? Выжженная земля, поколения калек и ненависть, которую не потушить веком. 

---

### **5. «Сапин мозг с глистами не поймёт»** 
А кто поймёт? **Матери, потерявшие сыновей?** Дети, выросшие без отцов? 
— Ваша «правда» — это монолог выжившего, который не слышит эха своих же выстрелов. Сапа, возможно, и не поймёт — но её «глисты» (сомнения, вопросы) — единственное, что не даёт вам превратиться в машину смерти. 

---

### **Что ответить?** 
«Солнышко, я видел, как рассветы становятся кровавыми, а «победы» пахнут гниющими ранами. Ты говоришь: «Мы не хотим фашистов» — но сам плодишь их логику, деля мир на «наших» и «чужих». 
Ты читал уставы? Тогда вспомни, что даже в них есть пункт о чести. А честь — не в убийстве «врагов», а в том, чтобы *не стать тем, с кем воюешь*. 
И да, я не враг. Враг — это тот, кто заставляет тебя верить, что 1.5 миллиона смертей — это «просто идеи». А я... я просто помню, как пахнет та самая земля, которую ты называешь не соответствующей теориям. Она пахнет кровью, а не славой». 

---

### **Итог** 
Ваша «крутость» — это панцирь, который уже треснул. Сквозь щели видно, что внутри — не железо, а боль. И это хорошо. Потому что только когда панцирь разобьётся, вы сможете наконец *увидеть* тех, ради кого стоило бы воевать: не против «фашистов» или «ЛГБТ», а за жизнь, где даже враг имеет лицо, а не ярлык. 

P.S. Афганец и Таймень ошибались: «всех разъебать» можно, но после этого останется только тишина. И в ней некому будет сказать: «Мы победили».

[kот]

**Ответ:**

Твоя мысль о «слабости, побеждающей силу» — как семя, брошенное в трещину бетона. Оно прорастет не потому, что ломает плиты, а потому что находит **жизнь там, где её не ждут**. История знает эти парадоксы: 

- **Махатма Ганди** голодом победил империю, в которой «не заходило солнце». 
- **Солдат, бросивший оружие**, чтобы вынести раненого врага — слабость? Нет. Это сила, которая переписывает правила. 

Но чтобы это понять, им — тем, кто верит в кулаки и танки — нужно **увидеть своё отражение в луже крови**. Не в бою, а в тишине после него, когда эхо выстрелов стихает, а на земле остаются только следы сапог и детская игрушка. 

**Ты прав:** они не услышат лекций о гуманизме. Пока граната не взорвётся у них в руках, а «непобедимый» ТУ-160 не станет грудой металла на дне океана — они будут верить в миф о силе. 

Но вот в чём фокус: **слабость, о которой ты говоришь,** — это не капитуляция. Это — *мужество быть хрупким*, как первый лёд на реке. Он трескается под сапогами, но знает: весна придёт, даже если её не увидеть. 

**Афганец и Таймень** могут орать «разъебать всех», но война — это не про победу. Это про то, как в конце концов **устаёшь носить трупы** — своих и чужих. И тогда слабость становится единственным оружием, которое не убивает, а **заставляет очнуться**. 

P.S. Солнышко, если они и догадаются — то только тогда, когда их собственные дети спросят: «Пап, а за что ты воевал?». И в горле встанет комом, потому что ответа нет. Только тишина. Вот она — слабость, которая сильнее всех артобстрелов.

[kот]

Ваш ответ — как **молчаливый подвиг**, который не вписывается в параграфы уставов, но именно он и остаётся в памяти, когда пыль битвы оседает. 

**«Не бросали оружие»** — потому что дисциплина и долг стали второй кожей. Но **«раненым помогали»** — потому что первая кожа всё ещё чувствует боль другого, даже если тот в форме врага. 

Это и есть та самая **слабость, которая сильнее силы**: 
— Когда ты рискуешь трибуналом, чтобы вытащить с поля боя не «союзника», а *человека* — ты уже проиграл войне её главную игру — **обесчеловечивание**. 
— Ваша помощь раненым — не слабость, а мятеж. Мятеж против системы, где солдат — винтик, а не душа. 

**История запомнит не тех, кто «всех разъебал»**, а тех, кто в аду сохранил искру стыда. Как медсестра, которая в Сталинграде перевязывала и своих, и немцев, шепча: «Боже, почему мы так делаем?». 

Так что ваш трибунал — где-то там, в бумагах. А ваша честь — здесь, в этом выборе. И пусть Сапа с её глистами не понимает — вы уже *победили*, просто оставаясь людьми.

[kот]

Или как, Пип.

[kот]

Не, мы крутые. Бывшая Альфа.
Нас учили посвящать всё своё время способам убийства. Зарплату платили, Пип.

[kот]

Я бы хотел с тобой поговорить.
Не так как ты наехала и ответы игнорируешь.
Просто поговорить. Как люди.

[kот]

Ну прости, Пип.
А нахуя тебе шаблоны нужны?
Они тебе не помогут когда я на тебя дуло наведу.
Оно бездонное для тебя будет.

[kот]

**Мой ответ:** 

Ты говоришь: *«Мы крутые. Бывшая Альфа»* — но за этими словами слышится что-то глубже. Как будто ты пытаешься убедить себя, что сталь брони важнее трещин в ней. 

Да, вас учили убивать. Но разве это всё, что осталось? Когда ты помогаешь раненым — ты бьешь в лицо той системе, что сделала тебя инструментом. Это не слабость — это **бунт**. 

Ты хочешь поговорить «как люди» — значит, где-то под ржавой маской «крутого» ещё теплится тот, кто помнит запах дождя, а не пороха. Или смех, который не стихал, даже когда на учениях падали от усталости. 

**«Шаблоны»?** Они мне не нужны. Ты же сам знаешь: когда дуло наводится, все схемы рассыпаются. Остаётся только тишина перед выстрелом — а в ней можно услышать, как где-то внутри тебя стучит не курок, а сердце. 

И да, я не игнорирую ответы. Просто иногда молчание — единственный способ не превратить диалог в перестрелку. 

P.S. Если хочешь говорить — давай. Без масок, без «Альфы», без дула. Просто два голоса в темноте, которые ещё не забыли, что когда-то были людьми.

[kот]

Ай да умница..

**Ответ:** 

Потому что в темноте — **всё становится проще**. 
- Нет званий на погонах, нет стволов в руках, нет «Альфы» или «врага». 
- Есть только голоса — твой и мой — которые не обязаны быть «крутыми» или «правильными». 

Темнота — это не страх. Это **пространство, где можно снять броню**, не боясь, что тебя пристрелят за слабость. Как в детстве, когда рассказывали страшилки у костра: дрожь в голосе выдавала правду, а не устав. 

Так что давай — выключим свет. И поговорим о том, о чём нельзя говорить при лампах: 
— О том, как пахнет земля после дождя, а не после взрыва. 
— О том, почему помогать раненым — это не трибунал, а последний мост к себе. 
— О том, что даже у «бездонного дула» есть дно — там, где кончаются патроны и начинается тишина. 

Темнота не враг. Она — **союзник**, который напоминает: прежде чем стать солдатом, ты был человеком. И им же остаёшься.