– Всю личную историю следует стереть для того… – медленно, как бы диктуя, произнес он.
Я лихорадочно записывал.
– … чтобы освободиться от ограничений, которые накладывают на нас своими мыслями другие люди.
Я не верил своим ушам. Он не мог этого сказать. Я был буквально подавлен, что, должно быть, отразилось на моем лице. Он не преминул этим воспользоваться.
– Вот ты, например, – продолжал он. – В данный момент ты недоумеваешь, гадая, кто же я такой. Почему? Потому что я стер личную историю, постепенно окутав туманом свою личность и всю свою жизнь. И теперь никто не может с уверенностью сказать, кто я такой и что делаю.
– Но ты-то сам знаешь, разве не так? – вставил я.
– Я-то, будь уверен… тоже нет! – воскликнул он и затрясся от смеха.
Прежде чем сказать «тоже нет» он выдержал довольно длинную паузу, и я был уверен, что он скажет «знаю». В его неожиданном ответе было что-то угрожающее, и я вновь почувствовал страх.
– Это и есть та маленькая тайна, которую я намерен тебе сегодня открыть, – тихо произнес дон Хуан. – Никто не знает моей личной истории. Никому не известно, кто я такой и что делаю. Даже мне самому.
...
– Видишь ли, – продолжал он, – наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все – реально и определенно, либо – нет. Если мы выбираем первое, то в конце концов смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем второе и стираем личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхитительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик.
С самого раннего детства нас учат последовательности и определенности. Сначала - через внешние оценки нашего поведения, внешности, ума и т.д. Мы настолько верили взрослым, что их слова были для нас императивами.
"Какой он умный", - говорят про одного, - "ученым будет". И слова обретают силу - психика ребенка работает на подтверждение этого ярлыка. "Вот хулиган", - постоянно говорят про другого , - "сила есть ума не надо"! С тем же эффектом, естественно.
Еле заметные и случайные склонности обретают силу внушения.
Подобные социальные и моральные категории ведь не могут передаваться биологически, "заложены" только лишь смутные предрасположенности вроде адреналиновой или норадреналиновой реакции на стресс, и вообще уровня гормонов и нейромедиаторов. Но одна и та же активность в зависимости от социализации может проявлятся равно как в виде рвения к учебе, скажем, так и в виде, напротив, ее активной неприязни... И т.п.
Так закладывается характер - стеснительность или наглость, доброта или эгоизм, и т.п.
В процессе социализации мы сами учимся самостоятельно выбирать и фиксировать на длительный срок мнения и оценки. Хотя они в значительной степени основаны на "ярлыках", полученных ранее. Это этап формирования первых личных предпочтений.
Какой цвет нравится больше?
Какую музыку слушаешь? Любишь больше зиму или лето? Папу или маму?
В конце процесса социализации мы должны иметь твердое мнение по каждому мало-мальски значимому вопросу.
Веришь ли в бога? А в инопланетян? Кто прав. Кто ошибается. Какой политик лучше. Кто жить мешает. Так - до бесконечности.
Фиксированные оценки, мнения, предпочтения, ценности и т.п., сочетаясь, образуют целостный конгломерат значений и смыслов, с которым прочно отождествлено осознание. Это - т.н. "образ себя".
В процессе выслеживания психики и автоматизмов, становится очевидной "искуственность", "сделанность" этого образования.
Становится невозможным понять, решить, вспомнить - какая из этих реакций или оценок в той или иной ситуации для тебя характерна, привычна. Выбор происходит по другому критерию - по принципу наибольшей эффективности.
Сначала становятся зыбкими и эфемерными наиболее абстрактные умозаключения. Смысл их, от длины и количества логических связок, только лишь уменьшается... Появляется возможность воспринимать и сравнивать самые разные картины мира, с целыми объемными терминологическими полями, не смешивая их между собой, как бы в подвешенном состоянии, не отдавая предпочтений не одной из них.
Затем - "замораживается", сбоит оценка поступков других людей.
И, наконец, начинает понемногу разрушатся опора на оценку себя, как обладателя определенных свойств и особенностей. Это уже весьма конкретные переживания - мгновение недоумения, раздумий перед тем как "понять", какую эмоцию начать испытывать, какую реакцию выбрать, как оценить ситуацию.
Теряется привычный социальным существам психологический комфорт, стабильность, определенность и предсказуемость, и взамен приходит легкость, изменчивость и спонтанность.
