Пофилософствуем

[Корнак]

мне придется объяснить и свой. Вы его вряд ли со мной разделите, но для других участников форума его изложение может оказаться если не полезным, то, по меньшей мере, представляющим интерес.

Я бы хотел сказать, что твой взгляд представляет лично для меня интерес, но врать не буду. Все это если не банальности, то давно известные вещи. Даже возразить нечему.

имеем полное право отнестись к реальности ("темному морю осознания"), как к океану, из которого надо выловить неводом рыбу себе обед, причем не обязательно золотую . И вот в таком непривередливом масштабе определенные шансы у нас есть. Причем, кое-какие достижения есть уже сейчас. Например, язык (а он может являться мерилом емкости наших понятий) в последние столетия сильно обогатился терминами/понятиями, не имеющими чувственных эквивалентов. Т.е. эволюция языка здесь является показателем того, что и наши понятия тоже эволюционируют от чувственных форм к абстрактным.

Оперировать ТОЛЬКО абстрактными ПОНЯТИЯМИ не достаточно. Рост числа этих понятий не дает качественных изменений в познании.

Существуют более ёмкие приемы описания знаний. Например, идеи  и эннеаграммы. Они дают качественный скачок в постижении мира по сравнению с тем, что дают Только понятия.
Взять, например, идею тоналя и нагваля. Ее пытаются рассматривать как объект для разбора - что есть тональ и кто видел нагваль. А эта идея существует вовсе не для этого. Она должны изучаться Только целиком.

Или взять известную эннеаграмму инь-ян, используемую обычно не для изучения, а как диковинную, хотя теперь уже поднадоевшую, картинку. Таких эннеаграмм немало.  Видеть эннеаграмму целиком способен далеко не каждый. Точнее даже крайне мало кто. В ней может быть заключено несколько идей и несколько законов мироздания. И видеть это нужно одновременно. Иначе будет или как понимание слона, ощупываемого слепыми, или как чтение анекдота человеком без чувства юмора.
Подобную способность я склонен называть вИдением

[violet drum]

3. Ленин в нирване

Наука описывает квантовое сознание,
а я его практикую – вот в чем разница
для меня. – Р.И. Попов.


Георгий Иванович Гурджиев только-только приехал в Россию в надежде найти в ней богатую и сильную страну, вполне пригодную для «работы», а Владимир Ильич Ульянов-Ленин уже задолго до этого начал готовить ему подлянку – великая и октябрьская была на подходе. Но революционный бум наблюдался не только в России – Индия также стала понемногу возбухать против английской оккупации.  И в то же самое время, когда вождь мирового пролетариата кушал чернильницы в русской тюрьме, в индийской тюрьме переживал свои первые кришнаитские прозрения лидер радикальных индийских националистов Шри Ауробиндо Гхош.
Национализм сыграл со Шри Ауробиндо плохую шутку.
Для того, чтобы заставить инертную народную массу взять в руки оружие и перерезать буржуев, нужно вбить ей глубоко в подкорку какую-нибудь идею. За пару лет  такую глобальную работу проделать никак невозможно, поэтому приходится пользоваться теми идеями, которые вложила в горячее народное сердце сама история. Идей таких обычно у каждого народа всего две – экономическая и национальная. У нас национальная идея звучит не очень эстетично – «Бей жидов, спасай Россию!» - поэтому Ленин, будучи интеллигентным человеком, решил давить на экономический момент, озвучив его как: «Заводы – рабочим, землю – крестьянам!». В Индии же, наоборот, более привлекательно выглядела именно национальная идея, потому что национальная идея Индии – это ее религия.
Шри Ауробиндо поначалу шел путем махрового традиционалиста. Сперва он изучал Веданту, потом возрождал давно всеми забытую и никому не нужную ведическую религию, а кончил тем, что изобрел новую систему Йоги.
Казалось, ничто не предвещало такого конца. Шри Ауробиндо вовсю штамповал плакаты с изображением матери Кали, которая тыкала указательным пальцем и вопрошала: «А ты записался добровольцем?», и прочие листовки революционного характера. Для отвода глаз ему, правда, приходилось заниматься пранаямой и медитациями, но основной целью Шри Ауробиндо было все-таки вооруженное восстание индийского пролетариата против правящей британской верхушки. И он уже совсем было приготовился сесть в тюрьму, как и подобает настоящему революционеру, но тут с ним случается вся эта традиционная история в духе Упанишад. Типа все вокруг – просто кино, и Атман есть Брахман. В Индии люди к таким вещам привычные с детства, поэтому в суде никто особо и не удивился, почему обвиняемый все время глупо хихикает и ни в какую не хочет принимать происходящее всерьез. Таким забавным образом Шри Ауробиндо колбасился в тюрьме целый год.
Выйдя на свободу, он оставил политическую карьеру и уехал в Пондичерри – ту часть Индии, которую еле успели отхватить себе скромные французы. Там он стал писать толстенные философские талмуды и проводить над собой экстремальные йогические эксперименты. Там же он и умер в декабре 1950-го года, не дожив пару лет до своего восьмидесятилетия.
По предыдущим главам вы уже поняли, что давать вам подробный конспект того, что Шри Ауробиндо за всю свою долгую жизнь наваял (а это немало), я не собираюсь. Мой рассказ посвящен только тем идеям, которые прочно вошли в историю, т.е. идеям, которыми пользуются  наши современники, а также идеям, которые сами вовсю используют наших современников, да и нас с вами, чего греха таить, тоже.
Шри Ауробиндо запустил в потомков целых три убойных идеологических снаряда, причем так, что этого никто не заметил. До сих пор бытует распространенная точка зрения, что Шри Ауробиндо – это чудик, который вошел в историю тем, что учил раскрывать чакры не снизу вверх, как в нормальной Тантре, а сверху вниз. Само собой, это разводка для лохов. Сейчас я открою подвал нашего музея неофициальной философии им. джедая Йоды и покажу вам всамделишные гильзы от снарядов, которыми когда-то пулял по ноосфере главный герой этой главы.
Первую болванку я решил подписать как «Рай на земле». Дело в том, что Шри Ауробиндо хоть и ушел из большой политики в йогу, но в душе остался все тем же революционером-радикалом, у которого в огороде закопана тряпка с револьверами, а на чердаке пылятся запчасти для метательных бомб. Будь моя воля, я разделил бы всех людей по политическому признаку на три вида – буржуи, коммунисты и похуисты.  Буржуи – это владельцы строительных компаний, которые обеспечивают страну жилищным кризисом, коммунисты – это те, кто строит не дома, а светлое будущее, что же до похуистов, то они – это самая соль земли. Потому что именно похуисты и работают на стройке по таким специальностям, как негр, таджик и молдаванин, и я категорически не одобряю, когда этих людей называют  презрительным псевдотермином «быдло».  Шри Ауробиндо был, разумеется, коммунистом в самом ленинском смысле этого слова, только его коммунизм очень удачно для общества и практически без жертв сублимировался в йогу.
Все вы, конечно, с детства знакомы с фундаментальными положениями Веданты, иначе я не понимаю, откуда вы вообще взялись на мою голову?  Ну, ладно, ладно, понял, не дурак. Веданта – это учение об изначальной свободе человеческого духа. Все мы прекрасно знаем, что такое дух. Дух, как известно, это самое обычное непоймичто. Древние индийские мудрилы пятой точкой интуитивно почуяли, что, если два человека говорят: «Я», они говорят не одно и то же. Как учил кролик из мультфильма про Винни-Пуха: «Что значит я?! Я бывают разные!». Кто-то набивает свое брюхо сардельками и, нежно поглаживая его лоснящуюся поверхность, говорит: «Теперь я сыт!». Кого-то кидают на бабки и он говорит: «Теперь я пропал!». Короче, мы называем собой любую хрень – от бородавок на спине до убитого в ДТП автомобиля. Причем в любой момент с этой хренью может случиться все, что угодно. И чаще всего со знаком минус. Древние индусы долго не могли решить эту проблему, но рано или поздно должен был родиться хакер, которому было бы по зубам «взломать код сансары», и он таки сделал это. Как и полагается настоящему киберпанку, имени своего истории он не доверил, оставив после себя лишь несколько сомнительных никнеймов на санскрите. Этот хитрый чувак просек, что если не лепить свое я на материальные предметы типа физического тела и пр., но напротив – обозначить собой «то, чаво на белом свете вообче не может быть» – то и случиться с нами после этого ничего уже не сможет. Воспользовавшись этой военной хитростью, многие теряли всякий страх. Исторически зафиксирован случай суфия Мансура Аль-Хилладжа, который отпускал шуточки в то самое время, как ему ржавой ножовкой отпиливали руки-ноги. Но в большей части случаев дело так далеко не заходило. Обычно использование Веданты ограничивается ситуациями типа: тебе плюнули в рожу, а ты говоришь: «Спокойно, это иллюзия. В рожу плюнули не мне, а я – не я и хата не моя. Я на самом деле Атман, а Атман это Брахман, а Брахман это непоймичто…»
Короче. Шри Ауробиндо не устраивала эта буржуйская ситуация, когда каждый отдельно взятый йог единолично наслаждается блаженством своей трансцендентной свободы. Прежде чем браться за массовое раскулачивание, Шри Ауробиндо решил начать с себя. И родил таким образом принцип, который я произвольно назвал: «Рай – на земле», согласно которому каждый йог, в котором еще жив голос совести, должен добровольно выйти из транса и начать трансляцию «царствия божьего, которое внутри нас», в объективную реальность. Если кто не знаком с терминологией, объективная реальность – это столы и табуретки, водопровод и телевизор, кухонная утварь и дубовый паркет на полу. Как Алан Чумак заряжал в свое время целительной силой крэмы и трехлитровые банки с водой, так и Шри Ауробиндо накачивал окружающую среду энергией просветления. Получилась очень технологичная рацуха. Вместо того чтобы медитировать по сорок лет в пещере, чтобы все понять, достаточно приехать в специально заряженный город. Или родиться у такой же заряженной (на генетическом уровне) просветлением матери. Как и Ницше, Шри Ауробиндо бредил мечтами о новой расе сверхчеловеков.
Но это все как бы частности. Для нас в данном случае важен сам принцип ретрансляции своего духовного капитала вовне, который является чуть ли не главным отличием современного неофициального философа от хитромуладхарных хакеров эпохи Упанишад.
Вторая бронебойная болванка подписана мною как «Карта сверхсознания». Тут все просто. Если Зигмунд Фрейд был первым, кто предпринял попытку описать бессознательное, то Шри Ауробиндо был первым, кто попытался приблизительно набросать в двух-трех пухлых томах психологию сверхсознания. Так сказать, информация для любопытствующих на тему «как оно там», ведь их, любопытствующих, слава богу, хватает. В частности многих интересует вопрос, как после просветления обстоит дело с эрекцией. Ну, и тому подобное в том же духе. Тут еще надо добавить, что если Фрейд больше напугал доверчивую публику своими злорадными наблюдениями, то Шри Ауробиндо принес человечеству только пользу, дав тысячам шизоидов позитивную пищу для размышления.  И вместо того, чтобы доводить себя до беспросветного ченнелинга медитацией и пранаямами, как это обычно бывает, целая армия духовных искателей занялась увлекательными и совершенно безопасными для здоровья ментальными спекуляциями.
На третьей болванке мы можем прочесть невразумительное словосочетание «Интегральный подход». Дело в том, что рыцарским девизом Шри Ауробиндо был афоризм: «Вся жизнь есть Йога».  Это сейчас мы не видим тут ничего странного, а в то время если ты только заикался о духовности, то само собой имелось в виду, что ты сей же час нахамишь своему боссу и плюнешь в рожи особо приевшимся коллегам, бросишь наконец работу, пошлешь подальше жену и детей, деньги с банковского счета переведешь на какую-нибудь глупую благотворительность и с легким сердцем пойдешь бомжевать. Потому что для занятий традиционной духовностью надо как-то избавиться от постоянной бытовой озабоченности и на время практики оставить свои неврозы в стороне. Потом, после просветления, можно психовать и свинячить на всю катушку, но во время садханы – ни-ни. Шри Ауробиндо категорически не одобрял такой подход. Справедливости ради надо заметить, что сам-то он оставил и политику, и на несколько десятилетий вообще перестал общаться с людьми, запершись у себя в доме, но всем все равно говорил, что интегральная йога подразумевает активное участие в социальном бардаке. И это также – неотъемлемая часть современной неофициальной философии. Все неофициальные философы очень любят стебаться над всякими монахами-отшельниками и подъебывать их за эскапизм, хотя сами при этом в глубине души уверены, что «лучшая музыка – это тишина». Тем не менее, слов на ветер они не бросают и все как один живут по принципу, который гласит, что йог должен заниматься бизнесом или, в худшем случае, работать на дядю, но никогда, никогда не зарабатывать деньги духовностью, иначе это никакой не йог и не философ, а обыкновенное чмо. Лично я считаю, что это чересчур уж суровая позиция. Все профессии нужны, все профессии важны, и макаронных дел Мастера в том числе.
Что до литературы по Шри Ауробиндо, то тут каждому свое. Если вы эстет и любитель первоисточников, то читайте «Жизнь божественную» или «Синтез йоги». Если вы любите живые книжки ницшеанского толка, то советую вам триллер Сатпрема «Шри Ауробиндо или путешествие сознания». Если вам охота порыться в реальных фактах, то воспользуйтесь книжкой Кешавмурти «Шри Ауробиндо – надежда человечества». Если же вам вся эта философия до одного места, потому что вы по жизни суровый медитатор, то и для вас есть маленькая, но удаленькая книжечка Павитры «Беседы со Шри Ауробиндо». Ее, должен вас предупредить, вы не найдете, потому что в русском переводе она называется иначе – Шри Ауробиндо «Беседы с Павитрой». Есть еще, правда, «Агенда» Матери, но это для фанатов.
Желательно прочесть хотя бы одну из этих книг, так, для общего развития – чтобы служба медом не казалась.
Ну, вот мы и осилили большую половину нашей сказки. В следующей главе я расскажу вам о Джидду Кришнамурти. И предупреждаю вас сразу, Кришнамурти – это имя, а Джидду – фамилия! У этих индусов все не как у людей.


(с) Сурат "Неофициальная философия"

[Корнак]

Очень достойный текст, хотя взял его в месте, о котором и говорить не хочется.

"А.М.Пятигорский
Пятигорский Александр Моисеевич, выдающийся русский философ (1929-2009). Публикуем лекцию, которую Александр Моисеевич прочитал в Киношколе, в 2006 году, в рамках сессии "Сила и свобода".





17.02.2006

Так, давайте начнем. Милые девочки и мальчики! Пока, к счастью, а не дамы и господа. Милые девочки и мальчики… Только три маленьких предупреждения. Первое: очень вас прошу, ничего не записывайте. (Всеобщее воодушевление) Потому что записывание мешает восприятию. Второе: не старайтесь ничего запоминать. (Воодушевление нарастает) Запоминание мешает мышлению. И, наконец, третье: если у вас есть вопросы, немедленно, громким голосом задавайте, прерывайте! Любые. Не копите их к концу лекции, это не интересно – и вы забудете, и я забуду. Понятно? Вот. И заранее предупреждаю: отвечу на любой вопрос, кроме одного… Если не знаю, скажу «Не знаю». Все.
Выбрали тему «Сила и свобода». Это такая страшная тема, что страшно начинать. И все-таки придется начать со свободы, а не с силы. Трудно себе представить слово, вокруг которого было бы столько лжи, непонимания и брехни, сколько вокруг слова «свобода». Поэтому я хочу как бы предупредить все возможные недоумения одним о-о-очень кратким введением. Вы понимаете, когда я выступаю перед школьниками… Я старый учитель (улыбается). Моя карьера началась с совсем провинциальной средней школы в Поволжье. Я – учитель. И поэтому когда меня спрашивают «какая у Вас профессия?», у меня их как бы две. Я начинал как востоковед, всю жизнь занимался Индией. Вот. Или философ… Да, философ. Тоже всю жизнь. Но это не профессия. Философ – это не профессия. Профессиональных философов (переходит на заговорщический полушепот) НЕ БЫВАЕТ. «Профессиональный философ» звучит также нелепо или еще хуже, как «профессиональный любовник» или что-нибудь в этом роде. И очень сильно отдает шарлатанством. Просто философ может волею случая оказаться профессиональным философом, т.е. читать лекции по философии. Но философ – это совсем другое дело. А какое – это не тема нашего сегодняшнего урока.
И вот, возвращаясь к свободе. Вы читаете: «свобода слова», «свобода самовыражения», «личная свобода», «общественная свобода» и, конечно, самое страшное… Т.е. порог такого вранья, за которым уже идет бездна. К сожалению, это вранье глубоко проникло в русскую культуру – это «свобода внутренняя» и «свобода внешняя». Что, мол, внешне меня могут ногами топтать, – да? - но зато я внутренне свободен. Вот, если вы услышите человека, который так говорит – убивайте! Или ударьте, по крайней мере. Или, если вы против применения насилия, забудьте о том мгновенно. Свобода у человека ОДНА! – внутренняя и внешняя. Нет ни большой, ни малой свободы, ни внутренней, ни внешней. Свобода есть одна, простите, как (смеется) единая и неделимая. Она в вас. И вот, вы знаете, что очень интересно, вот тут у каждого возникает два вопроса: «А я свободный? Или нет?» Или, если несвободный: «А как стать свободным?» И вот, заметьте (медленно, с расстановкой): свобода неразрывно связана с ЖЕЛАНИЕМ быть свободным. Если этого желания нет, то не может быть никакой свободы, она автоматически в вас не появляется. Человек развивается никаким - ни свободным, ни несвободным. Только когда в нем возникает желание – это первый крошечный микрошаг к свободе. Без этого импульса энергетического никакая свобода невозможна. Ее… Про… Оно, как бы… Ее… Она он-то-ло-ги-чес-ки невозможна. И вот еще одно (вздыхает), еще одно замечание: не думайте, пожалуйста, что проблема свободы - это человеческая проблема. Есть много культур, где этого понятия нет вообще. Оно не существует. Ничего, выжили. Например, понятия «свобода» нет ни в древнеиндийской культуре, ни в древнекитайской. Само понятие «свобода» появилось где? – в текстах, мы можем о нем прочесть. Появилось очень поздно. Оно начинает только… Что значит «появилось»? Появилось - это значит появилось в о-соз-на-ни-и (стучит по голове) людей в очень немногих местах, очень точечно. И вот, строго говоря, само понятие «свобода»… А, понимаете, если нет названной вещи, то нет этой вещи. Откуда вы можете узнать о свободе, если вы о ней не слышали и не прочли? Так вот, в древней Индии этого просто не было. У них это никогда не было проблемой. Если бы древнеиндийский философ с изумлением прочел рассуждения о свободе 18-го, 19-го и 20-го века европейской цивилизации, к которой мы все худо-бедно принадлежим, потому что мы говорим на ее языке… Если бы он прочел то, что написано о свободе, он бы сказал: «Ничего не понимаю. Совсем ничего не понимаю! Что эти люди, с ума сошли? О чем они говорят?» Т.е. он бы подумал, что он имеет дело с изначально рабами. Вы понимаете? А понятие «рабство» было в древней Индии. Где его не было? Какая там…? Нет такой проблемы. Также как и одной из центральных проблем европейской философии – свободы воли. Или знаменитого противопоставления «свобода - необходимость». Он бы прочел… Да! Почти цитирую Гегеля. Ну, скажем, читал бы Гегеля… Это потом перешло, кстати, в марксизм. Есть свобода. Есть необходимость. Не можешь! Вот не… Так вот, Гегель, а после него считано… Он же был как бы практически учеником Гегеля – молодой Маркс, который тогда и сказал эту чушь собачью: «Свобода есть осознанная необходимость». И вот тут, конечно, индиец бы развел руками и сказал бы: «Откуда он взял необходимость? Он ее выдумал для себя!» Осознал. Применил к себе и сказал: «Нет… Сделать это у меня свободы нет». И тогда тот же индийский философ сказал бы: «Неужели это такие жалкие люди, что они выдумали себе тюрьму, а потом говорят: «Свобода – это когда вот я могу обойтись без этой тюрьмы». И, конечно, большинство людей, которые мыслят свободу как противопоставленную тюрьме, в эту тюрьму попадут или, точнее, они уже в ней. Трудно это понять? Повторяю: хотите что-нибудь спросить, говорите тут же: «Что значит одно?» или «Что значит другое?» Так вот, свобода – это слово… Так.
- Можно вопрос?
- Немедленно! Не спрашивайте. Можно с места.
- Правильно ли я поняла, что?.. Я не то, может, поняла, но…
- Нет. Вот без таких. А, может, и я не то. (Всеобщее воодушевление и смех).
- Хорошо. Я так поняла, что понятие «свобода» появляется только тогда, когда… Ну, Вы про тюрьму говорили. Когда тюрьма. Когда есть нечто, что тебя ограничивает.
- Только в европейской культуре. Я сейчас говорю только об… Я не знаю другой. Я говорю на языке европейской культуры. Не забывайте, что русский язык – это один из языков европейской культуры, а если кто-нибудь вам скажет, что это не так, он просто, бедняга, не понимает. Возьмите его язык - первые пять фраз будут фразами европейской культуры. Да?
- Извините, пожалуйста. У меня вопрос: а почему появилось непонятие между европейскими суждениями о свободе и древним философом Индии? И почему получилось так, что свобода – это рабство?
- Что? Нет. Он бы… Он бы сказал, что человек, который говорит о свободе - раб. Потому что… А рабство было в древней Индии. Он бы сказал, что человек, который говорит о свободе – это раб. Потому что свободный человек о свободе не говорит. Для него нет этой проблемы.
- То есть, получается, в индийской древней культуре не говорили о свободе, потому что они были изначально свободными?
- Нет. Никто не может быть изначально свободным. Мы же опять говорим о нем на европейском языке, а он этого языка не знал, он говорил на своем языке.
- То есть у них нет понятия «свободы»?
- Не было, появилось.
- Было понятие «рабства»?
- Абсолютно чисто правовое понятие рабства. Кто-то говорил одно, как и в древней Греции, в конечном счете, «раб» или «купленный раб», или «военнопленный», или «проигранный в кабаке» или больше всего «долговой», а чаще всего «завоеванный». Скажем там, Афины. Надоело им, что жители одного острова, не так далеко от них, больно много себе позволяют и, значит, было решено на остров немедленно напасть, всех воинов убить, всех женщин и детей продать в рабство. Вот и победа военная и прямая денежная выгода.
Но сейчас я все-таки хочу здесь перейти к такому фокусному моменту. То, что мы с вами называем свободой, появилось в нашем сознании, включая и русское, очень поздно. Это начало появляться только в 4-5 веке нашей эры и, конечно, в разработку включились греки, в основном, в контексте христианской теологии, а уже в нынешней европейской культуре это идет только с итальянского гуманизма и, наконец, выкристаллизовалось в эпоху Просвещения, то есть с конца XVI, а, фактически, с начала XVII века. Это очень поздний культурный термин, вы понимаете. Его не было. Никто не мог сказать, что такое свобода, у него не было этого в языке. Кроме того, поймите, мы ведь все в каком-то смысле ученики; если мы чего-то не прочли, если мы чего-то не слышали, то мы этого и не знаем, и этого НЕТ! Этого просто нет! Также, как и в математике понятие и числа и бесконечности появляется только тогда, когда оно появляется в математических работах. Не думайте, что человек, правда, есть сейчас такие безумные генетики (слышали, есть такая наука?), которые говорят, что все было закодировано в каком-то дочеловеческом ДНК (cмеется). Но каждая наука порождает вместе с собой свою мифологию, и генетика, и теория относительности, любая наука – и физика, и биология, порождает свою мифологию и НАКЛАДЫВАЕТ ее на те мифы, уже гораздо более бытовые, которые уже и так живут в мышлении человека.
Так, хватит истории. Я на всякий случай просто хочу предупредить это страшное недоумение, которое тут же перерастает в брехню и ложь, что свобода дана человеку изначально. Поэтому, позвольте, девочки и мальчики, сказать: НИЧЕГО вам не дано изначально. Все, имеющее хоть какой-то смысл, вы должны НАРАБАТЫВАТЬ, ПРОРАБАТЫВАТЬ, РАЗРАБАТЫВАТЬ, ОБРАБАТЫВАТЬ разными способами; некоторые мышлением за письменным столом, некоторые - страшной судьбой. Вот тут замолчим немного, для всего этого нужно что? - Сила. Просто так нормальный человек… (а нормальный человек - слабак и бездельник, он как попугай повторяет все мысли и действия других людей, не анализируя их и тут же их проводит в свой обиход, свое употребление).
Свобода начинается с разной работы, самой разной, даром она еще никому не далась. Вообще даром ничего не дается. Я хочу вам привести, говоря о свободе, два примера. Первый пример. Кто-то мне уже сказал, я забыл кто, что здесь есть интерес к Гурджиеву. Вы слышали эту фамилию, да?
- Да.
- Поэтому легче всего говорить об абстрактных вещах, о свободе, о которой вы могли прочесть только с 17 века, а не прочтя, вы ничего о ней не знали. Вот тут оказывается, что мы все заговорили на одном языке – на языке свободы, который нами заимствован. Помните, Бога ради, свобода начинается с осознания человеком, что ничего БЕСПЛАТНО не дается, он должен сам сделать – выдумать, продумать, обдумать, задумать, только тогда это становится ЕГО! Это понятно, да?
Ну вот, я хочу привести пример. Был такой человек, чуть было не сказал русский человек, а потом осекся, Георгий Иванович Гурджиев. Это был уж никак не русский человек, (смеется) рожденный в крошечном кавказском городке Александрополе, который сейчас можно обнаружить в виде села на границе Армении и Турции. Если говорить о его этническом составе, то давайте считать, как он пытался сообразить сам и говорил: «Я, кажется, вроде бы, на четверть грек, на четверть армянин и наполовину турок». А жил он в Грузии, и фамилия его «Гурджиев», что буквально значит, «грузинов», потому что почти на всех кавказских языках грузины называются «гурджи». Человек, я бы сказал, чисто кавказский. У каждого человека есть влияние его сомнительного этноса. Этнос всегда сомнительный, вы ваши гены не считали. Кроме этноса есть еще язык, и есть судьба! Это была такая очень средняя кавказская семья, но рядом был русский гарнизон, а при гарнизоне маленькая церковь и маленькая школа. Вот в этой школе, а потом в семинарии он учился. Значит, первым его языком обучения был русский язык, первым его учителем был русский учитель, значит, в каком-то смысле он был и русский, но не забывайте про его отца, мать, теток, дядей турецко-греческо-армянских.
Если говорить о времени его жизни, а вас, наверно, ваш учитель истории учил, что если мы учим историю, то любой человек уже ВСТАВЛЕН в историю… Он ее не производит, он может ее только осознать или не осознать, это ваша свобода. Большинство людей никакой истории, ни истории своей страны, ни своей личной – не осознает, времени нет, или по каким-нибудь другим причинам. Но окончившему только школу молодому Георгию Ивановичу (отца Иван звали, что поделаешь, был православный христианин), скоро ему пришлось это осознать. В первом греческом погроме турки убили ВСЕХ его греческих родичей, во втором – армянском - турки убили всех армянских родных, нормальная жизнь, да? Все нормально – всех армянских родичей. Он был тогда молодым, совсем молодым… Да, я снова возвращаюсь; время, помните грузинский такой человек, якобы… (на самом деле, он был таким же грузинским человеком, как и я) – Иосиф Виссарионович Сталин. Он и Гурджиев были почти ровесниками и учились в одной семинарии, забавно, да? И вот молодой человек тут же стал одержимым идеей, какой? Мстить туркам. Он уехал с Кавказа в Грецию и включился в партизанское антитурецкое движение и стал, как он говорит… Его один американский журналист спрашивал: «Значит, вы стали партизаном?». Он говорит: «Да, партизаном, значит, бандитом и террористом». Он любил, в отличие от большинства нормальных людей, называть все вещи своими именами. Ведь нам страшно называть все вещи своими именами. А почему бандитом и террористом? А попробуйте быть партизаном в чужой стране и не убивать врагов подряд. А среди них были турки, которые ни к одному погрому в жизни не имели никакого отношения, которые шелком торговали, которые собирали марки, которые занимались разными вещами. То есть, вы понимаете, что месть не различает… Это был один из самых страшных случаев национальной мести.
И так продолжалось некоторое время, пока турки, опять не все турки, а скажем так, турецкая армия не учинила самую страшную в истории и первую в 20 веке… как это называют дураки, они это называют словом «геноцид», вы слышали это слово? Постарайтесь не употреблять ни одного из идиотских слов, которые сейчас входят в обиход. Практически все слова общего обихода, вами не отрефлексированнные – идиотские! Он (Гурджиев) уже был взрослый сформировавшийся человек. Наступил страшный 1915 год, когда турецкая военная верхушка, боясь русского наступления и боясь, что все турецкие армяне (большинство армян жило тогда в Турции, в Турции жило около 80% всех армян)... Произошел страшный погром, когда за три дня было зарезано, сожжено живьем или убито больше 2 миллионов человек. Это 1915 год.
Я немножко вырвусь вперед. Реакция тогда еще далеко не хозяина в стране, молодого, простите, он не был молодым, Владимира Ильича Ленина. Когда ему говорили об этом, он говорил: «В конце концов, это была историческая необходимость». Так вот, первый человек, которого вы должны убить немедленно, задушить голыми руками, это человек, который какое-нибудь безобразие назовет исторической необходимостью. Это вы запомните, скажите, Александр Моисеевич велел задушить голыми руками. Такие люди страшнее убийц.
И вот когда он (Гурджиев) приехал в родные места, ему говорили: «Здесь четырех детей тети Аннуши долго жарили на костре». Это разошлись турецкие солдаты, вы знаете, что такое, когда солдаты расходятся? А, между прочим, это были солдаты регулярной армии. Итак, он пришел на кладбище и ему сказали: «Послушай, Георгий, теперь мы начнем мстить по-настоящему. Нам надо сорганизоваться в регулярную армию, закупить настоящее оружие». Вот тогда это был страшный миг. Он вынул из кармана пистолет, выбросил его и сказал: «За такое мстить нельзя, за такое месть может быть такой страшной. Ну, сначала мы убьем пять миллионов турок, потом они нас, а потом опять мы или кто-то третий. Это надо остановить в себе». Он сказал, и добавил: «Надо быть свободным». Его призывали быть в тюрьме мести, вы понимаете? И это не тюрьма ДЕЙСТВИЯ, это тюрьма вашего мышления. Потому что, запомните, вы никакого человека не убьете в действительности, не убив его МЫСЛЕННО, и когда вам кто-нибудь скажет, что страшные гитлеровские злодеяния были совершенны Гитлером, Гиммлером, Геббельсом, Эйрхманом, вы должны понять, что это еще одна ЛОЖЬ! Их совершали те, кто их СОВЕРШАЛИ, вы понимаете? Те, кто жгли, мучили и терзали.
Я не хочу посягать на любимые авторитеты. Да, я человек консервативный, я за почтение к авторитетам, но когда такой замечательный человек, как Александр Исаевич Солженицын, который прошел все ужасы концлагеря и допросов, говорит: «Эти кровавые диктаторы Ленин, Сталин и их приспешники, что они сделали с русским народом!». То есть с НЕВИННЫМ русским народом, который ничего не знал, покорно шел как бык на чикагскую бойню… Но ведь это же неправда по отношению к русскому народу. Это сделали люди! Это сделали миллионы людей, которые убивали другие миллионы! Нет ни одного диктатора в истории, который бы своими руками кого-то убивал. И вот надо понять, что и страшная гитлериана и не менее страшная сталиниана были проведены (вот еще один мерзкий термин, за употребление которого убить мало) – «простыми людьми». ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ НЕТ! Простые люди убивают, насилуют и режут, простые люди делают все, что им скажут. Возражения есть? Поэтому меня не раз хотели убить, в особенности, в Штатах. Простые правители ненавидят, когда начинается разговор о том, что это все вранье. Какой простой человек? Тот, который построил крематорий и сжигал евреев в Освенциме? Тот простой японский человек, который уничтожил [Нрзб] сад китайский, убив в три дня 600 тысяч человек. Это тоже был простой японский человек. Это были невинные простые солдаты. Вот пока мы будем думать, что виноват Ленин, виноват Сталин, виноват Гитлер, а мы - невинные простые люди, до тех пор, пока эта ложь будет в нас жить (она же выгодна – мы в итоге не виноваты)... Тогда вопрос Солженицына должен быть не «что сделали с простыми русскими людьми?», а «что простые русские люди сделали с собой?». Потому что прежде, чем ты кого-то убиваешь, ты должен что-то изменить в себе и превратить в готовность убивать, понятно?
Так вот, что такое свобода, которую Гурджиев завоевал, начав с терроризма? Он ее завоевал. Он говорил: «Поймите, свободный человек понимает не страшное событие, скажем армянский погром, а он понимает свое мышление о нем, и, только его трансформировав, перелопатив, он начинает становиться свободным». Человек с остановленным мышлением, которое сегодня такое же, как позавчера, гордо о себе говорит (это надо уже быть не простым русским человеком, а интеллигентом), он произносит следующую страшную фразу: «Несмотря на все ужасы сталинизма, я остался самим собой»… Не понимая, что если он остался самим собой, он уже раб. Освобождай только непрестанно мышление – что я делаю? Что он делает? Что они делают? А начинать это мышление надо ни с него, ее, их; а с самого себя. А дальше – это что я думаю, как я думаю?! И вот тут уже начинают вырисовываться реальные контуры свободы. Но, что смешно, Георгию Ивановичу пришлось эту сцену повторить, на страшном кладбище, когда вся страна была у кладбища, после армянского погрома.
Перенесемся вперед – 1941 год. Немцы оккупируют Францию, немцы хватают людей, берут их в заложники, расстреливают их, и тут же Сопротивление, зная гигантскую энергию Георгия Ивановича, к нему обращается: «Вы же будете с нами бить немцев? Они же уничтожат всех нас». И он сказал: «В этом страшном времени нашей задачей должно быть не убивать врагов, а спасать друзей». Это вы знаете, оказалось чрезвычайно трудным. Чрезвычайно трудным.
Я просто вам хочу сказать на ходу, ведь всегда легче понять на примерах, командующим СС во Франции был страшный палач, штурмбанфюрер СС генерал Штейкнабель. Он за 10 лет до того был учеником Георгия Ивановича. И Георгий Иванович, когда начались страшные для Франции дни, ему сообщали – арестовали того-то, арестовали того-то… Его секретарь оставил замечательные записки, - он брал трубку и говорил Штейкнабелю: «Фридрих, ты что, с ума сошел? Идиот! Немедленно выпусти!». И тот отпускал! Все говорили: ну, это же частный случай, а люди гибнут, надо всеобщую войну! Только он один знал, что всеобщая война - это всеобщая резня. Почему? Потому что он был свободен в своем мышлении!
И что же вы думаете? В день, когда свершилось освобождение Франции и французское Сопротивление триумфально вошло в Париж вместе с войсками союзников, на Георгия Ивановича начали сыпаться доносы – он сотрудничал с немцами, Штейкнабель был его учеником. Его арестовали, и в газетах было объявлено о привлечении его к суду за предательство. И знаете, он сидел 4 дня по одним сведениям, 2 - по другим. Посыпались горы писем – от евреев, от военнопленных, бежавших из лагерей – «Да, он же нас в подвале прятал, он же нас спасал, пересылая из одного города в другой!». Он не убил ни одного немца, он СПАСАЛ людей. Но ведь это было только результатом освобождения его мысли от страшных политических шаблонов, которыми мы все заражены. Я вам привел маленький пример про этого удивительного человека.
Но это была страшная жизнь, полная внутренних решений. Попробуйте сделать внутреннее решение! Так вот, я бы сказал, заканчивая первую фазу нашей беседы – НЕТ НИКАКОЙ СВОБОДЫ БЕЗ ОСОЗНАНИЯ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, И БЕЗ ВНУТРЕННЕГО РЕШЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА БЫТЬ СВОБОДНЫМ! Все остальное - это риторика, в лучшем случае, и ложь - в худшем. Хуже лжи не может быть ничего. Но, запомните, что ложь для нас - всегда облегчение. Не думайте, что она облегчение для школьников и студентов, она облегчение для профессоров, для глав государств, для сильных и великих мира сего. Любой человек, даже гуманный, приняв эту позицию, начинает учить. Он не может. Ведь крупнейший профессор, испугавшийся, сдавшийся и сдавший свою свободу, не может же допустить, чтобы какие-то студенты, которых он учит, ее не сдали. Поэтому, пожалуйста, не думайте, что ложью занимались… (тут, как и с бедным простым народом, который ни в чем не виноват). Тут, знаете, были еще и бедные простые профессора и бедные простые академики, и бедные простые генералы, и бедные простые, я бы сказал, великие ученые. Жалкие единицы в эти страшные времена имели свободу, только жалкие единицы, не среди студентов, не среди пахарей, если тогда еще в России пахари оставались (это занятие в основном, было оставлено)…
В условиях войны, репрессий, тюрем, пыток обладали свободой не все. И они говорили, есть один замечательный русский писатель, я уверен, что вы его не знаете – Юрий Домбровский, не слышали? Я бы сказал, что эту тему – тему страшного времени затронули только два замечательных русских писателя – это Валаам Шаламов и Юрий Домбровский. Почему? Потому что они довольно рано, у них была хорошая подготовка к мучениям, и они довольно рано осознали, что все, что не ты сам сделал и продумал, это не свобода, а ложь и рабство. И тут я сказал – СДЕЛАЛ, ПРОДУМАЛ, что еще остается добавить?
- Сила.
- СКАЗАЛ! Написал или сказал. Запомните – то, что НЕ СКАЗАНО, пусть оно будет самое лучшее на свете, то, что не сказано, не высказано, не выражено, не записано – не может стать свободой! Для того, чтобы освободиться, надо не только подумать, но и сказать, написать, заорать. Понял, старик?
- Да.

[Корнак]

- Продолжение-

"- ЗАОРАТЬ! Только тогда начинается свобода. Она всегда начинается ни с правительства, ни с демократического режима, ни с освобождения от диктатуры, а с себя. Иначе ты будешь как подачки ждать, что очередной правитель бросит тебе кусок свободы, а он только укрепит тебя в твоем рабстве. Потому что «это же не ты сделал». И в этом отношении, увы, почти все народы равны. И, конечно, первый шаг борьбы за свободу, которая, как я сказал, не дается, первый шаг - это борьба с самим собой, с собственной инертностью, с собственной трусостью. Я уже не говорю об одной страшной вещи…
- Вы сказали, что если он ждет свободы от правителей, то он укрепляет себя в рабстве.
-Да.
- То есть, получается, что каждый человек, который родился, изначально в рабстве?
- Он не в буквальном рабстве. Поймите, раз у него нет изначальной свободы, то у него нет единственного орудия, которым он может бороться с самим собой. Но я все-таки сделаю одну оговорку – бывают гении, которые уже родились с этим. Вот и все. Тогда уже совершенно неважно, из какой они нации, из какой они семьи, на каком языке они говорят. Изначальная свобода, это такой же гений, как гений Леонардо да Винчи, как гений Рембрандта, как гений Достоевского. Это бывает, но мы же не можем на это рассчитывать. Не можем рассчитывать на то, что ты один из них. Не можем.
- Извините, я, может быть, не поняла мысль. Вы сказали, если ты не сказал, если не записал…
- Свое освобождение.
- Да, то ты не свободен, я не поняла.
- Нет, я сказал, что свобода не бывает внутренней и внешней. Один из самых страшных мифов русской культуры - это то, что все хвастают своей внутренней свободой. Так вот, я объяснял, что свобода не может быть внутренней. А вот сказать, записать, крикнуть – это же вы уже вовне кричите, это уже кто-то слышит. Вы знаете, бывают гении свободы. Тут им невозможно подражать. Вот родился человек Моцартом или Бахом, пожалуй, это два самых ярких примера. В них чуть ли не от рождения жила вся музыка мира, в том и в другом. Это не подражание, так бывают люди природно свободны.
- Но смотрите, ведь каждый человек делает свой выбор – куда он пойдет, что сделает. Ведь это выбор свободы, получается, он свободен.
- Одну минуту. Если выбор есть. А если его нет?
- Выбор всегда есть.
- Это очень опасное суждение. Значит, тебе везло в жизни очень, а вот каждый человек, прошедший жизнь немножко дольше твоего, знает на личной ситуации, что иногда с выбором большие трудности. Вот возьмите такой страшный выбор – кого убить. Я вам приведу пример. Кого убить – другого или себя? Сколько здесь возможностей?
- Две.
- Две. Вот в этом выборе реализация свободы страшна. Это я тебе отвечаю. Она страшна. Я хочу привести пример. Во время подавления польского восстания был русский телеграфист, вы слышали наверно об этом? При штабе был русский телеграфист, который, когда надо было передать командующему распоряжение правительства о расстреле поляков, сжег его на спичке и застрелился. Он не мог передать такого сообщения. Значит, он реализовал свою свободу, тем не менее, была альтернатива.
А возьмите того легендарного, сейчас мы о нем знаем все, эсесовского офицера и дипломата, который не верил, что евреев уничтожают в печи: «Мы никак не можем этого сделать, мы – немцы, мы этого не можем делать». Так он мучился, а потом пользуясь высокими связями отправился инспектировать один из самых страшных концентрационных лагерей. И когда он увидел это, он бросился в печь. Реализовал человек свою свободу? Вы скажете – «бессмысленно». Реализовал, а только две возможности.
Или возьмите третий случай. Это из истории, уже не русской, ваш учитель истории, возможно, вам об этом сказал. Джон Браун был обыкновенный американец. Не богач и не бедняк, с огромной семьей, очень верующий. Когда ему было 12 лет, вокруг были плантации, на них работали негры, которых били, продавали. Он сказал: «Этот грешный народ, который такое делает, должен погибнуть». Погиб, конечно, он сам, как вы понимаете. «Я этого допустить не могу». Он был баптист еще вдобавок, убежденный христианин, и говорил: «Это не по Библии». Ну, и его конец, он, его сыновья и племянники спустили американский флаг над своим домом и объявили войну правительству, требуя немедленного освобождения негров. Прибыл маленький отряд, и их всех расстреляли, все в порядке, да? Вот, пожалуйста, это разве не альтернатива?
- У меня тогда такой вопрос. А в чем может быть свобода человека с самого начала пути, в чем она проявляется?
- Только в одном: самостоятельность мышления. Мыслить не так, как другие, будь они наверху или внизу – как папа, мама, президент или премьер-министр. Правда, уровень мышления президентов и премьер-министров почти во всех странах сейчас достиг такой степени дефективности, что мыслить как они, пожалуй, мало кому удастся, тут надо резко выделиться по части идиотизма. (Смех)
Вы понимаете, это очень важно: «не так, я сам, я сама должна это продумать». Это самое начало пути, как я сказал. Это первый микрошаг к свободе.
- Скажите, это же, по-моему, упрямство, когда человек закрывается от всего и говорит: «Я только сам».
- Я на это вам отвечаю, он только этим открывается всему, потому что до этого он был закрыт чужим мнениям, тюрьмой чужого мнения, тюрьмой власти, тюрьмой авторитета, тюрьмой дружбы, тюрьмой любви, поэтому он несвободен везде – и в любви, и в дружбе, и в политике, и в профессии. Первый шаг - это, чтобы вы ни познали, попытаться самому с этим управляться. Первый микрошаг, ничтожный шаг, и начинать надо с конкретных человеческих ситуаций.
Вы знаете, это безумно интересно, на самом деле то, что я вам говорю, гораздо лучше сказал в одном из своих рассказов один из самых гениальных людей русской истории (я на этом настаиваю) – Антон Павлович Чехов. Он сказал: «Я в свои шесть лет был уже законченным рабом, и следующие сорок ушли не на творчество, а на выдавливание из себя раба». Как вы думаете, мог ли Чехов написать свою божественную прозу, не будучи свободным человеком? При этом он не был борцом и бойцом, каким, допустим, был Лев Николаевич Толстой. Толстой был воином по натуре, а Чехов по натуре был доктором. Он не хотел ни за что бороться, он был человеком, который понял для себя, а не для народа необходимость свободы. И уже это понимание дало гигантский творческий патент. Он, кстати, в своих письмах очень много об этом говорит. Но, опять же, свобода не была фокусом его жизни, фокусом его жизни была литература.
Я сейчас вам перечислил только нескольких людей, которых я называю гениями свободы. Среди них очень трудно было бы оказаться великому ученому, невозможно великому политику, иногда это был великий доктор, но это редкость. Это какая-то сверхлига. Но поймите, если отходить или лучше отступить от ИНДИВИДА, тебя, меня - в общество, то свобода становится абсолютно элитным понятием. Вот это страшно… Оказывается, что в итоге, подчеркиваю, я не говорю о гениях свободы (бывают же гении математики и обыкновенные математики), так вот, тут я не говорю о гениях, но в любой стране свобода - это элитное понятие – любая свобода.
Ведь вы понимаете, недостаток русского мировосприятия (у каждого национального мировосприятия есть недостаток. Почему? Потому что любое НАЦИОНАЛЬНОЕ мировосприятие есть ДЕФФЕКТИВНОЕ мировосприятие – английское, русское, немецкое. Не перейдя через свой этнос, человек вообще нигде не окажется, он будет жить внутри него на своем пятачке – великий ли это этнос или маленький). Так вот, недостаток русского мировосприятия - то, что некоторые считают, либо, что это великая страна, либо что ничтожная страна. И то, и другое – чушь, потому что ни то, ни другое не выдерживает элементарного исторического анализа.
Но повторяю – понятие свободы, как я его понимаю, это понятие элитное, недоступное большинству. Я говорю не о гениях свободы, а о вас и о себе. Знаете, как страшно, очень страшно освобождаться. Тут же, как сказала эта милая девочка, тут же закрываешься. Нет, тут же открываешься, также открывается боксер на ринге и тут же его…. А ничего не поделаешь, надо платить. И вот это жутко важно, потому что даже маленький шажок требует какой-то микрореволюции в вашем сознании.
Сейчас давайте я перейду к сегодняшнему дню. Вы знаете, что сегодня является для нас всех главным врагом свободы, сопоставимой с диктаторской силой при Сталине? КОМФОРТ. Не испугались? Комфорт, просто комфорт. Мы так хотим комфорта, что альтернатива: свобода или комфорт. Вы понимаете, есть очень мало людей, (опять-таки это элита), которые откажутся. Вот продумайте, что такое комфорт. Комфорт, который вы продумали не как социально-политический, культурный феномен, а комфорт как состояние своего собственного мышления. Я помню, я начинал орать на своих американских студентов, когда они мне говорили: «Профессор, то, что вы предлагаете, это некомфортно». А ведь, на самом деле, эта фраза глубоко вульгарна. А почему? Я думаю, что она звучала бы одинаково вульгарно не только для меня, но и для такого великого человека, каким был Лев Николаевич Толстой. Правда, он был воин, он бы заорал: «Растоптать комфорт!». Мы не понимаем, мы должны устранить его как какую-то генеральную идею нашего мировосприятия.
- [Нрзб].
- Я знаю. Вы понимаете, вся толстаниана… Это был боец, просто буквально. Это был борец за свободу. Это был человек, который был готов примириться со всем, кроме рабства и кроме вульгарного отказа простого человека… Которого он, с одной стороны, очень жалел, а с другой стороны, глубоко страдал, видя, что простой человек – труженик, пахарь, одновременно человек, кругом невежественный и потенциальный бандит и насильник (что он, этот простой человек, блестяще доказал, начиная с десяти дней после революции 17-ого года). Толстой, понимаете, сколько дней этот человек провел в пытке, трудно сказать – почитайте его дневники. Причем, нельзя сказать, что он мучился за других, он мучился за себя.
И вот мы переходим к последнему. Я ждал этого вопроса. Я ждал, что кто-нибудь из вас встанет и скажет: «Но, коллега, согласитесь, что ваш даже самый микро-микрошаг к свободе уже потребует незаурядной энергии». Я на это вам отвечу: «Конечно, конечно, потребует, но есть и другая сторона, и вам это подтвердит не только любой настоящий психолог, но и любой настоящий философ. Поймите, что энергия возникает только, когда ты ее употребляешь». Ведь существует вульгарное понимание энергии – вот накоплю энергии, и тогда ее истрачу. Нет, такого не бывает – энергия возникает и увеличивается только в ее непрерывной трате до конца, до последней капли. Свобода без энергии невозможна, но вы ее получите только в постоянной борьбе с самим собой, в попытках стать свободным. Только потом вы увидите, что она, оказывается, идет. Да, этот энергетический аспект свободы чрезвычайно важен, как и энергетический аспект чего угодно.
В общем-то, мальчики и девочки, в жизни человека есть только три самых важных вещи, и все три требуют дикой энергии, иначе ее просто не будет. Это – мышление, свобода и любовь. Все остальное - это ерунда, это чушь, которая выдумана врунами для оправдания их собственного паразитического существования.
- Правильно ли я понял? Вот вы сказали про великих, что человек может так осмысливать и так понимать для себя принципы, делать себе великие принципы, за которые он может просто умереть. Это его свобода?
- Это его выбор.
- А религия - это свобода?
- Без этого выбора не бывает истинной религии. Ведь Джона Брауна считали религиозным фанатиком. Конечно, религия - это один из путей к свободе. Не единственный. Вы можете прийти к свободе разными путями, я думаю, они все одинаково энергоемки. В этом смысле, не бывает менее освобождающих религий и более освобождающих религий. В отношении свободы религия всегда себя нейтрализует. Она вам предлагает, а уж как вы это выполните в вашем мышлении, говорении, действии – это ваше дело.
Вообще, поймите, милые мальчики и девочки, свобода это не свобода России, это не свобода мира, это свобода ВАША. Реальная свобода - это индивидуальная свобода. Понимаете, только путем индивидуального решения вы в любой ситуации - от самой страшной, до самой, простите за вульгаризм, комфортной - начинаете обретать свободу.
Приведу вам маленький диалог. Был такой немецкий философ и одновременно врач-психиатр очень крупный, может быть, вы о нем слышали, Карл Ясперс, который отличался тем, что всегда (мать говорила), что с шести лет, говорил все, что он хотел. И вот, когда в возрасте не шести лет, а 56-ти лет в городе Дюссельдорфе к нему явился либеральный начальник гестапо и сказал: «Вы знаете, профессор, если вы будете продолжать так себя вести (а он всю жизнь вел себя так, как хотел), то у вас дорога одна, прямая в концлагерь». Он жутко уважал Карла Ясперса, в Германии, как и в старой России, было жуткое уважение к великим профессорам. Ясперс развел руками и сказал: «Дорогой, пошли!» и жене: «Эльза, там готов мой чемоданчик с сухарями?». Тот в ужасе: «Ладно, ладно, давайте еще подождем». Уже был ордер на его арест, и случайно фюреру дали лист, и он сказал: «Этого не трогать, он уже давно с ума сошел». То есть, нормальное поведение свободного человека принимается в определенных политических ситуациях как сумасшествие. Почему? Потому что свобода - это вещь элитная, понимаешь, старик? Пойми, если ты будешь говорить о свободе, и из двадцати твоих друзей, у тебя же есть, я думаю, двадцать друзей, в твоем возрасте у меня их было не двадцать, а чуть ли не сотня... Так вот, ты увидишь, что из двадцати, 15 считают тебя дураком, а 5 - больным. Ты должен сказать себе «Правильно!». Ты не должен говорить: «Они дураки и больные», нет, только: «Правильно!». Есть замечательная формула: «Это справедливо!».
- Скажите пожалуйста, а в чем сила связана со свободой и управляет ли свобода силой?
- Сила - это энергетический аспект свободы и любого вашего действия. Им не управляют, наоборот, он у вас здесь. Вы один раз освободитесь вот настолечко, второй раз освободитесь настолечко, или один раз подумаете, второй раз подумаете, и вдруг вы увидите – растет. Растет. Энергия это всегда ПРОИЗВОДНОЕ от того, не хочу в присутствии коллеги-физика спорить с Альбертом Эйнштейном, что это производное мысли. Энергия - это либо производное от того, энергией ЧЕГО она является, либо это одно и тоже.
- Хотелось бы вернуться к вопросу о самостоятельности. Все-таки, что значит «сам»? Вот у Бродского есть строчка: «Бог безграничен, да, а человек… А человек должно быть, ограничен». Все-таки, человек ограничен, хотя бы тем, что в его природе….
- Как я рад, что вы процитировали, потому, что мы были большими друзьями. Настоящими друзьями не были, потому что орали друг на друга и я, и он (смех), но это был необыкновенный человек. Ограничен, насколько можно. Ограничен, без осознания своей страшной ограниченности человек не сможет сделать ни четверти шага. Надо сначала ее осознать, а потом хитро, зная себя, пораскинуть умом, как эту ограниченность прорвать. Некоторые люди считали, например, Ганди, что есть только один выход – топором. А некоторые считали, что нет, надо быть хитрее, надо подождать, выяснить, где эта ограда слабее, а не просто сносить топором, хотя оба они - и Лев Николаевич Толстой, и Ганди вообще, конечно, были воинами по натуре.
- Можно уточнить? Значит ли это, что человек, когда осознает свою ограниченность, должен еще к чему-то помимо себя присоединиться?
- А это потом, как он захочет.
- Когда ты какие-то границы преодолеваешь, как понять, что ты попадаешь в поле свободы?
- Прежде всего, ты попадаешь в пустоту и начинаешь мечтать о тюрьме, не так ли? Мечтать о тюрьме. Можно, я под конец все-таки скажу. Был совсем молодой адвокат Ганди, который захотел написать письмо всемирно известному, я бы даже сказал так, великому человеку в то время, человеку №1 – Льву Николаевичу Толстому. Ему говорят: «Слушай, ты с ума сошел. Ты знаешь, сколько Толстой получает писем в день? Три секретаря плюс несчастная жена не справляются. Он тебе, вообще, не ответит или будет какая-то отписка». Толстой пишет в дневнике: «Получил письмо на шесть страниц (по-английски, разумеется, Толстой знал английский великолепно) от какого-то Ганди. Не мог заснуть до пяти утра, писал ответ». Первый ответ Льва Николаевича был на 15-ти страницах. Лев Николаевич пишет: «Я увидел человека, который в моем пошел гораздо дальше меня. Неужели мне придется умереть, не дойдя до степени, которую достиг этот молодой адвокат из Южной Африки». Он (Ганди) как раз в это время практиковал в Южной Африке, уже уехал из Англии и практиковал в Южной Африке. С этого, на самом деле, как пишет Ганди: «Началось мое, уже целиком осознанное освобождение».
Девочки и мальчики, я боюсь, можно я тебе дам совет – никогда не сдерживай себя слишком большим количеством обещаний. Но, что поделаешь, я дал слово одному человеку в России, которого я безумно уважаю, что к нему, а точнее, к ней, мы приедем.
Конечно, если бы мне дали позаниматься с вами историей (смех), то я бы начал с моего любимого Тацита, первого гениального историка мира, а потом перешел бы к сегодняшнему дню, но увы, я должен вас покинуть.
- А можно мой вопрос будет последним? У меня немножко не в тему.
- Запомни, есть только одна тема - это МЫ! Другой темы нет. Это все о нас. Я не могу все-таки, это была роковая для Федора Михайловича встреча. Вы знаете о его жизни? Знаете, конечно. Идет он себе, как написано, в цилиндре, с тросточкой, в кителе, и навстречу ему человек, встреча с которым, на самом деле, Федора Михайловича и погубила, изменив его жизнь. Но историю вы знаете. Это был Петрушевский. Богатый помещик и светский человек, из-за которого, нет – ИЗ-ЗА СЕБЯ, а не из-за которого… Запомните, нас не приговаривают к расстрелу из-за Сталина или из-за Гитлера, нас приговаривают к расстрелу из-за себя. Вот идет он: «А, Федор Михайлович, давненько вас не видел (на самом деле – врал, он его в жизни видел два раза). О чем пишете?». А когда такому писателю, как Достоевский, задают вопрос, о чем пишете, он не успевает, как говорил сам Достоевский, соврать. И он говорит: «Голубчик, как всегда, все об одном и том же, об одном и том же – о себе». То есть, о чем бы Федор Михайлович не писал, он писал только о себе и все начинается только с меня, с ТЕБЯ. Другого начала нет. Теперь, простите меня, милые девочки и мальчики, я вас покидаю. Я не хочу вам льстить, мы ведь с вами тоже не Бог весть что, но после всех моих лекций в этом городе, здесь мне было гораздо приятнее, чем где бы то ни было."
http://www.mifs.ru/article/index.php?id_article=276

[Корнак]

«В эволюции живого не было “допсихического”, “чисто физиологического” этапа»
Интервью с психофизиологом Юрием Александровым о наличии и отсутствии сознания, свободе воли и различных способах решения психофизиологической проблемы

Ольга Курочкина - 21.11.2014 1846

— Расскажите, пожалуйста, что такое психофизиологическая проблема и какие варианты ее решения существуют на сегодняшний день?
— Психофизиологическая проблема — это частный вариант философской психофизической проблемы, связанной с анализом соотношения материи и сознания. Ее невозможно решить только физиологическими или психологическими методами, хотя результаты их применения могут способствовать философскому анализу. Есть разные варианты решения психофизиологической проблемы, в первую очередь монистические и дуалистические. К монистическим относится теория идентичности (тождества, например представления Ивана Петровича Павлова), с точки зрения которой психическое и физиологическое — это одно и то же. Данная теория положена в основу физиологии высшей нервной деятельности. То есть, исследуя специальные виды нервной деятельности, мы исследуем и психику. Эта теория особенно распространена среди биологов, физиологов. Часто теория тождества ведет к элиминативизму, согласно которому психологические, «бытовые» способы описания психики существуют до тех пор, пока не будут получены «по-настоящему научные», истинные, а именно биологические или физиологические. А когда мы сможем все объяснить физиологическими или биологическими терминами, надобность в ненаучной, «бытовой» терминологии отпадет.
— Что включают в себя дуалистические способы решения?

— Существуют два способа дуалистического решения. Первый — это параллелизм, согласно которому есть два самостоятельных типа процессов. Один тип — это физиологические процессы, а второй — психические. Физиологический процесс может вызвать только физиологический, а психический — только психический. Это два ряда текущих и независимых процессов. Данная точка зрения является довольно экзотичной, но, на мой взгляд, она все-таки лучше, чем интеракционизм (теория взаимодействия), хотя он очень распространен и среди физиологов, и среди психологов. Интеракционизм предполагает, что идеальное психическое (например, мысль о том, чтобы согнуть палец) может воздействовать на материальные процессы мозга — на мотонейроны, активирующие мышцы-сгибатели пальца. С этой точки зрения душа витает где-то в районе головы на некотором расстоянии от нее и может оказывать влияние на мозговые процессы.
Я сам отношусь отрицательно к этой позиции и совершенно согласен с известным философом Дэниелом Деннетом в том, что если вы не готовы признать, что Солнце движется по небу в колеснице, запряженной лошадьми, то вы не можете представить себе, что идеальная психическая субстанция души может управлять мозгом и телом. Но тем не менее это очень распространенная точка зрения. Очень уважаемый всеми (и мной) философ Карл Поппер и нейрофизиолог Джон Экклс написали книгу «Brain and Itself», которая является четко интеракционистской. Попперу эта идея казалась приемлемой, так как она соответствовала его представлению о том, что мир физических и биологических тел (мир 1) и мир психического (мир 2) взаимодействуют. Экклс считал, что душа действует на синапсы, а точнее, повышает или понижает вероятность выделения медиаторов в пресинаптических терминалиях. Поскольку, по мнению Экклса, как и многих других нейрофизиологов, в основе памяти лежит изменение эффективности проведения импульсов в синапсах, а реализация поведения с использованием памяти — пробегание импульсов по этим синапсам, то главная «нейрорегулирующая функция души», влияющая как на запоминание, так и на осуществление или, наоборот, торможение любого поведения, — уменьшение или увеличение проводимости через синапс.
— Существует ли какая-то теория, которая позволяет наилучшим образом решить психофизиологическую проблему?
— Я думаю, что это двухаспектная теория (Double-aspect theory). Она, как справедливо отмечает Прист, свободна от недостатков упомянутых выше теорий. Она формулировалась Гегелем, Спинозой, Бехтеревым и другими. Эта теория базируется на том, что феноменальное (или психическое) и физическое (или физиологическое) — это две разные стороны некоего единого процесса (Бехтерев называл его «нейропсихическим»). В этой теории нет сведения редукции психического к физиологическому, как в монизме, нет дуалистического воздействия психического на физиологическое (до сих пор некоторые на полном серьезе обсуждают вопрос о том, как «психическое» желание двинуть палец влияет на нейроны и мышцы, и палец двигается).
Но у этой теории, в ее давно известном варианте есть, как заметил тот же Прист, один крупный собственный недостаток: неясно, что это за единый процесс, который характеризуется с двух сторон. Некий шаг в сторону нахождения того, что же на самом деле является этим единым, был сделан известным австралийским философом Дэвидом Чалмерсом. По его мнению, у информации, во всяком случае у некоторой информации, есть базовое, присущее ей свойство: с одной стороны, она характеризуется через физическое и физиологическое (информационные носители), а с другой стороны, через феноменальный аспект — субъективное. Крик заметил, что это, конечно, хорошо, но только неизвестно, какая именно информация обладает таким базовым свойством. Согласно предположению, которое было сделано моим учителем В.Б. Швырковым в его системном решении психофизиологической проблемы, этой «информацией» являются информационные системные процессы, лежащие в основе организации функциональной системы, то есть организации физиологических процессов мозга и тела, направленной на достижение результата системы.
— Почему эти процессы являются информационными?
— Организация миллиардов элементов в этих процессах требует ограничения степеней свободы. Информация по одному из существующих определений — это ограничение степеней свободы при получении некоего сообщения. Один элемент (нейрон, другие клетки) из множества степеней свободы выбирает одну, согласующуюся со степенями свободы, выбранными миллиардами других элементов, — это и есть информационные системные процессы. То, что происходит в нашем теле и мозге, — согласование степеней свободы. Существует характеристика этих процессов. С одной стороны, феноменальная, субъективная, а с другой — «физическая», потому что она осуществляется в нейронах, мышцах, эпителиальных клетках и так далее.
Это решение свободно от всех недостатков монистических и дуалистических концепций, а также и от недостатка тех двухаспектных концепций, в которых не уточняется, что за единый процесс имеется в виду. Он только был описан как информационный системный процесс, который направлен на достижение результата. Следствием из системного решения является следующее утверждение: в эволюции живого не было «допсихического», «чисто физиологического» этапа. Тогда пришлось бы считать, что на определенном этапе эволюции не было системных процессов и достижения результата. Но они были всегда, начиная с одноклеточных. Таким образом, если системные процессы есть и были всегда, то тогда всегда было и психическое того или иного уровня. Вторым следствием является то, что психическое есть на любом этапе не только филогенеза, но и онтогенеза. Иначе говоря, в пренатальном онтогенезе тоже существует психическое. Если не представлять себе кусочек ткани просто как какой-то обрывок, а понимать, что это некий организм в организме, который осуществляет определенные действия, можно понять, что у него тоже есть свое психическое.
— С чего начинается сознание? Проводились ли какие-то эксперименты, направленные на изучение этой проблемы?
— Первые экспериментальные исследования сознания были проведены, видимо, Бенджамином Либетом. Он, а за ним многие последователи показали, что до того, как у человека формируется осознание, субъективный отчет, у него в мозгу уже есть некоторые изменения, по которым можно сказать, каким именно будет этот отчет. Иначе говоря, изменения в мозговой активности предшествуют появлению у вас субъективного отчета.
Сейчас очень много обсуждений о свободе воли в связи с результатами экспериментов, в которых обнаружилось, что за 7–10 секунд до того, как испытуемый осознает, что он хочет нажать на левый или правый ключ, экспериментатор может сказать, на какой ключ он будет нажимать. Иначе говоря, он делает выбор, а на самом деле его нейроны про этот выбор «знают» до того, как он понимает это как целостный индивид. У меня создается впечатление, что это некая игра слишком прямого совмещения философского знания с конкретно-научным. Это хорошо, но может быть и опасно. Так и со свободой воли. В этом случае некоторые делают вывод, что свободы воли нет. Но кто сказал, что воля бывает, во-первых, только осознаваемая и, во-вторых, только одноуровневая? А вдруг есть множество уровней воли? И как раз та воля, которая не осознается, существует за 7–10 секунд до того, что мы называем «осознание». Либет показал также, чем отличается та активность мозга, которая связана с возникновением сознательного отчета о каком-то событии, от активности, которая возникает, когда сознательного отчета нет, но организм тем не менее меняется.
— И все-таки, можно ли четко разделять наличие сознания и его отсутствие?
— Существует гипотеза, в которой сознание и психическое сопоставляются с электрическими волнами в мозге, то есть с суммарной активностью и волнами, существующими на некотором расстоянии от мозга. В рамках этой теории сопоставляется волновой процесс с психическим, при котором психическое влияет на активность нейронов. Показано, что волны, возникающие при суммарной активности клеток, могут оказывать обратное влияние на нейроны, которые эти волны выдают, и это связывается с воздействием психического на мозг, что, с моей точки зрения, наивно. Потому что на самом деле это разные стороны изучения физиологических процессов: на суммарном уровне, на клеточном уровне и так далее.
Многие ученые классифицируют все эти процессы дихотомически: четко разделяют наличие и отсутствие сознания и на этом строят здания своих концепций. Мне кажется, что это явное упрощение. На самом деле уровней сознания множество. Мы изучаем такие вещи в нашей лаборатории, когда сознательного отчета не дается, но сказать, что он бессознательный, тоже нельзя. И получается, что существует нечто промежуточное между сознательным и бессознательным.
Я говорил, что, когда мы не отдаем себе сознательный отчет, тем не менее наше поведение реорганизуется в соответствии с тем, о чем мы не даем себе отчета. Это хорошо показано в экспериментах Игоря Олеговича Александрова. Он исследовал так называемые подпороговые воздействия у животных. Животное должно было что-нибудь сделать, когда видело некое воздействие (дать «поведенческий отчет»). Эксперименты показали, что в части случаев, когда животное не давало отчета о воздействии, активность его мозга тем не менее менялась, нейроны активировались, и последующее поведение было не таким, каким оно могло бы быть без этих активаций.
— Какие нерешенные задачи существуют в этой области? Наверняка есть вопросы, на которые только предстоит найти ответы.
— На самом деле я считаю, что философски и методологически психофизиологическая проблема решена. У нас есть инструмент, за который мы должны быть благодарны Спинозе, Гегелю, Бехтереву, Чалмерсу, Швыркову. С помощью этого инструмента мы можем решить множество частных конкретно-научных проблем.
Конечно, важной проблемой является отношение разных типов активности мозга к разным уровням сознания. Не в понимании дихотомии наличия сознания или его отсутствия, а именно наличия разных уровней сознания и типов активности, связанных с этими уровнями. Такие типы активности точно есть, и мы, регистрируя активность мозга, их видим.

Кроме того, меня очень интересует проблема специфики психического на разных этапах эволюции. В частности, как это ни странно для кого-то звучит, психика растений. Из того, что я сказал ясно, я биопсихист, то есть считаю, что у любого живого есть психическое и субъективное. Его изменение от этапа к этапу эволюции — интересная проблема, которая многими решалась, но остается во многом белым пятном. Я не уверен, что Нагель прав в том, что мы никогда не узнаем, «what is it to be a bat» («что значит быть летучей мышью»): его идея состоит в том, что мы можем исследовать нейроны, всю физиологию мозга, но мы никогда не поймем first-person perspective — «перспективу первого лица» мыши. Пусть со стороны, но, может быть, поймем. Во всяком случае, для человека (а в душу другого человека тоже непросто влезть) подходы к анализу этой перспективы появляются. Существуют эксперименты, которые позволяют подойти вплотную к вариациям first-person perspective при совершении внешне одного и того же поведения. Мы можем видеть разницу в активности мозга (то есть с перспективы третьего лица) при разных перспективах первого лица, когда человек внешне делает одно и то же.

[Pipa]

    Лично мне монистическия теория нравится гораздо больше остальных .
    Чтобы не погружаться глубоко в философию, я сейчас расскажу аналогию из совершенно иной дисциплины, тем не менее, эта аналогия будет полезной, т.к. объясняет суть проблемы между физиологией и психологией.
    Начну издалека. Имея интерес, склонности и немалые способности к техническим дисциплинам, я зарегистрирована (но уже не как Пипа) на технических форумах соответствующего профиля, на некоторых из которых даже проявляю недюженную активность . Так вот есть среди них и форум по электронике. Форум профессиональный и с дамским ником там сперва было очень нелегко.
    Однако ближе к делу. Форум тот уже стар (я на нем всего лишь несколько последних лет), а потому позволяет заметить очень интересные процессы происходящие в области "отечественной" электроники за последние два десятилетия. Судь дела в том, что в электронике (а раньше она обычно называлась радиоэлектроникой) есть такая область знаний/умений, которая носит название "схемотехника". Это больше пратическая, нежели теоретическая, область прикладных знаний о том, как из стандартного набора деталей, имеющихся в продаже, можно собрать конструкции с требуемым функционалом.
    Когда-то этот "стандартный набор деталей" был ограничен резисторами, конденсаторами и радиолампами (в последствии лампы заменили/дополнили транзисторы), а после этот список сильно расширился за счет появления интегральных микросхем всевозможного назначения. Тем не менее, подход ко всему этому разнообразию для схемотехника одинаков - вовнутрь деталек не лезем, а используем их как кубики или детский конструктор. Собственно и электронные схемы когда-то появились с той лишь целью, чтобы начертить на бумаге, как те детали между собой соединяются проводами. Что-либо объяснять сверх этого обычно было не нужно, т.к. схема говорила сама за себя.
    Так вот в этом месте мы как раз наблюдаем "физиологию" электронного устройства, которая вполне определяется тем, как была произведена его сборка из элементов/деталей. Любая реакция электронного устройства на ситуацию здесь целиком определялась функционалом его сборочных элементов. Стоило лишь немного подумать, чтобы понять, как работает конструкция, схема которой изображена на бумаге. Ну, а для того, чтобы решить обратную задачу - собрать такое множество элементов/деталей и как их соединить между собой, чтобы получилась та или иная практически ценная вещь - вот в этом и состояло творческое мастерство схемотехников. Тогда как в уже нарисованной схеме должен был разбираться любой студент соответствующего профиля, даже не имеющий высшего образования.
    То, что я описала в отношении схемотехники, это по сути и есть физиологический подход, когда анатомия устройства однозначно определяет его функцию. Т.е. физиологию вполне можно было бы назвать "схемотехникой живого организма", не сильно погрешив против правды. Вот и медицина в ее нынешнем виде сильно смахивает на схемотехнику, т.к. ее диагнозы в основном сводятся к определению, какая "деталь" в организме человека неисправна или глючит. Разница с электронной схемотехникой здесь только та, что схемотехник не питает надежд на то, что неисправная деталь со временем регенерирует, а медик на это сильно надеется. Соответственно этому, схемотехник выпаивает неисправную деталь, заменяя ее новой, тогда как медик вынужден делать припарки .
    То, что называется "психологией" появилось у высших живых организмов лишь на самых последних ступенях эволюции. Вот и в электронике тоже появилось нечто подобное по свойствам, когда в широкий обиход вошли программируемые интегральные микросхемы, наиболее известные из которых зовутся процессорами и микроконтроллерами. И вот от этого в схемотехнике произошел очень болезненный для нее шок, когда функционал электронного устройства (т.к. спектр его возможностей) перестал однозначно описываться принципиальной схемой соединений. Точнее говоря, схемы-то остались прежними, однако некоторые ее детали перестали иметь заранее жестко определенный функционал, а в сильнейшей мере стали зависеть от того, как та или иная микросхема была запрограммирована.
    Таким образом, функционал устройства перестал полностью зависеть от его схемотехники, а стал определяться, НАРЯДУ С НЕЙ, еще и программным обеспечением. Все это привело к тому, что большинству электронщиков пришлось овладевать смежной профессией программиста, хотя и не в столь широком плане, как у программистов профессиональных. И это было довольно болезненно, т.к. большиство из них были уже взрослыми людьми, которым было не так-то просто "развернуть мозги" навстречу новым понятиям, которые-то и в голове поначалу никак не укладывались.
    Вот и психология по этой аналогии представляет собой нечто, что уже не описывается физиологией, или описывается не вполне. Это не значит, что психология пришла к нам из другого мира, а к физиологии не имеет отношения. Скорее наоборот - психология выросла из физиологии точно так же, как программирование выросло из схемотехники!
    Можно с полным правом назвать физиологию - hardware ("железо"), а психологию - software ("софт" и ПО). При этом ясно понимая, что софт сидит именно в этом железе и благодаря ему. Не будь этого железа, то софт сам по себе был бы бесполезным,
    Все вместе, описанное мной, можно кратко сформулировать так. Свое "железо" мы получаем от рождения вместе с телами, копируемыми на основе тел своих родителей. А вот свой "софт" мы высасываем из окружающей среды, обучаясь разным видам деятельности у мира и у людей, тогда как рождаемся с минимальным запасом софта типа чипом BIOS'а .
    Я в полной мере отдаю себе отчет о том, насколько моя аналогия механистична, тем не менее, в отношении физиологии к психологии аналогия здесь вполне здравая, а главное - большинству наших современников (не являющихся философами) понятная. А это сейчас главное.

[Pipa]

Pipa, я там, в своей теме - Зеркало, вопрос поставил - как и кем освещается видимое стерео-изображение на стерео-картинке. Это когда ты видишь объемное изображение, и видишь его "прозрачность" и видишь, что все это освещено, как бы не было "глубоко"  изображение. Но ведь внутри стерео-изображения никаких источников света нет!

    Забодал ты меня этим вопросом .
    Вот что сделай - потуши свет ПОЛНОСТЬЮ. Если в полной темноте стерео-изображение по-прежнему будет светиться, то будем искать источник света. А если нет, то и своим умом допрешь, откуда свет там берется.

[Корнак]

Вот и медицина в ее нынешнем виде сильно смахивает на схемотехнику, т.к. ее диагнозы в основном сводятся к определению, какая "деталь" в организме человека неисправна или глючит. Разница с электронной схемотехникой здесь только та, что схемотехник не питает надежд на то, что неисправная деталь со временем регенерирует, а медик на это сильно надеется. Соответственно этому, схемотехник выпаивает неисправную деталь, заменяя ее новой, тогда как медик вынужден делать припарки

Аналогия с медициной имеет право на существование. Но порочна сама медицина с ее припарками.
Что значит в схеме "человек" испорченная деталька? Это далеко не только какой-то перелом, или другое повреждение. В этом случае я бы целиком аналогию Пипы принял. Но по факту говорить нужно об Условиях эксплуатации Человека. И работать не с отдельными детальками, а именно с этими условиями. И тогда сам Человек сумеет справиться с нарушениями, обладая для этого всем ремкомплектом.

[Корнак]

сам механизм появления в восприятии устойчивого изображения ( не галлюцинации!!!) он тебе ясен?

У менЯ пока нет формулировки. С удовольствием послушаю

[Корнак]

Лично мне монистическия теория нравится гораздо больше остальных

Я не нахожу тут ничего монистического. Ты разделила  железо и софт. Хотя и попыталась представить, что это одно и тоже. Но твоя схема, или железо не могут работать сами по себе. Им нужно по крайней мере электричество, что в схему не входит. Вот и сознание с мозгом аналогично разделены дуалистами. Единственный человек, который внятно говорит о монизме - это Петр Демьянович. У него сознание и мозг - это одно и тоже. Сознание не функция мозга, как ты это представляешь, а именно одно и тоже.

Твои построения с развитием как электронной схемы в компьютер, так и развитие физиологии в психологию имеют право на существование до тех пор пока разговор не коснется времени. Ну, того, которое способ существования сознания. То есть сознание ссылается на само себя в объяснении времени, которого не существует вне сознания.
Если мы принимаем это во внимание, то нам нет никакой надобности в рассуждениях о развитии физиологии в психологию. Но зато мы можем придти к правильному монизму - сознание и мозг - это одно и тоже.

[Корнак]

Что ты собрался слушать? Я здесь вопрос поставил, а не загадку загадал

Ну, а чо тогда к Пипе пристал, если ответа нет и быть не может?

[Корнак]

сознание и мозг - это одно и тоже.

  а рассудок и мозг можно уравнять?

Рассудок мы обрежем бритвой под корень. Зачем плодить лишние сущности?

[Корнак]

Ну, а чо тогда к Пипе пристал, если ответа нет и быть не может?

  Достаточно признать существование проблемы, я этого добиваюсь, а не ответа.

У Пипы одна проблема. И ты ее знаешь

[Корнак]

Нет без рассудка и разума сознания, вот ведь блчдь какой казус!

Ну, нет так нет.
Я тебе верю. Мне даже обоснования не нужны

[Корнак]

Я тебе верю. Мне даже обоснования не нужны

  ты совсем спятил? Какие обоснования? Ты хоть сформулировать можешь-что такое сознание? Ну а хули тогда обоснование требуешь?

Для начала потрудись сформулировать смысл постановки вопросов, на которые заведомо нет ответов.