| violet drum
|
 |
| |
« Ответ #54 : 04 сентября 2013, 21:35:37 » |
|
Вот, намотайте немного пасты на уши, она весьма примечательна  (выделил особо любопытные тезисы)
При внушении "творческой личности" испытуемые принципиально иначе выполняют тест Гилфорда (на творческие способности), чем в состоянии обычного бодрствующего сознания, как мы уже упоминали. Они не только называют в гипнозе гораздо больше способов использования того или иного предмета, но и не повторяют те способы, которые были перечислены до гипноза. На вопрос о том, почему испытуемый не упоминает эти на поверхности лежащие способы, один из "великих людей" ответил презрительно: "Ну, таких банальных ответов вы от меня не дождетесь". Можно, следователь но, предполагать, что переживаемый в гипнозе "образ Репина" немногим более основан на осознанном представлении о Репине, чем переживание состояния новорожденности на знании об этом состоянии. В обоих случаях гипноз "извлекает" из субъекта значительно больше, чем сам субъект в состоянии осознать. Инструкция только каким-то способом "включает" образ, который потом проявляется по своим законам. Есть основания предполагать, что законы образного, правополушарного мышления отличаются от законов логического мышления, в большей степени связанного с левым полушарием.
Именно благодаря свойствам образного мышления возникает возможность полного чувственного отождествления себя с внушенным образом и использования резервов всей бесконечно богатой образной памяти. Когда доминирует логическое мышление, это имеет место в условиях неизмененного сознания, чувство реальности препятствует столь полному отождествлению.
Сохраняется осознанное представление о самом себе, и поэтому неосознаваемое представление о другом не может полностью проявиться как самосознание и, самое главное, как самоощущение. Поэтому в нормальных условиях представление себя другим всегда носит формальный характер.
Исключением является только игра талантливого актера, непосредственная и достоверная. Но большой вопрос - не играет ли самогипноз определенную роль в активации образного мышления выдающегося актера? Во всяком случае режиссеры отмечают, что высокая гипнабельность коррелирует с актерской одаренностью.
В свое время мы высказали гипотезу, что суть гипнотического изменения сознания сводится к относительному превалированию образного мышления в условиях ингибиции вербального мышления.
Эта гипотеза косвенно подтверждается результатами некоторых экспериментальных исследований. Так, показано, что более гипнабельные субъекты предпочитают получать информацию в левое поле зрения (т.е. в правое полушарие) - в аудитории они располагаются справа от кафедры. При ответах на задаваемые вопросы у них также прежде всего активируется правое полушарие, что проявляется движением взора влево. Гипнотические воздействия оказываются наиболее эффективными именно при внушении комплексных состояний и чувственно переживаемых образов.
Так, прямая инструкция воспроизвести отдельные неврологические феномены новорожденности ("ваши глазные яблоки "плавают" и движутся в разных направлениях"), предъявляемая даже в глубоких стадиях гипноза, как правило, не может быть выполнена. Внушение же неонатального периода без всякой дальнейшей детализации: ("тебе 2 дня! ") дает выше описанную богатую и разнообразную картину.
Требования, предъявленные в гипнозе - играть или рисовать как можно лучше, - оказываются значительно менее результативными, чем внушение образа великого музыканта или художника. При чувственном отождествлении себя с этим образом как бы автоматически, без дополнительных уточняющих инструкций, реализуется потенциальное множество заложенных в нем возможностей.
Сходные выводы могут быть сделаны из исследований Л. Шертока.
Наиболее полный эффект гипнотической анальгезии возникает не при прямом внушении отсутствия болевой чувствительности, а при внушении следующего представления: "Вам кажется, будто на вашей руке надета длинная кожаная перчатка". В том же случае, когда внушение носило прямой и директивный характер, испытуемая сама осуществила спонтанный перенос болевых ощущений на "другого" человека. Существенным компонентом механизма внушенных ожогов являются яркие представления раскаленных предметов, приложенных к соответствующему участку кожи.
Современные данные о функциональной межполушарной асимметрии помогают в какой-то степени понять механизм активации образного мышления с помощью вербальной инструкции: показано, что правое полушарие, даже изолированное, способно к пониманию речи в достаточно широких пределах. В то же время обостренная концентрация внимания на общении с гипнотизером обеспечивает ту редукцию сознания, логического мышления, которая необходима для доминирования образного мышления.
В. Л. Райков подчеркивает, что измененное под воздействием гипноза сознание может во многом напоминать состояние творческого экстаза. В книге Д. Данина о Нильсе Боре приведены свидетельства очевидцев, что Н. Бор в процессе решения творческих задач производил впечатление загипнотизированного. Способность писателя на высоте творческого подъема почувствовать полное тождество с собственным персонажем, как это произошло, например, с Г. Флобером при описании отравления госпожи Бовари, очень напоминает переживание в гипнозе "внушенной" личности. По-видимому, неправомерно сводить творческий акт к самогипнозу, скорее в основе обоих состояний лежат активация образного мышления и некоторая его самостоятельность по отношению к вербально-логическому мышлению. Так, известно, что временное одностороннее выключение левого полушария может способствовать более выразительной художественной экспрессии в живописи и в музыке.
После гипноза, и особенно после серии гипнотических внушений, субъект нередко отмечает повышение творческой продуктивности, причем необязательно связанное с характером внушенного образа. Так, некоторые испытуемые В. Л. Райкова после внушения образов великих художников или музыкантов неожиданно начали писать стихи. Такое неспецифическое действие гипноза также свидетельствует о том, что гипноз раскрепощает и мобилизует образное мышление. Об этом же свидетельствует увеличение после гипноза интереса к миру во всех его проявлениях, повышение работоспособности и подъем душевных сил. В этой связи существенно наблюдение, что гипноз, даже без специальной терапевтической направленности, приводит к улучшению самочувствия и психического состояния. Есть основания предполагать, что одним из важных механизмов патогенеза неврозов и психосоматозов является недостаточная действенность образного мышления. Действительно, неспособность к формированию многозначного контекста не только обедняет личность, но и делает человека более уязвимым к разнообразным конфликтным ситуациям, прежде всего к мотивационным конфликтам. Альтернативное, однозначное логико-вербальное мышление часто оказывается бессильным в поисках выхода из таких конфликтов. Все преимущества в таком случае на стороне принципиально неальтернативного образного мышления.
По-видимому, именно с этим связана большая роль образного мышления в механизмах психологической защиты, прежде всего в сновидениях. Между тем у больных психосоматозами и неврозами образное мышление представляется функционально дефектным. Именно с недостаточной активностью образного мышления могут быть связаны исходные трудности при попытке гипнотического воздействия на таких больных, их низкая гипнабельность. Восстановление функциональных возможностей образного мышления в процессе упорной гипнотерапии играет поэтому гораздо более существенную роль, чем устранение под гипнозом определенных конкретных симптомов. Восстановление гипнабельности может рассматриваться как один из критериев излечения (наряду с восстановлением сновидений и творческого потенциала), в то же время это и путь к излечению.
Из всего вышесказанного очевидно, что гипноз человека не имеет ничего общего с так называемым "животным гипнозом". Поведение при последнем, как и характер электрической активности мозга (отсутствие гиппокампального тета-ритма), свидетельствуют о том, что "животный гипноз" всего лишь форма пассивно-оборонительного поведения. Такое поведение только на ранних этапах фило- и онтогенеза выполняет определенную приспособительную функцию, у взрослых же особей является неадаптивным и сопровождается снижением сопротивляемости организма к вредным воздействиям. Оно провоцируется ситуацией угрозы и у человека выражается в чувстве страха, безнадежности и непродуктивной тревоги. Наблюдения, что гипнотическое состояние у испытуемых чаще возникает не при доминировании эмоций страха, а при полном принятии ситуации и доверии к гипнологу, является важным аргументом против тождества животного и человеческого гипноза. Пассивно-оборонительное поведение в принципе противоположно тому активному расширению собственных психических возможностей субъекта, которое достигается при активации образного мышления во время гипноза. Кроме того, не следует забывать, что "подчиненность" инструкциям гипнолога носит ограниченный характер: даже глубоко загипнотизированного невозможно заставить нарушить те нормы поведения, которые интериоризированы и стали собственными мотивами. Следовательно, в гипнотическом состоянии в определенных пределах сохраняется "образ Я", и внушение другого образа возможно только, если он приемлем для личности.
Итак, именно внушение целостного образа позволяет выявить в гипнозе уникальные возможности, о которых сам человек не догадывался. Разумеется, эти возможности именно выявляются, а не привносятся состоянием гипноза.
То, что не содержится в опыте, приобретенном человеком на протяжении жизни, то, что не опирается на потенциальные ресурсы мозга (которые намного превосходят наши самые смелые мечты) - в гипнозе получить не удается. В этом смысле весьма показателен рассказ Макса Тота. Он тоже экспериментировал с внушением раннего возраста и однажды рискнул перейти грань и внушить испытуемому, что он еще не родился. "Никогда я больше этого не повторял, - сказал Тот, - потому что очень испугался: у клиента остановилось дыхание, хотя сердце продолжало работать (как у плода до рождения). Я почувствовал, что теряю контакт с испытуемым (возможно, начиналось кислородное голодание мозга). И в этот момент, к счастью, испытуемый сам вышел из состояния гипноза". В то же время из попытки внушить человеку, что он уже умер, ничего не получалось: он просто ложился навзничь и складывал руки на груди, как, в его представлении, происходит с покойником. В отличие от опыта рождения, реального опыта смерти у большинства из нас, по счастью, нет."(С) ( Сновидения, гипноз и деятельность мозга" В.Р.) |
