Ещё стихотворения Ольги Ксендзюк:
СТРАНСТВИЯ
Иосифу Бродскому.
1
День был подобен дешевой бумаге: серый;
начинались опилки там, где кончались тексты,
начинались описки там, где кончалась вера;
строчки письма завершаются общим местом:
"... так что, любезный друг, не присылай мне денег:
в существованьи без оных есть какая-то прелесть.
Помнишь, мы в детстве играли в лестницу без ступенек?
Стало б сложнее жить, если б они имелись."
Серая простыня скучна, как столбцы пассива,
как стопка чистой бумаги, пространно время
и столь же пусто, и никому не под силу
связать словами разрыв в невидимой здесь системе.
2
Прял небесный паук свои золотистые нити.
Рифмы затихли, как сердцебиенье ночью.
Окна светились напротив - глаза любопытства.
Я целовала тебя, и чайник из сил выбивался.
3
Одинокость вещного мира исчисляется в общей сумме,
но вещь оправлена словом, как деятельность - игрою.
Не ты, а мысль о тебе составляет предмет раздумий.
Слово удвоило мир, еще раз его построив.
Тени ветвей играют на желтых шторах, и дальность
солнца тебе не помеха - вместо свечи задуешь.
Глядя на тени, острей ощущаешь реальность.
Только мысль о тебе, к несчастью, не поцелуешь.
Свет слетевшей звезды лучше, чем тьма без слуха,
страх полней пустоты, и мудрей всех богов - Мелихрон.
Из того, что дано мне жизнью, заботливой, как старуха,
я не слышала ничего забавнее музыки похорон.
4
Захло-пнувший дверь, ты помнишь, как это - рядом?
(Лучше уже не будет. Прогноз: вероятно, хуже.)
Кроме тебя, мне и впрямь никого не надо.
Знаешь: так было. Теперь же - и ты
не нужен.
5
Странствия без часов, улицы без часовен,
раз пересек поток - не оглянуться дважды.
Кто не способен жить - странствовать не способен,
видом неблагонадежным пугая добрых сограждан.
Странствия в пустоте, улицы без причины.
Только на первый взгляд печален момент ухода.
Мир без меня или мир без тебя - едино,
и на душе, словно утром Нового года, -
усталая тишина. Улицы без надежды;
приступ клаустрофобии: воздух становится тесен.
Золотистые нити, тихо звеневшие между
нами, - распались, и поиск иных - бесполезен.
Странствия-не-с-тобой ничего не меняют,
бесконечны как дождь, и безрадостны столь же.
Нас телефон еще изредка соединяет
и не соединяет нас ничего больше.
6
В мире, где следствие порождает причину,
всякий виновен, и нечего ближнего мучить
разной мурою, от мудрости не отличимой,
ибо и то и другое чревато тоскою паучьей.
Вот сигаретная точка сжала в себе пространство,
тьме прорезая ее шелковистую шкурку;
тьма обнимет тебя - с окончанием странствий! -
там, где точка вытянулась в дугу окурка.
* * *
Я буду ждать неспешно и достойно,
еще не зная имени судьбы
и глядя, как по улицам спокойно
плывут то колыбели, то гробы.
Я буду жить, немея от восторга,
что я дышу - и больше ничего.
И позабуду, сладко или горько
быть тихим эхом смеха твоего.
Я стану танцем, медленным и плавным,
как мерное течение реки,
где над водой, просты и богоравны,
безмолвные колдуют рыбаки.
Я только приближение тумана
к короткому вечернему костру.
Гул колокола смолк, и разве странно,
что я расслышу имя на ветру.
* * *
Жизнь моя глухая,
что плетешься еле?
Вдрызг пьяна кобыла,
а извозчик слеп.
Нынче правят бесы
небом, и метелью
этой, может статься,
занесет наш след.
Вдоль дороги ели
замерли, как стрелы
в ожиданье цели...
Эх, святая ложь!
Пели - не поспели.
Все в обрыв хотели.
Вот тебе канава -
падай, коли хошь.
Скрип колес постылый,
вдрызг пьяна кобыла,
все чего-то надо,
а чего - прости,
Господи, не знаю.
Колесо сломаю
и пойду одна я,
страх зажав в горсти.
* * *
Спи, малыш мой, спи, не слушай,
как на ухо шепчет дом.
Неприкаянные души
бродят в доме босиком.
Несуразицу бормочут,
что-то ищут - свой же след.
Это их жилище ночью,
не пугайся, спи, мой свет.
Может, это просто кошка -
ей не спится, как и мне, -
подбирает в кухне крошки...
Полнолуние в окне.
Холодно? Да что ж такое!
Одеяла - ерунда.
Дай, собой тебя прикрою.
(Жаль, что я не навсегда.)
Да какие же там ведьмы?
Во дворе шумит народ:
это пьяные соседи
спорят двадцать пятый год.
Что, мой милый? Что за тени?
Хочешь, вместе скажем "кыш"?
Это просто наши стены
осыпаются, малыш.
Спи, мой маленький, не надо,
не придет к нам страшный волк.
Это просто где-то рядом
обвалился потолок.
Спи, мой маленький, не слушай,
будь один в своей тиши.
Это просто кто-то рушит
теплый дом твоей души.
* * *
Я ходила к источнику силы
по неровным, по каменным плитам,
и тяжелое солнце светило
в каждый полдень, из меди отлитый,
и сверкали случайные стекла
на дороге, истертой веками...
Только раз я до нитки промокла
под нечаянными облаками.
И на правом плече, подымаясь,
я носила кувшин свой зеленый,
а на левом - обратно спускаясь
по тропе. Пахло ветром соленым,
обнаружив полосочку тени
у особенно щедрого камня,
я пристраивалась на ступени
отдохнуть, оглядеться: а там ли?..
Там, внизу, море ждало, и властно
посылало все новые волны
изумрудно-прозрачною лаской, -
но кувшин на плече уже полон.
И сама я на полдень похожа:
точный, жаркий, литой, неизменный;
все сильней и сильней моя кожа
загоралась свечением медным.
И бросалась я в море лишь ночью,
в голос вод и глубины объятий.
Кто из нас расставания хочет?
Так зачем же опять расставаться?
Но весь путь мой до шага рассчитан:
солнце.
Жажда.
Тропа
и источник.
Снова шла я по каменным плитам
и ждала наступления ночи.
* * *
Не за смерть - за жизнь
мне была награда.
Что теперь осталось?
Пыль, да боль, да небыль.
Ничего не будет?
Ничего не надо.
Мне бы только море, а над морем небо.
