Вопрос:
Евросоюз создавал свое экономическое объединения как раз на этой концепции — узкая специализация регионов привела к деиндустриализации юга, он должен был быть только зоной отдыха, туризма и развлечений — кормиться сферой услуг. Но привело это к кризису Греции…Валентин Катасонов:
Евросоюз — это проект США, и это ни для кого не секрет. Естественно, проект имел мощное идеологическое обеспечение, поэтому, конечно, надо было зомбировать европейцев, надо было зомбировать и греков — потому что у греков была достаточно сложная структура экономики, а им доказывали, что они будут пользоваться преимуществами разделения труда в рамках Европейского союза, в рамках мирового разделения труда. Например, у них было развито судостроение — теперь никакого судостроения нет.
Это было примерно так. Им говорили: ребята, зачем вам одежда? Раздевайтесь. Они разделись и вдруг осознали, что просто были под каким-то гипнозом. А теперь, извините, холодно. Хочется одеться, а одеться не во что. Это все манипуляции в чистом виде.
Вопрос:
«Потребительская экономика огромна… — пишет Тоффлер, — потребление встряхнет рынки, изменит ролевую структуру общества и изменит наши представления о богатстве». Чем на самом деле является сегодня такой феномен, как «массовое потребление», как оборачивается «недолговечность отношений», «принцип одноразовости» вещей? Все это создает экономику неустойчивости?
Валентин Катасонов:
Экономика на час — это такой банкет, который кончается тяжелым похмельем, причем для некоторых и летальным исходом. Потому что, собственно, экономика Запада на протяжении примерно 40 лет перестала развиваться, ну, а сегодня — фактически и вся мировая экономика. В результате Холодной войны Запад фактически завершил глобализацию. А дело в том, что в 1970-е гг., о чем я много раз писал, произошел переход от Бреттон-Вудской золото-долларовой системы к бумажно-долларовой системе — это так называемая «ямайская система».
Ребята, которые контролируют печатный станок ФРС, нуждаются в том, чтобы был спрос на «зеленую бумагу», и поэтому им надо надувать любые пузыри и монетизировать их. Это могут быть пузыри фондовых рынков, это могут быть пузыри так называемой «интеллектуальной собственности», это могут быть пузыри, связанные со строительством объектов недвижимости, которые не реализуют, это ипотечные кредиты банков, которые уже в Дании и Бельгии выдают под отрицательный процент.
Делается все возможное и невозможное для надувания этих пузырей.
Но дело в том, что нормальная экономика, как нормальное пиво, должно иметь пену — должна иметь сферу услуг. Специалисты в области пива говорят, что пена должна быть процентов десять в кружке. А если пена 90% — это уже не пиво. Вот постиндустриальное общество — это кружка с 90% пены.Вопрос:
Есть теория, что люди будущего могут страдать не от отсутствия выбора, а от парализующего обилия выбора — оппоненты Тоффлера считают, что лишенный выбора человек будет жить в тоталитарном государстве, которым «правит гестапо в бархатных перчатках». Приведет ли следование этой концепции к тотальному государству и всем его прелестям?Валентин Катасонов:
Естественно, все это взаимосвязано. Я могу объяснить логику. Дело в том, что перепроизводство денег, как и перепроизводство обычных товаров, ведет к падению цены. Сегодня деньги приобрели отрицательный процент. Понятно, что деньги под отрицательный процент ни юридические, ни физические лица размещать в банках не будут. Поэтому заканчивается эра наличных денег, начинается эра безналичных денег, практически создается гигантский мировой электронно-банковский концлагерь. А там все очень жестко. Если ты не согласен с системой, если ты в своем поведении и даже в мыслях уклоняешься от системы, то тебя просто блокируют, и ты становишься изгоем, фактически это такая своеобразная форма умерщвления несогласного члена общества. Это намного более гуманно, чем газовая камера в Освенциме.Вопрос: Ну, тоже не радужная перспектива…
Валентин Катасонов:
Ну, вот я вам объясняю «популярно». Тоффлер и его оппоненты тоже догадывались, к чему это может привести. А ведет это к «мировому концлагерю», ведет к геноциду. Возможно, к созданию мирового правительства и дальше — по Апокалипсису. Да, говорят, это фантазия. Но когда внимательно читают Апокалипсис, то видят, что все реально соответствует написанному.Вопрос:
Особое место в книгах Тоффлера уделено религии, как оправдании богатства. Вот Индия не ставит в приоритет богатство, и население живет в грязи и бедности, а протестантизм в свое время в Америке диктовал — много работать, быть бережливыми, тогда бог даст вам финансовое процветание, и много сект, направлений, корпоративные религии вышли из протестантизма…Валентин Катасонов:
Макс Вебер писал в своей известной, тоже раскрученной книге, «Дух капитализма и протестантская этика», о том, что возникновение капитализма связано с появлением протестантизма. А его оппонент, который в то же самое время жил в Германии, и они даже в одном университете с ним работали, Зомбарт — он написал книгу «Евреи и хозяйственная жизнь», и он доказывал, что именно евреи являются носителями духа капитализма. Но я особого противоречия в их позициях не вижу, потому что протестантизм, как сказал один мудрый богослов, — это незаконнорожденное дитя католицизма и иудаизма. Это становится очень актуально, когда мы видим, как сегодня борется Ватикан с Израилем, и с этой иудействующей верхушкой.
Вопрос:
Вы тоже в своей книге «Кабала или ограбление по-еврейски» затрагиваете аспект религиозных запретов и напутствий в финансовой успешности некоторых народов. Какая у России судьба в этом смысле? Вот православие — должно было бы учить жизни в смирении наш народ, а затем был советский период вообще безрелигиозный. Чем сегодня отношения к деньгам определяются?Валентин Катасонов:
Я тут намедни беседовал с активистами и идеологами КПРФ. Они со мной согласились, что безрелигиозных обществ не бывает, и неверующих хоть во что-то тоже не бывает, просто у них своя вера. Свои кумиры — Ленин, Маркс. Что я хочу этим сказать — капитализм — это, по сути дела, закамуфлированное антихристианство. И в этом смысле многие склонны полагать, что сегодня Россия остается последним оплотом христианства. Мы только что были свидетелями так называемого всеправославного собора на Крите, его святые отцы назвали «волчий», разбойничий собор, и, слава Богу, что мы не поехали на него. Это как раз то самое разделение мира в последние времена. Но Россия в этом смысле имеет особую миссию. И если говорить о религиозном осмыслении, то, как говорил апостол Павел, Россия — сдерживающий фактор, и если падет, то и произойдет то, что описано в Апокалипсисе. Но опять-таки, я не сторонник драматизирования, есть некоторые признаки, которые показывают, что на наше время борьбы еще хватит.
Вопрос:
Важная черта постиндустриального общества — усиление роли и значения человеческого фактора. То есть постиндустриальное общество — это «общество профессионалов», где основным классом является «класс интеллектуалов», а власть принадлежит интеллектуальной элите. У нас она носит название «креативный класс», и действительно власть принадлежит ей, но войны, кризисы, дефолты не являются показателями успешности этой модели? Что не так с нашим «креативным классом»? Или с самой теорией что-то не так?Валентин Катасонов:
Конечно, так называемый «креативный класс» — это очередная придумка идеологов «вашингтонского обкома партии», потому что «креативный класс» отстаивает интересы хозяев денег, и тут есть несколько профессиональных групп «креативного класса»: одни транслируют определенные идеи, другие заняты разработкой информационных технологий, компьютерных программ, агротехнологий типа ГМО, но им не нужна космическая технология. Необходим только тот спектр технологий, когда креатив выполнит свои дела — будет уже никому не нужен. Средний класс в Америке чувствует, что его дни сочтены. Креативность нашего среднего класса заключается в том, чтобы заниматься какими-то операциями купли-продажи, и у него мало на самом деле этих креативных идей, которые что-то создают в реальном секторе экономики. У них своеобразные направления технического процесса.
Вопрос: И, все-таки, «постиндустриальное общество» — это миф или реальность, но далекого будущего?Валентин Катасонов: Постиндустриальное общество — это мифология, навязанная нам Западом. Надо сказать, что в советское время эта мифология подвергалась конструктивной и очень обвинительной критике. Когда начались реформы, мы начали переписывать учебники и восхвалять эту теорию. Стали развивать теории постиндустриального общества.
И теперь мы видим по нашей экономике и по нашему обществу, к чему это привело.
Елена Кирякова
Источник
Источник:
http://rusnext.ru/recent_opinions/1467436457
