Пал Палыч
Гость
 |
Внешняя природа как внутренняя, или энактивизм. Решающий вклад в развитие концепции энактивизма в когнитивной науке внес Ф. Варела (1946–2001) (см. об этом [Князева 2013]). Эта концепция во многом базируется на идеях теории автопоэзиса, разработанной им совместно с его учителем У. Матураной в конце 1960-х гг. для того, чтобы по-новому понять сущность жизни. Единство организма и среды, единство внешнего и внутреннего, субъективного и объективного, демонстрируемое Варелой в концепции автопоэзиса 1960–70-х гг. и в концепции энактивного познания 1990-х гг., удивительным образом наводит нас практически на те же смыслы, которые вкладывал Икскюль в понятие "Umwelt" еще в начале XX в.
Понятия жизни, познания, опыта и активного действия оказываются в единой связке. Феноменальный мир – мир опыта создается во взаимодействии познающего субъекта (или – в случае живого организма – когнитивного агента) с окружающим его миром, в диалоге с ним, в структурном сопряжении, динамической коэмерджентности с системами окружения: то, что может быть вовлечено в опыт, стать таковым, зависит от телесной, психической и ментальной организации живого существа.
В современной концепции энактивизма можно выделить следующие представления, предтечи которых можно выявить в понятии "Umwelt" Икскюля.
Во-первых, мир – это всегда наш мир. Это фрагмент, срез или часть мира. Мир не пред-дан нам в готовом виде, он определяется нашим опытом, как, собственно, и мы сами строимся благодаря влияниям среды, которую мы сами создали. Живые организмы – это автопоэтические целостности, которые обладают свойствами автономии и операционной замкнутости. Автопоэтическая система взаимодействует со средой, элементы которой возникают вместе с ней, пребывают в процессе становления и трансформируются в отщеплении фрагментов среды и превращении их в свою среду. Среда, в которой существует живая система, возникает вместе с системой, и всё, что применимо к системе, применимо и к более широкому ее окружению (сродство системы и ее среды, их структурное сопряжение). Основное свойство целостной системы – сохранение ее идентичности. Последнее есть результат ее спонтанной организации как структурно-детерминированной сущности, а не результат внешнего диктата или поставленной для нее извне цели. Поддержание идентичности системы является результатом ее рекурсивного взаимодействия со средой. «Поведение – это не то, что делает живой организм, а то, что возникает в столкновении организма и среды» [Матурана 2008, 111].
Во-вторых, познаваемый организмом мир связан с его действием. Энактивность – это, по сути, в-действование организма в мир. «Мир, который меня окружает, и то, что я делаю, чтобы обнаружить себя в этом мире, неразделимы. Познание есть активное участие, глубинная кодетерминация того, что кажется внешним, и того, что кажется внутренним» [Варела 1999, 8–9].
В-третьих, мир определяется не чисто субъективно и не произвольно, а телесными и психомоторными возможностями познания. Энактивность познания не отделима от его телесной детерминации познающего существа.
В-четвертых, мир непрерывно конструируется, созидается познающим и осваивающим его живым организмом. Энактивизм есть форма выражения конструктивизма в эпистемологии.
В-пятых, также как всякий живой организм имеет экологическую нишу в сети жизни, так же и всякий организм, взятый в аспекте познания (познающий живой организм), выбирает, активно приспосабливается, создает для себя когнитивную нишу.
Классическая наука базируется на утверждении, что мы можем постигать мир таким, как он есть, и в своем познании способны отделять все субъективные наслоения. Вместе с тем уже классическая эпистемология XX в. признавала, что субъект познания может смотреть, но не видеть, слушать, но не слышать, искать смысл, но не находить, что наше познание теоретически нагружено. То, что мы видим, слышим, понимаем, определяется нашими пред-установками и нашим пред-знанием, теорией, которой мы владеем и даже конструктами нашего сознания. Неклассическая эпистемология добавляет к этому, что субъект познания и его объект составляют единую систему и взаимно детерминируют друг друга. Наблюдатель находится внутри самой наблюдаемой им системы, наблюдает ее изнутри, его возможности восприятия, познания и действия выработаны в ходе длительного процесса совместной жизни и коэволюции с окружающей средой. Познавательные способности человека как субъекта (живого организма как когнитивного агента) определены его телесностью и тем окружающим миром, в который он встроен. Человек – эволюционно сформированное, мезокосмическое существо, ему доступен мир средних измерений, к нему он эволюционно приспособлен.
Неклассическая эпистемология решительно отказывается от дихотомического разделения субъекта и объекта познания, человека с его органами чувств и ментальными способностями и окружающего мира, на которые направлены его познавательные усилия. Интересную метафору предложил Х. фон Фёрстер, которого Варела почитал как учителя. Процесс познания есть танец человека с миром (см. [Бок 1997]), в который они вступают по обоюдному приглашению и в котором ни один из партнеров не является ведущим, но они сыгрываются друг с другом, ладят друг с другом, образуя креативный круг. Они соединяются в единое целое, претерпевая процесс коэволюции. Это полностью соответствует икскюлевскому понятию "Umwelt", в котором субъект и объект связаны по схеме функционального круга. «Субъект и объект подогнаны друг к другу и составляют целесообразное целое» [Икскюль 1970, XXXV].
В то время как ключевым теоретико-познавательным вопросом эпохи Просвещения был «Что мы должны знать?», духовная и эпистемологическая революция XX в. заменяет его иными вопросами: «Что мы можем знать?», «Где границы нашего знания?» и «Что представляю собой я сам, познающий?». Мир, в котором мы живем, находится не в нас и не является независимым от нас; мы создаем его в процессе познания, в процессе коммуникации, пользуясь языком, в процессе познавательной и преобразующей социальной деятельности. Реальность мы находим не вне нас, она ежеминутно возникает в наших глазах, а вместе с ней возникаем, преобразуемся и мы сами.
Язык является системой, которая сама себя создает. Это слушатель, а не говорящий, определяет смысл высказывания. Это читатель, а не писатель распаковывает текст, извлекая смыслы в соответствии со своими личностными смыслами. Язык тоже подобен танцу, в котором два человека взаимно друг друга строят, изобретают, определяют, чтобы стать единством.
Живое существо видит не глазами, а руками и ногами. Поэтому Ж. Пиаже, Х. фон Фёрстер, Ф. Варела неоднократно подчеркивали, что познание непосредственно связано с действием («Если хочешь познать, научись действовать!»), а действовать надо так, чтобы не свертывать спектр возможностей для дальнейших действий, а сохранять альтернативы и, если это удается, их увеличивать («Действуй так, чтобы умножать возможности для выбора!»). Разнообразие всегда дает надежду на то, что мы можем сделать лучший выбор.
Процесс восприятия и познания живым существом окружающего мира есть реализация себя как живой системы, производство собственных операций, освоение окружающего мира через открытость к нему и замкнутость от него (принцип операциональной замкнутости), изменение себя через мир и мира через себя, их взаимное конструирование.
Мир изнутри, с позиции его внутреннего наблюдателя – вот перспектива энактивизма. Внутреннее и внешнее оказываются синкретично связанными друг с другом. Демонстрируя сложную взаимосвязь субъекта и объекта, В.И. Аршинов предлагает замечательную метафору листа Мёбиуса: «Интерфейсом становится пространство коммуникативно осмысленных событий – встреч “внешнего и внутреннего”, субъективно-объективного и объективно-субъективного в общем контексте “самоорганизующейся Вселенной”. Подходящей метафорой-образом здесь мог бы быть образ листа Мёбиуса – поверхности, в которой различение внешней и внутренней стороны не имеет абсолютного значения» [Аршинов 2011, 80].
Это представление имеет аналоги в экологическом дискурсе. Известный норвежский философ А. Нэсс (Arne Næss), родоначальник направления глубинной экологии (deep ecology), считавший себя последователем Икскюля, ввел понятие «экологического Я». «Мы открываем, что части природы являются частями нас самих» (цит. по: [Тённессен 2010, 378]), – подчеркивал он.
Познание как извлечение смыслов. Всякая жизнь когнитивна, и все живые системы являются системами когнитивными, они познают. Но это познание есть не просто извлечение информации из окружающей среды и приспособление к ней. Согласно Матуране и Вареле, живой организм, познавая мир, устанавливает схемы изменения как проявление его собственной модели организации. Его психика и моторные движения его тела организуют внешнюю среду как продолжение его самого. Знание есть результат когнитивного процесса, определенного соответствующей живой системой, а не составление карты объективного мира в субъективных когнитивных структурах. Само представление о том, что познание есть излечение смыслов, является теоретическим развитием идущего от К. Лоренца представления, что жизнь по сути тождественна познанию.
Варела соединяет способность живого организма поддерживать свою идентичность с возможностью улавливать знаки из окружающей среды и извлекать смыслы. «Организм является, по существу, процессом конституирования идентичности… Возникающая идентичность дает – логически и операционально – опорную точку для области взаимодействий» [Варела 1997, 73]. То, что имеет смысл для организма, строго определено его распределенной телесной организацией; локальные физико-химические процессы в его теле и скоординированное бытие, которое представляет собой автопоэтическое единство, – это то, благодаря чему организм способен оперировать в среде. При этом у нас уже нет нужды для объяснения жизни организма обращаться к élan vital, жизненной силе и прочим подобным представлениям.
Логика рассуждений Варелы такова. Живые системы с необходимостью являются когнитивными системами, а жизнь является процессом познания. Определяющее свойство живой системы, которое отличает ее от неживой, – это автопоэзис, не только автономия, поддержание самой себя и самовосстановление, но и непрерывное ее самопродуцирование, самообновление. Автопоэтичность живого организма означает по сути его избирательность, отбор значимого из всего поля наличного и доступного. Основная черта автопоэтической организации – это операциональная замкнутость, т.е. селективность, непропускание всего того, что не является ценным для выживания и самопроизводства. А это есть извлечение смыслов. Umwelt как раз и представляет собой мир смыслов живого существа. Разъясняя позицию Варелы, Томпсон отмечает: «Окружающий мир, Umwelt в смысле Икскюля, имеет смысл и ценность. Окружающая среда организма не эквивалентна миру, видимому просто через линзы физики и химии… Живые существа оформляют мир в значимые для них области взаимодействия и, следовательно, создают собственную окружающую среду смыслов и валентности» [Томпсон 2007, 154].
Тело как инструмент познания. С представлением об энактивности познания (enacted cognition) тесно связано представление о телесности познания (embodied cognition). Принимая эту новую исследовательскую программу, саму эпистемологию мы можем назвать телесно ориентированной (см. [Князева 2010]).
Существуют телесные нити, управляющие разумом. Психосоматические связи строятся по принципу нелинейной циклической причинности. Тело и душа, мозг и сознание находятся в отношении циклической, взаимной детерминации. М. Мерло-Понти, опираясь на которого Варела и строит свою нейрофеноменологию, отмечает: «Тело увлекает за собой интенциональные нити, которые связывают его с окружением, и в итоге являет нам как воспринимающего субъекта, так и воспринимаемый мир» [Мерло-Понти 1999, 107]. Отстаивая единство тела и духа, Мерло-Понти отмечал, что дух есть «иная сторона тела… Он прочно внедрен в тело, поставлен в нем на якорь». Телесно восприятие человеком самого себя. По его словам, «Я не перед своим телом, Я не в своем теле, скорее Я и есть мое тело». То, что познается и как познается, зависит от телесной организации живого существа и встраивания его в мир. Таксы, например, имеют удлиненное тело и поэтому хорошо приспособлены для охоты в норах.
Структуры восприятия и мышления зависят от «синергий тела», от сенсомоторного опыта, которому соответствуют определенные нейронные структуры. Когнитивные структуры могут быть соотнесены с определенными сенсомоторными схемами. Знания не пассивно приобретаются организмами как когнитивными агентами, но активно строятся ими. Живые организмы как целостные системы активно взаимодействуют с элементами окружающей среды, конструируя ее и находясь в процессе конструирования самих себя под ее влиянием.
Наш мир восприятия и мышления не ограничивается нашей кожей и кончиками наших пальцев. Мы распределены в окружающем мире, в нашем узком социуме, который строится нами посредством и наших мыслей и наших действий. Еще Мерло-Понти обратил внимание на то, что для слепого его палка перестает быть просто объектом, она не воспринимается им как внешний объект, она становится областью его собственной чувствительности, расширяя объем и активный радиус касания, и выступает как механизм, компенсирующий зрение. Несколько заостряя смысл этого представления, можно сказать, что для слепого палка становится частью его самого. Аналогичным образом, для ученого его компьютер, его флешка, его книга конспектов или же его экспериментальные приборы и установки – это продолжение его самого. Потеря этих дополнений означает потерю ученым самого себя, которая может вызвать в нем неимоверные страдания. Субъективность человека продлена и продолжена в мир его вещей-процессов, в мир его социальных отношений.
Не просто мы в мире, а, скорее, мир в нас. Мы строимся от окружающего мира, который непрерывно строится и достраивается нами. Umwelt – это созданный нами окружающий мир, обратно влияющий на нас самих. Umwelt – это и наш микросоциум, мир наших непосредственных природных и социальных связей и отношений. Живой организм и окружающая среда совместно и взаимно конституируют друг друга. Эта теоретическая позиция стала популярной и получила название "extended mind" (см. [Кларк, Чалмерс 1998]).
Наш мир – это, скорее, не мир вещей, а мир действий, мир наших поведенческих актов и откликов на эти акты. Часто обсуждается простейший пример – восприятие нами мягкости губки. Мягкость губки не находится в ней самой, она обнаруживается нами в нашем действии и благодаря ему, в том, как губка отвечает на наше активное действие, на сжатие, производимое соответствующими движениями нашего тела (наших ладоней или пальцев).
Понятие "Umwelt" в экологическом дискурсе
Понятие "Umwelt" встраивается сегодня в императивы экологической политики, в стратегии конструктивной биосоциальной и социально-культурной деятельности, в важнейший принцип поддержания устойчивого развития стран, геополитических регионов и планеты в целом.
Что именно в понятии "Umwelt" важно для современной экологической политики? Недаром само слово "Umwelt" невозможно точно перевести ни на английский, ни на русский язык. Оно кочует по научной литературе на разных языках в изначальном виде. Именно для того, чтобы не упускать аутентичный смысл этого понятия, вложенный фон Икскюлем.
Во-первых, Umwelt – то, в чем живет человек (как и иные живые существа), это не просто среда, не просто окружение (environment). Мир как Umwelt отчасти задан телесной и психической организацией живого существа, отчасти активно создается, строится им, и как создаваемый, конструируемый обратно воздействует на него, определяя его самого. Миры живых существ в живой природе – это их экологические ниши, в человеческом мире – когнитивные, культурные, социальные и т.п. ниши.
Во-вторых, различные биологические виды, различные национальные, этнические религиозные и т.п. общности в социуме должны как-то уживаться, существовать вместе. Их Umwelten непроницаемы, они не разделяют образы восприятия, смыслы, ценности, мировоззренческие ориентиры друг друга, но они входят в некий более обширный Umwelt (common-Umwelt), в который каждый из них вносит свой вклад (см. [Тённесен 2003, 288]). То, как укладываются или состыкуются Umwelten разных живых существ или различных общностей в социальном мире, образует некий ландшафт, эколандшафт.
В-третьих, не только живой организм посредством функционального круга соотносится со своей средой, своим Umwelt, не только организмы соотносятся и как-то уживаются друг с другом, образуя экологические или коэволюционные ландшафты, но и нынешние поколения живых существ каким-то образом соотносятся с предшествующими и последующими поколениями в их жизни в окружающей среде. В данном случае в контексте учения об Umwelt Икскюля можно трактовать важнейшее для современности представление об устойчивом развитии (sustainable development). Здесь уже в диахроническом плане между поколениями живых существ и состояниями окружающей среды существуют функциональные круги или, принимая язык теории сложных систем, обратные связи.
Sustainable development также трудно переводимо на русский язык. Устойчивое развитие как sustainable development – это не просто плавное динамическое развитие без скачков, как можно было бы подумать, исходя из смысла применяемого здесь русского слова. В устойчивом развитии всегда содержится понимание, что оно относится к самоорганизующимся системам, поддерживаемым петлями обратной связи, гомеостазиса, функциональными кругами. Устойчивое развитие – это фактически самоподдерживающееся, самовосстанавливающееся развитие. Это развитие, в фундаменте которого лежит неустойчивость, чтобы поддерживать длительную устойчивость.
Недаром Л. фон Берталанфи говорил о подвижном равновесии (Fliessgleichgewicht) живых организмов. Этот принцип не имеет аналогов в мире неживой природы. Организм как живая система непрерывно поддерживает себя через процессы ассимиляции и диссимиляции элементов. Фундаментальным свойством живого существа является одновременное растворение (Abschmelzen) и возобновление роста (Nachwachsen), связь непрерывной диссимиляции и ассимиляции. Если диссимиляция и ассимиляция находятся в равновесии, то живая система, если наблюдать за ней извне, выглядит стационарной. Жизнь есть двунаправленное самодействующее изменение, автономный метаболизм. Сразу становится ясным, что в динамическом равновесии жизнь может существовать только как открытая система. Закрытая система очень быстро достигла бы состояния покоя (см. [Берталанфи 1932]). Здесь подчеркивается роль диссимиляции, «таяния системы», т.е. фактически роль хаотических процессов внутри нее. Хаос необходим для поддержания порядка, хаотизация живой системы на определенных стадиях ее функционирования дает ей возможность обновить и усовершенствовать свою структурную организацию.
Биологи и экологи говорят о необходимости гибкости, пластичности, флексибельности для обеспечения устойчивого функционирования и развития живых организмов и их популяций. Нужно быть готовым упасть, чтобы не упасть совсем, чтобы не умереть организму, чтобы не вымерла популяция. Нужно постоянно тренировать падание, допускать разнообразие, хаотизацию, частичную рассинхронизацию, чтобы устойчиво расти и развиваться.
В плане экологической политики устойчивое развитие становится императивом современности. Приведем его формулировку, данную немецким философом Хансом Йонасом в работе «Принцип ответственности» (1979): «"Действуй так, чтобы последствия твоей деятельности были совместимы с поддержанием подлинно человеческой жизни на Земле", – либо, если превратить суждение в отрицательное: “Действуй так, чтобы последствия твоей деятельности не были разрушительными для будущей возможности такой жизни”, – или же просто: “Не подвергай угрозе условия неопределенно долгого сохранения человечества на Земле”, а если снова сделать высказывание положительным: “Включай в твой теперешний выбор будущую целостность человека как неотъемлемый объект твоей воли”» [Йонас 1999, 18]. Мы не должны откладывать свое счастье, надеясь на счастье последующих поколений, т.е. мы должны жить, а не собираться жить. Но императив устойчивого развития требует, чтобы мы сегодня жили так, чтобы последующие поколения (наши дети и внуки) имели исходные условия существования не хуже, чем те, которые имели мы, вступая в жизнь.
Сегодня наряду с понятием устойчивого развития стали широко употребляться понятия устойчивого общества (sustainable society), устойчивого будущего (sustainable future), устойчивого решения (sustainable decision). Ф. Капра приводит одно из наиболее ясных и красивых определений устойчивого общества, которое дал американский эколог-аналитик, основатель Института всемирного наблюдения (The Worldwatch Institute) Лестер Рассел Браун: «Устойчивое общество – это общество, которое удовлетворяет свои потребности, не ущемляя перспектив последующих поколений» [Капра 2002, 20]. К этому можно добавить, что устойчивое общество будет иметь место, если каждый из нас будет руководствоваться императивом индивидуального устойчивого развития. Еще Гегель говорил: «Хочешь изменить мир, измени самого себя». Хочешь, чтобы мир оставался зеленым и приветливым для нас, культивируй экологическую чистоту в самом себе. Связь между экологией и психологией устанавливается в настоящее время в научном направлении «экопсихология». Мы вбираем в себя природу, и именно поэтому нам следует заботиться о ней, видя в ней самих себя.
* * *
Введенное Якобом фон Икскюлем уже более ста лет назад понятие "Umwelt" несет глубокие мировоззренческие смыслы и мощный методологический заряд. Оно действенно не только внутри теоретической биологии и экологии, оказавшись в сопряжении с понятием экологической ниши, не только в развитии кибернетики и общей теории систем, обнаружив эвристичность для развития понятий отрицательной обратной связи, гомеостазиса и подвижного равновесия, но и в современной когнитивной науке и неклассической эпистемологии. Umwelt нельзя свести ни к организации субъекта действия, ни к организации окружающей среды; это есть продукт непрерывного и активного взаимодействия между тем и другим. Umwelt как мир восприятия и действия, строимый каждым живым организмом как когнитивным агентом, соотносим с такими существенными эпистемологическими понятиями и представлениями, как коэмерджентность или синергизм когнитивного агента и познаваемой им среды активности, когнитивная ниша, телесность и активность восприятия и действия, вдействование в познаваемую и осваиваемую среду, познание как конструирование, энактивизм. Понятие "Umwelt" Икскюля открывает перед пытливым взглядом исследователя много неизведанных путей, пройти по которым нам еще предстоит.
|
