| Пелюлькин
|
тут не уверена. интенциональность скорее к типу мышления относится. у Э. Гуссерля, понимавшего И. как акт придания смысла (значения) предмету при постоянной возможности различения предмета и смысла. , ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ -- это основание Интенций (направленности, движения, Намеренности и пр.), который как раз и реализуется в том или ином типе мышления. Допустим, такая структура как Характер человека -- это тоже Интенция уклада психического, которая организуется такой основой как Темперамент, которые вместе организуют и переживаемое Сознанием как Интуиция. Но ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ -- это вообще всякая в основанная Интенция. И Понятие СМЫСЛ -- тут как раз представляет Целевую Интенцию, к которой аттрактирует Сознание, что понимается не как наши цели, а как Цель обнаруживаемая самым всеобщим анализом феномена Сознания и Разума вообще. Путать это нельзя, из-за такой путаницы становится невозможным определить ни объект исследования, ни средства того исследования, ни ту Природу, которую мы стремимся познать. Ю, вот конструкция, как можно понять Гуссерлианскую Интенциональность по Ч.С.Пирсу, но без этого термина, который я ввёл сам, ибо Пирс за 40 лет до Гуссерля описал Феноменологию, калькой с которой и есть Феноменология Гуссерля, как точно такая же как и у Пирса Феноменология один в один, но в чисто Антропологическом представлении, когда как Пирс исследовал и описывал свою Феноменологию в релятивизме с Природами вещественного и реального вообще, чем именно верифицировал свою феноменологию как именно РЕАЛЬНОСТЬ, когда у Гуссерля эту реальность нужно доказывать. Итак, обещанная конструкция: - Интенциональная (априорная) Готовность и Переживание (Сознания), в осуществлении осознанной мыследеятельности – В общем феномен разума представляется согласно Феноменологии (7. Категории и сознание), как Интенциональная Готовность и серия Переживаний — что во-1-х, при рассмотрении Переживания желания находим, что оно есть таким же элементом чувственного, что и элемент воли, но желание — это не то же самое, что Воление, представляя его умозрительную разновидность, смешанную с созерцанием пред-ожидания в т.ч. и удовольствия. Поэтому, определяя качества Воления, и учитывая волевой акт, то должно отказаться от влияния желания, и его зависимости быть-ли ему собственно желаемым, как “осознанно волевым”, оставляя в таком случае переживанию желания быть — чистой активностью. И, всякая активность, желаема она или нет, должна быть отнесена к категории Воления, которое (подобно вниманию) есть род активности, иногда желаемый, а иногда и нет. Во-2-х, удовольствие и желание не есть истинные Переживания, что именно так и распознаётся в суждении — как приписываемые переживаниям только общие предикаты. Но освобождённое от активности чистое пассивное чувство, которое не действует, не судит и, обладая всеми качествами, эти качества никак не обнаруживает (ибо ничего не анализирует и ничто ни с чем не сравнивает), — как раз и есть таким элементом всякого сознания, что именно нуждается в различительном от других названии — Переживание сознания. В-3-х, любой феномен нашей сознательной жизни так или иначе, есть познание, что, как и любые эмоция, игры страстей, проявления воли и все сходные модификации сознания — должно иметь свою общую составляющую, исключая в себе фундаментальные различия, для возможности иметь в своей основе априорность. Но вопрошание о существовании в сознании элемента, который есть ни переживание сознания, ни чувство, ни активность, то всё же обнаруживает нечто, как свою единую природу (Триггер Интенциональности) в виде Интенциональной готовности к направленности к: приращению знаний, восприятию, памяти, логическому выводу и синтезу как становится очевидным, фундирующимися только ввиде сопряжения с НЕ-Логичным, как определяемым как Высшего рода Любовь (Любовь Первая, Нирвана, которую частично и испытывают йогины и святые в высших своих восхождениях), в цельности с которой и даны все эти качества и интенции, как интенциональна и сама такого рода Любовь. В-4-х, тщательное обращение к рассмотрению активности, убеждает, что осознание таковой определяется только ощущением сопротивления. И только столкновение с препятствием, как воздействие на нечто, — даёт осознание, что нечто воздействует и на нас. Но и внутренняя, и внешняя инициация такой активности, узнаётся не по изначальной способности к распознанию фактов (как Знание в себе), а только по вторичным признакам, как сокрытость истинной широты и свободы личности именно в процессуальности познания.
И из этого ясно, что и сопротивление страстям даёт нам познать и то, что есть страсти, что бы обрести власть и над страстями, как то отметил Великий Платон: (Платон, Законы IX 875cd), ибо истинные Знания стоят выше всякого закона, ибо нельзя их добывающему разуму быть в таком случае чьим-либо непременным рабом; нет, ибо таковой разум познаёт, чтоб править, если только он по своей этой познавательной природе действительно обладает истинной свободой, необходимо полагаемой в самодвижущейся Истине (Ин.8: 32 - и познаете истину, и [истина] сделает вас свободными). А значит именно в высшего достоинства Познании (философском) ничто его не ограничивает, кроме него самого. То тоже самое следует и из того факта, если попытаться УТВЕРЖДАТЬ НЕЧТО МЕТА-ПРЕВОСХОДЯЩЕЕ, в том смысле, что существует неукоснительный выполняемый сознанием непременный ЗАКОН, то самое существование непременного, окончательного и всеобщего ЗАКОНА тотчас же приводит к отрицанию этим фактом существования подневольности некому всеобщему Закону, ибо утрачивает СМЫСЛ и самая возможность понять что-то уже нечто максимально осуществлённое Абсолютное, ибо нет цели это понимать, если нет последствий этого понимания в этом Абсолютном, тем более что все содержательные совокупности всей своей сути не содержат (антиномия Рассела), что доводит, что суть Закон---Это самый этот Разум, максимально понятый вообще, в том числе и как Всеобщая Истина, что подразумевает естество существования Бога, как Совершеннейшего Разумного Существа — Абсолюта, моделью чего (т.е. истинно Образом и Подобием Божества) как раз и есть человек, Высший из всех Который Христос Божий есть, в Божественную полноту Святости восшедший в Силе Воскресения и Вознесения Христова. Причём иначе, чем будучи истинно Образом и Подобием Божества, — человеку и не дано было бы никакой возможности понять, что есть категории всеобщности и необходимости, что вообще может существовать Абсолют и что в жизни может быть какая-то принципиально бóльшая цель, чем осязается и понимается в наблюдаемой действительности, как это характерно для всех животных, ибо человек есть исключительно особенной тварью, именно ввиду Образа и Подобия Божества в человеке, и именно по самой Природе Сознания человеческого.
А вот по Гуссерлю конструкция, правда от ещё большего чем Гуссерль умника -- Э.Левинас: - Левинас Э. “Теория интуиции в феноменологии Гуссерля”: Левинас Э. Избранное: Трудная свобода/ Пер. с франц. - М.: “Российская политическая энциклопедия” (РОССПЭН), 2004. - 752 с. (Серия “Книга света”) - < http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s01/z0001018/index.shtml >----
《....Тем не менее, обобщая (ибо этот смысл данной ремарки полностью выявится только в комплексе проблем, поставленных в последней главе), сразу же скажем следующее. С одной стороны, интуиция представлена у Гуссерля как очень широкое понятие, свободное от какой-либо предвзятости относительно модуса существования его объекта. Но, с другой стороны, не нужно забывать, что интуиция и для Гуссерля - акт теоретический. И в той же мере, в какой другие акты могут достигать бытия---«Логические исследования» (у Гусерля) в основание их, помещают представление. И если вообще «Идеи» имеют функцию модификации, то в сравнении с «Логическими исследованиями», тезис о том, что представление есть основание всех прочих актов, то всё же они эти «Идеи» модифицируют его не настолько, чтобы не позволить нам заявить, что всякое полагание бытия (тезис) включает в себя репрезентативный, доксический тезис. Следовательно, необходимо сразу же указать на то, что бытие (согласно Гуссерлю) предстается как коррелят интуитивного теоретико-психического содержания, коррелят (возникающей на такой основе) очевидности объективирующего акта. В этой точке гуссерлевское понятие интуиции граничит с интеллектуализмом - и, может быть, слишком тесно граничит. Ибо все попытки Гуссерля ввести в конституирование бытия категории, которые не вытекали бы из теоретической жизни, не сумели упразднить ни примата теоретического подхода, ни его всеобщности. Аксеологические характеристики ценности, полезности и т.д. могут обладать существованием лишь постольку, поскольку они вытекают из такого существования бытия, которое коррелирует именно с индивидно-этическим представлением.
Это выше сказанное никак не может означать, будто в учении Гуссерля мы имеем дело с неким абсолютным логицизмом. И тем не менее эта часть его философии - логицизм и теория Wesensschau (интуитивного усмотрения сущностей) - приобрела универсальное признание и популярность именно под именем философии Гуссерля в целом. Значительная часть философов пребывает в уверенности, будто именно здесь выражена самая суть учения Гуссерля. Мы намерены посвятить отдельную главу этой стороне феноменологии, которая в своей глубине всего лишь выражает позицию I тома «Логических исследований», взятого в отрыве от других работ. Мы постараемся показать, что у Гуссерля подлинный смысл логицизма и Wesensschau становится понятным только из приведенных тезисов и что они являются в его системе не более, чем следствиями из посылок, установленных в начале этой книги, где источник существования усматривается во внутреннем (нравственно природном) смысле жизни.....》 - ● ● ● МЕТАФИЗИЧНОСТЬ ИНТУИЦИИ В СИГНИФИКАТИВНОЙ ДЕСКРИПЦИИ--- Напомним, что ничто от предмета---в сигнификативной интуиции не «живёт» (суть трансцендентность, как мета язык выражения состоявшегося обобщения). И познание состоит в подтверждении интуитивным актом того, что подразумевала ненасыщенная интенции простого номинального означивания (как та данная извечная Интенциональная Готовность к направленности к: приращению знаний, восприятию, памяти, логическому выводу и синтезу, обозначенная в сигнатуре мышления, как словесность обозначения смыслов Знаками, словами), как некой предельной готовности к постижению. Сигнификация (как врожденное Качество номиналистики продуктов и элементов мышления) нацеливается на свой объект (готовится к восприятию); интуиция, и особенно восприятие (перцепция)---его достигают, как познание и перцепция подтверждения в действительности. Но в обоих случаях объект может быть одним и тем же, и не только сам объект, но также материя или смысл обоих этих актов представления сущности акта Постижения. Сигнификация устремлена на тот же предмет, что и соответствующая интуиция, и на «то, в каком качестве» предмет является объектом (репрезентации и презентации) подразумевания и восприятия---то это только и может быть идентифицированно. Таким образом, оба акта способны как бы перекрывать друг друга. И предмет, на который лишь нацеливалась пустая Сигнификация, становится зримым в интуиции (великолепен пример математической интуиции). В приведенном примере (представления красной черепичной крыши, с подтверждением или нет этого воотчею увидев) первоначальная интуиция подтверждается реализацией. Однако реализация может и опровергнуть интуицию. Восприятие может «разоблачить» сигнификативную интенцию. Между объектом сигнификации и объектом интуиции обнаруживается разногласие (Widerstreit), и мы приходим к отрицанию того, что предполагали в чистом и простом акте означивания: крыша - не красная. Однако такое разногласие, между обозначенным и данным предметом, должно опираться на некий общий элемент. Для того чтобы возникло противопоставление, должна иметься общность (в т.ч. как метафора и аллегория). «Разоблачение» (die Enttauschung) возможно только в условиях частичной реализации: «Интенция подвергается разоблачению в форме разногласия только! в силу того, что она составляет часть обнимающей её интенции, которая реализуется в другой своей части, дополнительной к разоблачаемой интенции». Вот почему разногласие может охватываться термином «реализация». Предмет должен быть дан, чтобы возникло такое разногласие; и хотя сигнификативная интенция подвергается разоблачению, тем не менее, остается место для истины. Следовательно, разногласие---данность (как Интуиция Сущности)---это не просто отсутствие интуитивной полноты, не просто понятие чистой лишённости. Разногласие, опирающееся на частичное согласие, есть позитивный феномен, синтез (мифологема), ведущий к познанию, хотя бы и негативному. Вообще, познанное может и не совпадать с истиной, т.е. быть заведомо противоречивым, но оно есть осмысленным, дополняющим знание противоречием, и эта интенциональная противопоставленность (Амбивалентность)---разумеется, как, ассоциированная и неким Извещением (совестью), экзистенция интуитивной готовности к верному постижению. Потому ограниченное восприятие---это дверь предельного пользования интуицией, как вложенность в данной людям перцепции, всей метафорическо-аллегорической мощи познания Сущности, дабы не уводить человеческую сигнификацию в Продуктах мысли, от духовных отождествлений, уводясь в несущностную (но познаваемую в сущности), материально ассоциированную редукцию. {{Сущностной, метафизической характеристикой интуиции---является экзистенция интенциональности, как Качественного познания Метафизических Необходимости и Возможности (Аргумент Крипке), обозначаемых в Эпистемологии Познания, как Априорные Скрипты интеллектуальной наследственности в возможностях к Познанию. Потому, в сущности, сигнификативная или интуитивная роль Репрезентамена---зависит от одушевляющей её интенции, от того нередуцируемого смысла, каким наделяет её интенциональностъ. Это различие в способе одушевления репрезентирующего больше не сводимо ни к чему другому: различие между сигнификативным и интуитивным схватыванием есть «феноменологически-нередуцируемое различие, константирующее Личность Мыслителя».}} Причём перцептивная интенциональность в этом случае именно разумеется, как готовность к сигнификативной редукции интуитивно предвосхищаемого в сознание, посредством схем Репрезентамена, его когнитивных карт, к большей профессиональной готовности к акту презентации, для высоко-точной духовной объективации репрезентативно-презентативных интуитивных спецификаций. Сама специфика интенции (по Пирсу и Гуссерлю) как сущности интуиции---позволяет в мыслительной деятельности усматривать саму специфику своей духовной сущности, что интерпретируется, как предельное осмысление границ познания и бытия, и интерпретируется как философская рефлексия в постижение духовной сущности, посредством именно интуитивных интенций, в действительности Предметного Языка-Объекта, утверждая тем самым магистральное направление в разумении духовного, именно, интуитивно, что есть и концепт обнаруживаемого совестливого направления сознания, интерпретирующегося, как интерсубъективное единение людей истиной, что и есть религиозная интерпретация интуиции, и совести.
Тем самым [Во влиянии Интуиции на факты будущего Познания и реализации фактов Интенциональной Преднамеренности, как осуществления осознанной действительности] раскрывается и особое значение эйдетических истин. Познание сущностей (как Холизм) - не просто познание идеального мира, положенного наряду с эмпирическим миром. Эйдетические науки обнаруживают новое измерение в сущем: сáми условия его бытия, структуру предмета (Природу), без которой мир не мог бы существовать. В этом смысле знание таких наук схватывает и познаёт знание об априорном, ибо в них познаётся предполагаемое и любым другим знанием (как Единство их в Истине). Несомненно, именно потому, что необходимость законов сущностей есть необходимость самих условий (всякой Возможности, ибо Бытие возможно исключительно во Всеобщем непротиворечии, что есть Закон Истины, и есть всякая предваряющая Априорность) бытия сущего, Гуссерль называет эти науки онтологическими. Априорное знание отличается от знания апостериорного не только своей необходимостью, «аподиктичностью»67, но и тем, что свидетельствует о некоем онтологическом достоинстве.
Отсюда становятся понятными смысл, место и роль априорных наук в их отношении к наукам о природе и вообще к наукам о фактах. В самом деле, обнаружение материального априори не означает приведения всех эмпирических истин к истинам априорным (как этого порой требовали от Канта, упрекая его в том, что он не решил поставленной Юмом проблемы: ведь Кант хотя и выводит рациональным путем причинность вообще, однако не выводит каждый единичный случай причинности). Нет, естественный закон уже положен в основаниях и в результатах интуиции индивидных фактов. Повторюсь: Зачастую между объектом сигнификации и объектом интуиции обнаруживается разногласие (Widerstreit), и мы приходим к отрицанию того, что предполагали в чистом и простом акте означивания: допустим, крыша - не красная, как ожидалось. Однако такое разногласие между обозначенным и данным предметом должно опираться на некий общий элемент (как то, что утверждается нечто, но не такое же самое, как именно утверждается). Для того чтобы возникло противопоставление, должна иметься общность. «Разоблачение» (die Enttauschung) возможно только в условиях частичной реализации: «Интенция подвергается разоблачению в форме разногласия только в силу того, что она входит в состав части обнимающей её интенции, которая реализуется в другой своей части, дополнительной к разоблачаемой интенции». Вот почему разногласие может охватываться термином «реализация» (т.е. сопоставлением с Презентируемой реальностью). Предмет должен быть дан, чтобы возникло такое разногласие; и, хотя сигнификативная интенция подвергается разоблачению, тем не менее остается место для истины. Следовательно, разногласие,---это не просто отсутствие интуитивной полноты, не просто понятие чистой лишенности (но точное соответствие парадоксу «Лжец»), но только в непосредственной интуиции (как наличие и у неё более полной охватывающей её Интенции, Мета-Интуитивного порядка), как тоже не истина, но содержательный ея стандартный вариант). Как справедливо показал А.Тарский (в Парадоксы Семантические), метаязык (интуитивных интенций), как достаточно существенно более богатый и выразительный, чем язык-объект, включает и переводы выражений языка-объекта в метаязык, то таким образом парадокс «Лжец», устраняется, и потому Правда Божия может вещать только на Метаязыке. В таком случае Разногласие, опирающееся, в т.ч. и на частичное согласие, есть позитивный феномен осмысленности, как синтез, ведущий к познанию, хотя бы и негативному. В логике Бочвара (использующей 3-х значную логику и 2 типа связок – внутренние с истинностными значениями «бессмысленно», «истинно» и «ложно» и внешние – только с истинностными значениями «истинно» и «ложно»), внешнее восприятие всегда имеет коррелятивно истинностное значение, для реализации Интепретативно-Репрезентативной Семиотической Эволюции сознания, в экспозиции с Законом Партиципации, что априорно Архаическое [древнее, рудиментарное при переходе в Личность] мышление устанавливает сопричастность и некое тождество по сущности, между индивидом и Тотемом (Прародителем племени (а вообще – Иконическим Культом и олицетворением единства и покровительства верующих в такую вот их общность и этим родственную связь с ними, как Типы и Токены )), между материальным и предметно-выраженным, в Архетектонике духовно осязаемых Существа и Силы этой Эсхатологической Архаики. И установка на такого рода сопричастность формирует важнейший признак “пралогического мышления” — его мистический характер, в естестве которого, под действием закона Партиципации, в коллективных представлениях складываются образы мистических состояний и взаимодействий, религиозные воззрения на причинность, пространство, время и общество индивида, формируя понятия о священных предметах и действиях (в Интерсубъективности Архетипа Мистики данного культа, как Характер родственного единства всех вовлечённых в него). И поэтому, и его точное описание, да и сам факт остаются случайными, и даже необходимость естественного закона (как Природы, так и Сознания) всегда обладает неким вероятностным характером. Эта характеристика относится к сущности естественного закона. Случайность эмпирического факта отнюдь не обусловлена нашими свойствами - конечностью и неведением (как это предполагает Идеал Феномена “Демона Лапласа”), - но принадлежит к самой сущности «факта»68. Сам закон природы сущностно индуктивен [и не имеет прояснённости завершённостью своего недоопределённого релятивно-временного существования]69. Таким образом, Гуссерль в своей философии отказывается сводить (временно опосредованные) индуктивные законы к (завершённым, вневременным) законам априорным70: приведение факта к априорному закону означало бы извращение самого Смысла факта [ибо Смысл---есть Тип факта, а факт---индивид Типа, и есть акт реализации Пропозиции такой необходимости, охватываемой Всеобщностью Истины именно такого положения вещей]. Сущность есть начало предмета, но начало не означает здесь большей посылки, из которой возможно логически вывести все случайные свойства этого предмета (не это ли беспокоило Лейбница и даже Октава Гамлена? [Тип индивида---это не тоже самое, что сам индивид, и несомненно имеют разную логику, а раз так, то ВЫВОД Типа индивидов, из самих индивидов---возможен только на основании Третьего, имеющего такую Возможность, и это Третье---наш Разум, и с этого момента простота неслитности материальной сингулярности и Транцендентной ей Всеобщности Истины Смысла, в т.ч. и материального, Бытия Сущего, обретает все сложности Микрокосма Сознания Космоса Бытия Вообще]). Начало (Первичность) здесь означает то, что делает вообще возможным существование предмета: структуру, без которой ни предмет, ни его бытование---немыслимы.
Тем самым утверждается неустранимое различие между априори и апостериори, а также их собственных ролей в различных науках. Между причинностью вообще (понятой как сущностная структура бытия) и случайными отношениями причинности в эмпирическом сущем имеется зазор71: это явления разного уровня. Крайний натурализм, свойственный психологизму, критикуется Гуссерлем не только потому, что сознание мыслится в нём по типу природы, но и потому, что он не видит в нём роли естественного закона данности априори в познании самой природы, как неразрешимое смешение иерархий Типов72.
Таким образом, корпус априорных наук - какую бы форму они ни принимали - не есть некое чудо необходимости в мире всеобщей случайности. Необходимость априорных наук имеет именно онтологический характер. Она внутренне присуща самому Смыслу бытия как такового, а Законы, несущие на себе печать этой необходимости, определяют и смысл соответствующего региона бытия73. Когда бытие определено онтологическими науками, фактические науки могут задавать, в связи с этим положением вещей---осмысленные вопросы. Тогда и только тогда возможен эксперимент74. Индукция сама по себе способна привести лишь к индуктивным, но не к онтологическим необходимостям75 (и если Закон Природы Сущностно индуктивен, индукцией в Истине Всех Миров, то Свобода Смысла Сознания полагает и ошибочность, чего нет в рефлексии Истинной Природы, и потому индукция сознанием обязана подтверждаться, в соответствии онтологии Истинной Природы). Для того чтобы ставить проблемы перед индукцией, чтобы знать, какой тип эксперимента требуется для данной области объектов, нужно начать с установления её онтологического смысла76. По убеждению Гуссерля, невиданный прогресс физики Нового времени стал возможным благодаря тому, что Галилей усмотрел в геометрии и математике, разработанных в античности, онтологию природы77. Колоссальная ошибка других наук - например психологии - состоит в том, что, либо в этой своей онтологии природы они видят онтологию любого региона наличного бытия, либо отвергают всякую онтологию. Поэтому насущно важно установить онтологию всех регионов существующих объектов - хотя бы для того, чтобы способствовать прогрессу наук78. Отсюда становится очевидной абсолютная независимость философии по отношению к науке. Философия должна работать в совершенно иной сфере опыта и совершенно иными методами. От этого зависит не только прогресс наук, но и сама их рациональность. В самом деле, если науки хотят прийти к абсолютной рациональности79, если они хотят избежать кризисов, когда стирается самый смысл того, что они изучают80, необходимо, чтобы онтология исследовала внутреннюю априорную структуру их предмета, прояснила конституирующие предмет сущностные категории. Необходимо также, как будет показано в следующей главе, равным образом прояснить существование объектов наук, модус их данности сознанию.
(Цифрами я указал страницы этой работы Левинас). Ю, и конечно, всё это переработано мною в сконцентрированное и дополненное нужным Знание, чтоб был очевидна Всеобщность этого Знания, ибо прочесть тамошние около 100 листов сложного и не в том смысле скорнцентрированного текста -- то это и в сотни раз дольше и ещё более менее продуктивным есть в целях обретения мною излагаемого Знания. |
