kadh Я понимаю, что тебе покоя не дает то, что ты так откровенно лажанулся с харакири.
Да?
Зачем все перекручивать? Как было дело я уже написал (повторяю):
Как было дело, я высказал свое мнение на тему "сэппуку", ты возразил. Твои возражения прокомментировал Relictum. Все стало ясно. Дальше уже не было смысла о чем-то на эту тему говорить. Тебе же нужны были доказательства, я тебе сказал прямо - на какой источник я опираюсь, в том числе. Все просто. А доказывать, приводя отрывочки из нагугленых материалов - не считаю нужным.
после чего зачем-то помянул "Сэнсея Китауру", для придания значительности этому бреду?
Не так было дело. Зачем перекручиваешь?
А его имя я упомянул, только для того, чтобы показать - на что я опираюсь в своих рассуждениях (материалы на тему, мнения других, взгляды мастеров и проч.) и не более. Вот, например, ниже - приведу слова другого мастера.
А вот чего ты добиваешься, а?
Как было дело, можно посмотреть тут:
http://forum.postnagualism.ru/index.php?topic=2907.msg15834#msg15834По-моему, совершенно ясно, кто "лажанулся"...
Конечно, на тему "харакири - сэппуку" лажанулся ты.
Если коротко:
kadhЕсли прочитать японское слово "харакири" по-китайски (иероглифы одинаковые) то получится слово "сэппуку".
Обычно "сэппуку" вместо "харакири" употребляют неяпонцы. "Варвары". Журналисты.
Relictum"Китайские" варианты звучания иероглифов, как правило, воспринимаются как относящиеся к более высокому, книжному стилю речи. По остроумному замечанию одного из японистов, сделать харакири сравнимо с отбросить копыта, тогда как совершить сэппуку - с достойно отойти в мир иной.
Просторечным, пренебрежительным словом харакири пользуются, как правило, те, кто без должного уважения относится к кодексу бусидо. Вот почему идеальным образом совершенное ритуальное самоубийство (причем отнюдь не только 'путем собственноручного вспарывания живота'; гораздо чаще самураю помогает покинуть этот мир своего рода "секундант", который, стоя позади, должен одним ударом меча отсечь голову самоубийцы) стоит называть именно сэппуку. Ведь харакири - самоубийство, совершенное не по правилам, с нарушением каких-либо этических или эстетических норм, - позор для истинного самурая".
Вот об этом я и говорил - "Ага, как же". Потому что лажа по обоим пунктам - по написанию/прочтению и по употреблению "сэппуку" как более варварского по сравнению с "харакири".
Из твоего любимого гугла, на эту тему в довесок:
Сэппуку («seppuku», 切腹) осуществляется путём вонзания меча в живот и перемещением его слева направо режущим движением.
Также существовала практика совершения сэппуку после смерти своего господина: «оибара» («oibara», 追腹 или追い腹) в случае «кунного», японского чтения иероглифов, или «цуифуку» («tsuifuku», 追腹) – в случае «онного», японо-китайского чтения.
Наиболее известным названием данного вида самоубийства является «харакири» («harakiri», 腹切り), которое пишется теми же кандзи, что и «сэппуку», но в обратном порядке: в «сэппуку» первым идёт иероглиф «резать», а потом «живот», а в «харакири» - наоборот.
В Японии «харакири» является разговорной формой и несёт некоторый уничижительный и бытовой оттенок: грубо говоря, раньше самураи делали «сэппуку» по всем полагающимся правилам, а сегодня некоторые японцы делают именно «харакири».
А вот мнение Сэнсея Саотомэ:
Выбор мучительно болезненного способа самоубийства с помощью вспарывания живота, сеппуку (Более известное в русскоязычной среде название — харакири. — Прим. ред.), уходит своими корнями в самые глубины японской культуры. Нижняя часть живота, хара, — кроме того, что это место, где помещается мужество, — считалась местом, где обитает земное сознание, разум и дух человека. Это место физического тела, где берут свое начало и объединяются физическая и духовная энергия. Для тех, кто говорит по-английски, сказать «прочесть, что у него на уме» — значит попытаться понять чувства этого человека, но японцы говорят «хито но хара во йому» — прочесть хара, или живот другого человека. Когда японцы о ком-то говорят как о «человеке с черной душой», они скажут, что у него «черный живот», хара га курой. Такое вспарывание своего хара не только доказывало мужество воина и его решимость умереть от собственной руки, но также свидетельствовало о его искренности и чистоте разума и сердца. Обучаемый этому ритуалу с пятнадцати лет, самурай часто спонтанно сочинял прощальные стихи, чтобы показать свое самообладание перед лицом смерти.
Самурай не только с готовностью умирал в бою, но, доверяясь мудрости и чести своей руки и своего меча, он умирал, когда не мог справиться с важным заданием или когда совершал преступление, которое могло принести бесчестье его роду или его фамилии. Он был воином, а назначение воина — защищать честь и сохранность группы, к которой он принадлежит. Его ответственность и его долг составляли предмет его гордости, и жизни в бесчестье он предпочитал смерть.
Такое отношение к самоубийству, наверное, лучше всего иллюстрирует основное отличие духовных убеждений японской и западной культур. Западное сознание видит в самоубийстве смертельный грех, считая, что жизнь — бесценный Божий дар и человек не вправе его разрушить. Японская культура тоже относится к жизни как к бесценному дару, но, если человек навлек позор на эту жизнь, он несет ответственность за искупление своей вины и просит прощения у Творца, прилагая к этому свои собственные руки. Неспособность самому наказать себя была бы оскорблением для Бога, оскорблением для всего его рода, его семьи, в прошлом, настоящем и будущем. Умереть от руки другого человека было бы еще большим позором, потому что, когда другой человек провозглашает его виноватым, это считается непростительным вмешательством в его жизнь и дух. Вынести себе приговор может только сам самурай. Чтобы спасти свою честь и показать, что, несмотря на совершенный поступок, сердце у него чистое, самурай становится сам своим судьей и палачом. Этот последний акт очищения остается как память о его жизни, восстанавливая чистоту его имени. Честь своего имени, которую он унаследовал от предков и передаст своим детям, он должен защищать и сохранять для будущих поколений.
И можешь не начинать, цепляться за слово "самоубийство", потому что если цепляться к словам, то можно вспомнить, что часто сэппуку заканчивался - "убийством" от руки другого самурая (не только Кейсяку, но и врага).
Если случалось так, что самоубийство не удавалось, достойный представитель противника присоединялся к церемонии и четким, милосердным ударом своего меча прекращал затянувшуюся агонию, отсекая голову самоубийцы. Это действие он совершал с глубоким уважением к своему врагу, отдавая должное его гордости и мужеству. Самурай хотел иметь дело только с достойным противником, благородным мастером своего дела. Во враге он черпал свое вдохновение. Противник позволял ему тонко настраиваться и совершенствовать свои реакции таким же образом, как природный враг шлифует и облагораживает свою жертву. Победа или поражение — это не имело значения. Если его противник был сильным и благородным врагом, он был великим воином. Если его противник не обладал ни мастерством, ни честью, победа была лишена смысла, а поражение становилось вечным бесчестьем.
