Иван Иванович*
Гость
 |
Цитата: Ртуть от 11 февраля 2015, 22:35:49
Корнак7, OE, и Пипе тоже, я вот тут нашел, коротенько и простым языком об основном говорится. Чтобы вы хоть малость начали задумываться, а то ведь, вы даже забыли как это делается.
Постарайтесь вникнуть в суть того, к чему пришел Гуссерль.
1. Смысл феноменологического метода
Согласно феноменологии не существует непосредственного доступа к реальности: контакты с ней возможны только благодаря сознанию. "Как же сам мир, – писал Гуссерль, – может быть чем-то иным, нежели продуктом развертывания моей субъективности, которую я никогда не могу перешагнуть" [115, т. 2, с. 9]. Прежде чем говорить о реальности, следует исследовать те свойства сознания, которые лежат в основе наших контактов с ней и благодаря которым, по мнению феноменологов, появляется сама возможность познавательной и практической деятельности человека в окружающем мире. Необходимо, с феноменологической точки зрения, тщательно исследовать такие проблемы, как: чем отличается сознание от того, что не является сознанием? что вообще представляет собой сознание? почему именно сознание имеет те преимущества, которые заставляют первоначально исследовать его и лишь затем решать вопрос о статусе окружающего мира?
Ответы на эти и подобные им вопросы, по мнению феноменологов, также следует искать в сознании. Прежде всего необходимо провести своеобразное "археологическое" изыскание в сфере сознания,* которое позволит обнаружить ту иерархию различных функций, уровней и актов сознания, благодаря которым осмысливается действительность. Внимание исследователя при этом должно быть направлено не на реальное содержание, не на сами предметы (материальные или идеальные), которыми обычно оперирует сознание в своей естественной установке, а на акты сознания, в которых осознаются эти предметы. Сознание, как полагают феноменологи, необходимо исследовать в его "чистоте": необходимо достигнуть чистой (не замутненной никакими внешними привнесениями) деятельности сознания, чистых форм этой деятельности.
* В манускриптах Гуссерль часто называет феноменологию "археологией", поскольку интеллектуальные раскопки в области сознания, к которым стремится феноменология, имеют своей целью обнаружение того самого глубокого слоя, в котором возникают смыслы, приобретающие позднее самые различные модификации. "Феноменологическая археология, – писал Гуссерль, – это исследование Я и субъективного в их подлинности, раскрытие сокровенной конститутивной конструкции апперцептивной деятельности, результаты которой предстают перед нами в качестве опытного мира... Как в обычной археологии: реконструкция" (цит. по: [78, с. 19]).
"Чистое сознание", к исследованию которого стремятся феноменологи, – это как бы сознание в его допредметной, досимволической форме. Необычность феноменологического подхода заключается в том, что сознание выполняет при этом двойную функцию: будучи предметом аналитической деятельности, оно является одновременно и средством исследования. Интересуясь условиями возможности существования явлений в сознании, условиями возможности опыта вообще, феноменологи именно в сознании видят ключ к решению этой проблемы. "Если теория познания, – считает Гуссерль, – хочет исследовать проблемы отношения между сознанием и бытием, то она может иметь при этом в виду только бытие, как коррелят сознания, как то, что нами "обмыслено" сообразно со свойствами сознания: как воспринятое, воспомянутое, ожидавшееся, образно представленное, сфантазированное, идентифицированное, различенное, взятое на веру, предположенное и оцененное и т.д. В таком случае видно, что исследование должно быть направлено на научное познание сущности сознания, на то, что "есть" сознание во всех своих различных образованиях, само по своему существу, и в то же время на то, что оно "означает", равно как и на различные способы, какими оно – сообразно с сущностью этих образований – ...мыслит "предметное" и "выявляет" его как "значимое", "действительно" существующее.
Всякий род предметов, которому предстоит быть объектом разумной речи, донаучного, а потом и научного познания, должен сам выявиться в познании, т.е. в сознании, и, сообразно смыслу всякого познания, сделаться "данностью"" [19, с. 13].
Стало быть, предварительным условием феноменологического анализа сознания должно явиться полное очищение сознания от всего того, что не принадлежит к его собственной природе, а потому должно рассматриваться как нечто внешнее по отношению к нему. Для исследования сознания "как царства субъективного потока было бы безумным, – пишет Гуссерль, – применять ту же методику образования понятий и суждений, которая обычно применяется в объективных точных науках. Жизнь сознания находится в состоянии постоянного потока, и всякое cogito является текучим, поэтому здесь нельзя зафиксировать последние элементы и конечные отношения... Однако и здесь господствует хорошо выраженная типология. Так, восприятие принадлежит к одному типу, а воспоминание образует другой тип. Наряду с существованием таких общих, четко выраженных типов существуют также и особые типологические подгруппы (например, восприятие пространственной вещи или восприятие человека как психофизического существа)" [115, т. 1, с. 20]. Поэтому феноменологический анализ требует специфической установки сознания, а именно самонаправленности сознания, достижение которой сопряжено с известными трудностями. "Источник всех трудностей феноменологического анализа, – признает Гуссерль, – лежит в противоестественной направленности сознания и мышления" [115, т. 2, с. 9].
Сознание в феноменологии рассматривается как образование, необычайно многообразное по своим функциям и деятельности. Однако наиболее фундаментальной характеристикой, лежащей в основе всех других его свойств, считается интенциональность, т.е. постоянная направленность сознания на предметы, ибо сознание, подчеркивают феноменологи вслед за Ф.Брентано, – это всегда "сознание о чем-либо". Подобно тому как воспринимаемые нами предметы для их адекватного познания должны быть восприняты нами ясно и отчетливо, точно так же ясно и отчетливо должна быть понята нами и имманентная деятельность сознания.
Однако возможно ли достигнуть такой ясности в отношении сознания? Каким способом можно выявить его "чистую" деятельность, сознание как таковое?
Исследование имманентной деятельности сознания становится возможным, по мнению феноменологов, благодаря методу феноменологической редукции, от понимания которого, считает Гуссерль, "зависит понимание всей феноменологии, так как благодаря этому методу можно иметь дело с подлинными феноменами" [115, т. 9, с. 188].
Редукция, считают феноменологи, позволяет освободиться от наивности естественной установки сознания, наивности, которая характерна для всех без исключения видов практической и теоретической деятельности человека. Источник наивности заключается в том, что сознание интересуется прежде всего внешними предметами, а не теми смыслами, которые оно вносит в эти предметы в процессе их осознания. Сознание в своей естественной установке ориентировано не на исследование своей собственной творческой деятельности, а на познание внешних предметов. Наивен, как полагают феноменологи, не только человек, ограниченный кругом своих непосредственных интересов, но и ученый, познающий окружающий мир. Его наивность выражается в том, что, оперируя понятиями, он без помощи феноменологической методологии не способен осознать, что его понятия есть не что иное, как вторичные образования, возникающие из донаучной, дотеоретической почвы, которую феноменологи называют "жизненным миром". Свои первые понятия человек создает в наивной повседневной жизни, и именно они служат исходным материалом для всех последующих теоретических размышлений. В конечном счете жизненный мир есть подлинный источник теоретических понятий и вообще любых идеальных образований, которыми оперирует мышление ученого. Более того, жизненный мир является той фундаментальной предпосылкой, из которой вырастают общественные институты и культурные традиции. Задача феноменологического метода – выявить генезис этих вторичных образований. В отношении научного знания подобное выявление привело бы к созданию той недостающей части теории науки, которую феноменологи называют "теорией опыта". Согласно такой теории жизненный мир есть предпосылка, основа и источник всякого опыта, в том числе и научного.
Вместе с тем сам по себе жизненный мир все же не может являться той последней инстанцией, исходя из которой можно до конца понять всю жизнедеятельность человека, ибо жизненный мир, в свою очередь, возникает и развертывается по определенным правилам, источник которых следует искать опять-таки в сознании. Тщательный анализ генезиса жизненного мира исходя из деятельности сознания является для феноменологов важнейшей задачей философии.
Таким образом, источник научных понятий усматривается феноменологами в донаучном мире естественной установки, исследование которого предполагает феноменологический анализ деятельности сознания. При этом особенно важно выявить характеристики так называемого "чистого сознания", "чистой субъективности", ибо именно они как раз и определяют все возможные формы жизненного мира, а следовательно, и формы научно-теоретической и практической деятельности человека.
Необходимое условие феноменологического анализа, как уже отмечалось, заключается в том, чтобы внимание исследователя было направлено не на внешний мир, а на само сознание, ибо, именно оно в конечном счете является источником как научного, так и донаучного знания. Вычленить и проанализировать сознание в его "чистоте" можно с помощью редукции – комплексной процедуры, которая включает в себя несколько операций.* Прежде всего необходимо осуществить эпохе – воздержание от всякого полагания реального существования окружающего мира. Эпохе создает необходимые условия для того, чтобы направить наше внимание не на реальные предметы, а на способ их данности сознанию и тем самым способствовать исследованию тех актов сознания, в которых нами осознаются эти предметы. Эпохе рассматривается феноменологами в качестве операции, помогающей исследователю занять позицию не по отношению к миру, но проникнуть в саму "чистую субъективность".
* Термин "редукция" очень многозначен. Существует много типов редукции, взаимоотношения между которыми феноменологам так и не удалось до конца выяснить. В письме к Р.Ингардену (1932) Гуссерль признает, что "самая трудная вещь во всей философии – это феноменологическая редукция, ее философское понимание и использование" [119, с. 74].
Имеет ли эпохе определенную познавательную ценность, не приводит ли оно к отказу от реальных познавательных проблем?
Хотя такая опасность существует, тем не менее само по себе воздержание от суждений о реальности чего-либо – вполне правомерная методологическая операция. Если обратиться к анализу практической и теоретической деятельности, то нетрудно заметить, что в жизнедеятельности человека постоянно имеет место воздержание от суждений в отношении всего того, что его не интересует. Если бы такое воздержание было невозможным, то, очевидно, столь же невозможна была бы и сама теоретическая деятельность. То же самое можно сказать и в отношении практической деятельности человека: она требует концентрации внимания сознания на определенной цели, что, в свою очередь, предполагает, что во внимание не принимаются те аспекты реальности, которые в данной практической ситуации не являются значимыми. Цель человека как бы задает способ преобразования вещи в практической деятельности. Говоря о принципиальных отличиях трудовой деятельности человека от поведения животных, К. Маркс отмечал, что человек "не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю" [1, т. 23, с. 189]. Практическая деятельность человека убедительно подтверждает эту принципиально важную для понимания специфики сознания мысль. Сознание не только отражает окружающий мир, но и благодаря практической деятельности человека в определенном смысле творит его. Как отмечал В.И.Ленин, "мир не удовлетворяет человека, и человек своим действием решает изменить его" [2, т. 29, с. 195]. Способность сознания воздерживаться от суждений о реальности является убедительным доказательством положения диалектического материализма об активной роли сознания в жизнедеятельности человека, ибо без этой активности была бы невозможна сама целесообразная деятельность.*
* "Прием воздержания, предложенный Гуссерлем, – отмечает А.Ф.Бегиашвили, – может быть основан на предположении, что в содержании сознания имеются уровни, отличающиеся по степени актуализации. Определенное содержание наличествует в настоящий момент в сознании, оно все еще переживается, как говорил Гуссерль, но оно как бы отодвигается на второй план, сознание не занимается им, оно не включается в систему отношений, существующих между остальными моментами, частями содержания сознания. Оно остается, как выражался Гуссерль, "вне игры", мы его просто не употребляем" [8, с. 301].
Те исследователи, которые отвергают правомерность операции эпохе, полагают, что они тем самым критикуют феноменологическую философию. Однако в данном случае имеет место явное недоразумение, возникающее потому, что не учитывается то, что в феноменологии реальные проблемы настолько тесно переплетены с их неадекватным истолкованием, что требуется специальный критический анализ, который позволил бы их вычленить. Эти исследователи слишком доверяют феноменологам, а именно их утверждениям, что воздержание от суждений о реальности открывает необъятное поле исследования трансцендентальной субъективности. Эпохе действительно открывает определенную сферу исследования сознания, однако явно не ту, о которой говорят феноменологи.
Рассмотрим более подробно, как осуществляется эпохе: от чего мы воздерживаемся, как воздерживаемся, какие акты сознания участвуют в этом процессе, – словом, постараемся выяснить его реальный смысл. Только тщательный анализ этой мыслительной процедуры, которая буквально пронизывает мышление и практическую деятельность человека, позволит понять принципиальную ошибочность феноменологической трактовки эпохе, необоснованность любых попыток идеалистического истолкования этой способности сознания.
Для феноменолога смысл эпохе заключается в том, чтобы создать наиболее благоприятные условия для исследования фундаментальных характеристик сознания. Согласно феноменологической концепции естественная установка сознания не дает возможности судить с достоверностью об отношении наших представлений и содержания нашего мышления к самой действительности. Поэтому целесообразно воздержаться от высказываний об этом отношении и обратиться к тому, в чем мы твердо уверены и что можем точно описать, а именно к процессам нашего собственного сознания. Описание этих процессов предполагает тщательный анализ того, как производится само описание. Эпохе, как начальная стадия феноменологической редукции, должно привести, по словам Гуссерля, к ""чистой жизни" сознания со всеми ее чистыми переживаниями и всеми ее чистыми данностями, с универсумом феноменов в феноменологическом смысле" [115, т. 1, с. 60). Феноменология, по замыслу ее создателя, должна рассматриваться как учение о переживаниях вообще, учение о данностях (как реальных, так и интенциональных), которые заключены в переживаниях. ""Чистая феноменология", – пишет Гуссерль, – есть учение о созерцании "чистых феноменов" "чистым сознанием" "чистого Я"" [115, т. 1, с. 235]. Эпохе имеет целью обеспечить адекватность феноменологического исследования "чистого сознания", поэтому воздержание от веры в существование распространяется практически на все сферы бытия. Благодаря редукции, полагают феноменологи, можно иметь дело с "чистым сознанием", деятельность которого образует смысловой фундамент нашего опыта. Эпохе позволяет иметь дело не с реально существующими предметами, а всего лишь с феноменами, "претендующими на бытие". "Весь конкретный мир для меня, – отмечает Гуссерль, – есть только феномен бытия, а не существующее" [115, т. 1, с. 7]. Последовательное осуществление эпохе трактуется в феноменологии в качестве "дереализации" все новых областей действительности: предметов, окружающих нас в повседневной жизни, объективного содержания естественных и общественных наук, положений математики и логики. Все они в результате редукции превращаются в "чистые феномены", о реальном существовании которых нет возможности утверждать что-либо определенное. Но в этом ли заключается рациональный смысл эпохе?
Дело в том, что феноменологическая редукция в принципе не может достигнуть своей цели, а именно полностью исключить реальность из нашего сознания. Достаточно указать на то, что средство, с помощью которого производится феноменологическое описание, – язык, в сущности, не поддается редукции, хотя, следуя смыслу феноменологической редукции, необходимо в первую очередь воздержаться от его употребления, так как именно язык является носителем тех характеристик действительности, которые подлежат редукции. Обыденное и научное мышление постоянно использует язык (а его, естественно, трудно объявить врожденной способностью сознания), причем язык участвует как в процессе феноменологической редукции, так и при феноменологическом описании деятельности сознания. Если бы можно было осуществить редукцию в полном объеме, к чему стремятся феноменологи, то мы просто оказались бы немыми наблюдателями внутренних психических процессов и все, что мы могли бы наблюдать (но уже не описывать), было бы неконтролируемой и невыразимой игрой нашего воображения. Не случайно Гуссерль, уделявший проблемам редукции исключительное внимание, вынужден был признать, что "мир всегда остается для меня значимым и в этом отношении редукция ничего не сможет изменить" [115, т. 5, с. 175]. Невозможность осуществления полной редукции означает, что можно воздерживаться от суждений лишь в отношении тех или иных определенных предметов или аспектов реальности, что практически всегда имеет место в познавательном процессе, но невозможно полностью исключить реальность из сферы мышления и тем самым достигнуть так называемого "чистого сознания". Это обстоятельство говорит о том, что эпохе может иметь рациональный смысл только в качестве одного из методических приемов мышления, а не в качестве универсального средства, позволяющего достичь онтологической предпосылки, на основе которой можно возводить философскую концепцию.
В отличие от Гуссерля более осторожные феноменологи, такие, как А.Пфендер или М.Мерло-Понти, вообще не делали из результатов редукции никаких онтологических выводов.* Они видели в редукции один из удобных методических приемов, который позволяет по-новому подойти к анализу деятельности сознания. Так, М.Мерло-Понти писал: "Редукция есть проявление нашего сознательного решения не подавлять, а скорее временно приостанавливать действие всех тех спонтанных суждений, которыми наполнена наша жизнь. Цель редукции заключается в том, чтобы не отрицать их, а понять и объяснить. Феноменологическая редукция не должна означать сведение информации о внешнем мире к жизнедеятельности Я, не должна подменять внешнего восприятия внутренним" [148, с. 56].
* Если для Гуссерля эпохе означало деятельность сознания приводящую к новой интерпретации реальности, то А.Пфендер видел в эпохе всего лишь методическую операцию, цель которой заключается во временной нейтрализации нашего сознания в отношении тех или иных предметов
Таким образом, первоначально в феноменологии речь идет лишь о том, что эпохе и редукция могут создать наиболее благоприятные условия для исследования активности сознания. С этой целью элиминируется наивная вера в существование реальности, а внимание концентрируется на том, как феномены даны сознанию. Такой подход, по мнению феноменологов, позволяет проанализировать степень участия сознания в осмыслении феноменов, не решая при этом вопроса, существуют ли они на самом деле, т.е. не затрагивая проблемы их существования. Однако наряду с таким методическим и, как нам представляется, вполне оправданным пониманием эпохе как простого воздержания от экзистенциальных суждений в феноменологии имеет место более сильное истолкование эпохе, а именно онтологическое, смысл которого заключается в том, что эпохе рассматривается как надежный метод отыскания трансцендентальной субъективности, являющейся основой "абсолютного опыта, феноменологии как опытной науки – абсолютной науки вообще" [115, т. 8, с. 362].
В.У.Бабушкин
ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
В кн.: В.У.Бабушкин. Феноменологическая философия науки: критический анализ
М.: "Наука", 1985, с. 13-100, 174-188
|
