Наука и идеализм. Евгений Иванов

[Корнак]

Какая нахрен реальность? Это то, что было 1. воспринято органами чувств 2. названо словами. При чём здесь реальность?
В лучшем случае можно назвать восприятием и описанием реальности, но реальность то при чём?

я не про тебя писал
про обывателей
а что реальность для тебя?
критикуя - предлагай

[Корнак]

что именно ты хочешь что бы я доказал?

доказательств не обязательно
ты обозначь свою позицию хотя бы по одному вопросу
а то я от тебя только критику слышу

[Корнак]

Это самый важный и самый сложный для понимания отрывок, к которому Иванов долго подбирался, а мы до сих пор пока еще и не добрались.
Сплошная успенщина.
Про него долго нужно будет говорить.

"Далее, нам необходимо показать, что представленная нами идеалистическая философская система позволяет наилучшим образом раскрыть смысл науки как формы интеллектуального познания.

Отметим, прежде всего, что рассмотренная «идеалистическая» теория познания позволяет рассматривать научное знание именно как постижение «самих вещей», а не как некое схематическое и субъективное их опосредованное отображение.  Действительно, если я мыслю, например, электрон, то, поскольку мыслить можно лишь мысли (идеи), то я могу реально помыслить именно сам электрон (как элемент физической реальности), только если «электрон» есть некая идея, есть нечто онтологически однородное моему мышлению.  Если «электрон» есть нечто отличное от мысли об электроне, то, он подобен кантовской «вещи в себе» – находится за пределами всякого возможного опыта и, в таком случае, он, очевидно, немыслим и непознаваем (поскольку не дан нам ни чувственно, ни интеллектуально).  Следовательно, мы можем содержательно мыслить физическую реальность как таковую только в том случае, если эта реальность одной природы с нашим мышлением, т.е., иными словами, если бытие и мышление тождественны друг другу.

  Далее, ясно, что наука — это именно продукт мышления, а не чувственного восприятия. Любые физические объекты — есть именно умопостигаемые объекты, непосредственно существующие в нашем мышлении, и они не тождественны чувственно воспринимаемым предметам (поскольку научная картина мира, как уже отмечалось, не совпадает с обыденной чувственной картиной мира). Вообще научное знание возможно и необходимо, по Аристотелю, именно в силу того, что сущность вещей (их «самобытное бытие») не совпадает с их «видимостью» и именно мышление есть та способность, которая позволяет нам проникнуть сквозь видимость и непосредственно схватить сущность самих вещей, т.е., иными словами, только мышление способно проникнуть в сферу надындивидуального.  (При этом, конечно, нужно помнить, что надындивидуальными являются лишь предметы мышления, но не динамический аспект мышления — процесс «проецирования» умопостигаемых структур в те или иные индивидуальные представления).

К такому выводу об надындивидуальном статусе предметов мышления нас подталкивает и сравнительный анализ гносеологических свойств восприятия и мышления. Особенность восприятия в его приватности, невозможности передать другому в точности содержимое моего чувственного опыта. Только я лично знаю, как выглядит «красное» в моем восприятии, как именно я чувствую боль, музыку, тепло и холод. Только я знаю, что означает быть на чувственном уровне мною. Такая приватность чувственного внутреннего мира, тем не менее, не лишает нас возможности обмениваться мыслями, адекватно понимать друг друга. Это возможно, очевидно, потому, что содержание мысли – смысл – есть инварианта, «чистая информация», содержание которой абсолютно не зависит от набора квалиа, посредством которых данная информация представлена в нашем чувственном опыте. Эта инварианта одинакова для всех субъектов восприятия, как бы они ни воспринимали окружающий мир. Мы воспринимаем окружающий мир, как вполне возможно допустить, по-разному, но способны мыслить этот мир вполне одинаково, что и делает возможным взаимопонимание, согласие в содержании мысли. Знаменательно, что там, где мышление наиболее очищено от чувственной компоненты, например в математике, в логике, мы способны достигать абсолютного согласия – доказательства теорем, полученные одним математиком, как правило, достаточно быстро принимаются (если они истинные) всем математическим сообществом. Здесь достигается подлинная общезначимость мысли, онтологически указывающая на нечто поистине всеобщее, надындивидуальное, лежащее в основе нашего мышления.

Если физические объекты — суть «идеи» (но идеи не приватные, субъективные, а обладающие надындивидуальным статусом), то они должны обладать такими же свойствами, как и идеи. Идеи (смыслы), как мы видели, «безвидны», они лишены качественности (квалиа), пространственности и временности. Что касается качественности, то мы уже отмечали бескачественность физической картины мира – любым чувственным качествам физика ставит в соответствие те или иные количественные «объективные» характеристики физических объектов.  Однако, может показаться, что физические объекты все же обладают пространственными и временными характеристиками. Но, если мы обратимся к квантово-релятивистской физической картине мира, то мы найдем в ней вместо чувственно данных нам, обладающих весьма различными свойствами, пространства и времени, некое абстрактное единое пространство-время Минковского, обладающее к тому же псевдоевклидовой метрикой, изоморфной метрике линейного векторного пространства комплексных чисел [7, С. 175-181].

 Особенность пространственно-временного континуума Минковского заключается в том, что его невозможно одинаковым образом для всех наблюдателей разделить на временную и пространственную составляющую.  Для того, чтобы определить «временную ось» конкретного наблюдателя, нам необходимо установить его «мировую линию» – кривую, описывающую геометрическое место всех событий существования соответствующего этому наблюдателю физического тела  в пространстве-времени. Эта «мировая линия» и рассматривается далее в качестве «временной оси» данного наблюдателя. В частности, протяженность мировой линии деленная на скорость света дает нам собственное время данного наблюдателя.

 Если наблюдатели двигаются с различными скоростями, то их мировые линии не будут совпадать по направлению, т.е. будут не параллельны друг другу. Следовательно, для них единое пространство-время будет различным образом распадаться на пространственную и временную составляющую. В таком случае, чисто пространственный или чисто временной интервал между двумя событиями для одного наблюдателя, будет одновременно и пространственным, и временным для другого наблюдателя. То есть пространство как бы может здесь частично может превращаться во время, а время — в пространство.  Таким образом мы видим, что пространство-время Минковского само по себе не есть ни пространство, ни время.  Пространство и время как различные онтологические сущности здесь появляются лишь как «проекции» единого пространства-времени в собственную систему отсчета данного конкретного наблюдателя, что, наш взгляд, равносильно признанию, что пространство и время, как онтологически различные сущности, существуют лишь в чувственном восприятии конкретного наблюдателя и не существуют как таковые вне этого восприятия. Таким образом, мы можем утверждать, что физические объекты сами по себе не обладают ни пространственными,  ни временными свойствами, поскольку пространство-время Минковского, в котором они существуют, отнюдь не есть простая сумма чувственно воспринимаемых пространства и времени — а есть лишь некая единая их абстрактная (непредставимая наглядно) онтологически им инородная основа.

Далее, поскольку пространство и время с точки зрения теории относительности имеют исходно единую онтологическую природу, а пространство, при этом, существует для нас как актуально данная протяженность, в которой все пространственные точки существуют одновременно, то, очевидно, аналогичным образом — как актуальную протяженность, все точки которой также  актуально сосуществуют, — необходимо мыслить и время. В таком случае мы должны признать одинаковую реальность настоящего, прошлого и будущего времени и, следовательно, иллюзорность какого-либо физического «движения во времени» (концепция, известная как «этернализм» или «теория блок-вселенной»). Заметим, что к такому же выводу нас приводит и принцип относительности одновременности, вытекающей из теории относительности.  Из него следует невозможность определить события, относящиеся к «настоящему моменту времени», одинаковым образом для всех возможных наблюдателей, а следовательно, отсюда вытекает относительность различий между настоящим, прошлым и будущим. Событие, которое для одного наблюдателя является настоящим, может быть прошлым или будущим событием для других наблюдателей. Но это означает, что относительным является и «течение времени».

 В таком случае нужно признать, что чувственно переживаемое нами становление, «движение во времени» – существует лишь в чувственной (приватной, индивидуальной) компоненте нашего сознания. Образно говоря, наше индивидуальное чувственное осознание как бы движется вдоль мировой линии нашего тела, «считывая» расположенные вдоль этой линии «события», –   что и порождает для нас эффект «движения во времени». Ограниченная протяженность для нас интервала «сейчас» (порядка 4 сек, по оценкам психологов) объясняется с этой точки зрения тем, что мы воспринимаем  события на «мировой линии»  как бы через некую «временную щель» конечной величины, которая позволяет нам одновременно «видеть» лишь небольшой отрезок этой «мировой линии».

Таким образом, мы видим, что «физическая реальность» существует не во времени, а в «Вечности», т.е. в некотором (по Платону) «неподвижном прообразе времени», в котором все временные модальности (прошлое, настоящее, будущее)  уже заранее имеются в наличии, сосуществуют друг с другом.  Но, по Платону, и смысловая реальность – «Мир идей» также существует «в вечности» – этот мир лишен какого-либо временного становления. И действительно, смысловую реальность следует рассматривать как нечто по меньшей мере нелокальное во времени. Эмпирически это проявляется в нашей способности схватывать единый смысл протяженных во времени событий — мы улавливаем единую смысловую линию сюжета протяженного во времени кинофильма или   сюжет большой по размеру книги, которую мы читаем длительное время.  Мы способны это делать постольку, поскольку уже просмотренное и прочитанное не исчезает из нашего сознания, а как бы незримо (сверхчувственно) присутствует в настоящем в качестве смыслообразующего фона, позволяющего нам непосредственно улавливать смысловую связь предшествующего и последующего.  С этой точки зрения, сам смысл можно истолковать как эффект временной нелокальности нашего сознания на сверхчувственном (смысловом) уровне. Действительно, смысл, как мы выяснили выше, возникает из соотнесения осмысляемого предмета с контекстами, которые, по большей части, находятся именно в нашем прошлом (как элементы прошлого опыта).  Таким образом смысл переживаемого нами настоящего возникает в силу имманентной соотнесенности этого настоящего с прошлым, которое никуда не исчезает из нашего сознания, но незримо присутствует в этом настоящем, как бы данное нам «сквозь время» (т.е. «присутствует» в настоящем, оставаясь само в прошлом, без актуального переноса в настоящее)."

[Коля]

Эк как поперло тебя! Расслабься, старче. Ваше время стахановцев прошло. Сейчас нужно мягче, с умом.

[Пелюлькин]

Это самый важный и самый сложный для понимания отрывок, к которому Иванов долго подбирался.

Про него долго нужно будет говорить.

    "Далее, нам необходимо показать, что представленная нами идеалистическая философская система позволяет наилучшим образом раскрыть смысл науки как формы интеллектуального познания.

     Отметим, прежде всего, что рассмотренная «идеалистическая» теория познания позволяет рассматривать научное знание именно как постижение «самих вещей», а не как некое схематическое и субъективное их опосредованное отображение.  Действительно, если я мыслю, например, электрон, то, поскольку мыслить можно лишь мысли (идеи), то я могу реально помыслить именно сам электрон (как элемент физической реальности ⟨⟨⟨только если возможность помыслить электрон уже дана в языке, ибо по смыслу Понятия сознания, Как утверждает Черняк Алексей Зиновьевич (согласно Аналитической философии сознания), идея познания (нашедшая своё наивысшее воплощение в аналитической философии) состоит в том, что любой описуемый эмпирический результат может обладать желаемой надёжностью только в случае↑, если это уже допускается связями, существующими в языке, на котором он получен (что подразумевает предваряющую всякое познание синтактику по самой Природе Разума⟩⟩⟩), только если «электрон» как некая идея, есть нечто онтологически однородное моему мышлению ⟨⟨⟨и в этом смысле идея электрона и вообще всего познаваемого в разуме имеет идентичную онтологию с реальностью, а вот далее Иванова поволокло не в ту степь →→→⟩⟩⟩. Если «электрон» есть нечто отличное от мысли об электроне, то, он подобен кантовской «вещи в себе» – находится за пределами всякого возможного опыта и, в таком случае, он, очевидно, немыслим и непознаваем (поскольку не дан нам ни чувственно, ни интеллектуально). Следовательно, мы можем содержательно мыслить физическую реальность как таковую только в том случае, если эта реальность одной природы с нашим мышлением, т.е., иными словами, если бытие и мышление тождественны друг другу ⟨⟨⟨бытие и мышление совершенно не могут быть тождественны, что исключено по определению тождественности, как тому же самому во всём⟩⟩⟩.

     Вот тем и не нравится мне философствование Иванова, что он, в верном направлении и в более-менее подходящих к тому понятиях, обозначив проблему, начинает философствовать, как сам не до-понимающий к тому состоятельно схваченный к умозаключению материал. Допустим, кантовской «вещи в себе» – находящейся за пределами всякого возможного опыта и, в таком случае, очевидно, немыслимой и непознаваемой (поскольку не дан нам ни чувственно, ни интеллектуально) --- попросту не существует принципиально логически, ибо ВСЁ ДО КОНЦА ПОЗНАНИЕ ОСНОВАНО НА ФАКТЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ "ИСТИНЫ ВСЕХ МИРОВ", а ”Истина (необходимо сущее) следует из всего””---Закон импликации Строгой - (CI Льюис). Тем более, ИДЕАЛИСТИЧЕСКИ, допускается прежде всего существование различных природ---МАТЕРИАЛЬНОЙ и ИДЕАЛЬНОЙ, которые в области восприятия и описания соответствуют физикалистскому объективизму и идеалистическому субъективизму (как эти несовместимые направления обозначил Гуссерль в работе "Философия как строгая наука"), причём МАТЕРИАЛЬНАЯ и ИДЕАЛЬНАЯ природы---ТРАНСЦЕНДЕНТНЫ друг другу (т.е. неслитны, как то отрицает постулат эманации в пантеизме (собственно как религия Е.Иванова, всегда его запутывающая и заблуждающая)), и связаны они в человеке ТРАНСЦЕНДЕНТАЛИЕЙ нашего сознания, как его реализующей природы (по Канту).

    Далее, ясно, что наука — это именно продукт мышления, а не чувственного восприятия ⟨⟨⟨вот верная и точная констатация, а далее типичная для Иванова спутанность, неясность и даже откровенное заблуждение⟩⟩⟩. Любые физические объекты — есть именно умопостигаемые объекты, непосредственно существующие в нашем мышлении ⟨⟨⟨имеющие непосредственную природу их постижения в нашем мышлении: моя НРА коррекция, ибо физ-объекты никак не могут существовать непосредственно в сознании, в котором могут быть лишь идеи этих объектов, как тип равенства, т.е. связанные с физ-объектами отношением эквивалентности, которое рефлексивно, симметрично и транзитивно⟩⟩⟩, и они не тождественны чувственно воспринимаемым предметам (поскольку научная картина мира, как уже отмечалось, не совпадает с обыденной чувственной картиной мира) ⟨⟨⟨т.е. Иванов пытается преподнести свою идею примирения идеализма и материализма через коренное различие чувственного и умопостигаемого, хотя это различие идентично различию семантического и синтаксического, тем более чувственное и умопостигаемое непосредственно репрезентативно связаны, что обесценивает идею Иванова; и разница в них точно семиотически описана в работе «Типы и Токены», Linda Wetzel (Token (Мета) Экземпляр- единично конкретный представитель типа объектов, здесь, сейчас, для данного случая; понятие в семиотике, философии языка и логике.)⟩⟩⟩. Вообще научное знание возможно и необходимо, по Аристотелю, именно в силу того, что сущность вещей (их «самобытное бытие») не совпадает с их «видимостью» и именно мышление есть та способность, которая позволяет нам проникнуть сквозь видимость и непосредственно схватить сущность самих вещей, т.е., иными словами, только мышление способно проникнуть в сферу надындивидуального ⟨⟨⟨Аристотель абсолютно прав, ибо, познавая через данность познаваемого в Интуиции (как посредством психической данности) происходит и познание этой самой психической данности, как самопознание, которое корректно и релевантно именно ввиду сопряжения с опытно проверяемой реальностью, ибо ПРИРОДА сознания и действительности---одна и та же, но самое нам необходимое единство в продвижении к познанию Истины демонстрирует именно Разум человеческий, как Сознание, проявляемое как субъективная психологическая (качественная) реальность⟩⟩⟩. (При этом, конечно, нужно помнить, что надындивидуальными являются лишь предметы мышления, но не динамический аспект мышления — процесс «проецирования» умопостигаемых структур в те или иные индивидуальные представления).

   Ну и как дискутировать с Е.Ивановым??, если вот так радикально нужно сначала привести к ясному и корректно дискутивному пониманию его текст, в каждом предложении, в каждом высказывании и тем более в каждом умозаключении.

  К такому выводу об надындивидуальном статусе предметов мышления нас подталкивает и сравнительный анализ гносеологических свойств восприятия и мышления. Особенность восприятия в его приватности, невозможности передать другому в точности содержимое моего чувственного опыта. Только я лично знаю, как выглядит «красное» в моем восприятии, как именно я чувствую боль, музыку, тепло и холод. Только я знаю, что означает быть на чувственном уровне мною ⟨⟨⟨вообще всякий перцептивный акт исключительно неповторим (Найссер, Пиаже), и перцепция лишь связывает точно с опытной данностью, а наполнение информативностью---это предмет внутренней работы сознания, ибо Инфы нет ни на входе, ни выходе из кибер-системы Высшей Нервной Деятельности (Д.И.Дубровский), эта самая ИНФОРМАТИВНОСТЬ по умолчанию возникает из внутренней Природы Сознания (идентично Общей для всех людей), и именно таким образом достигается и максимальное быстродействие Сознания, и Эмпатийная интерсубъективность, и принципиально вообще всякая вне остатка возможность познания; и мыслеобразование вообще---как раз и есть наполнением информативностью, как предмет внутренней работы сознания на репрезентативной основе апперцепции квалиативной Природы нашего сознания (как наполнение воспринимаемого информативностью к мысли), а не как усечённое представление квалиа от Иванова, описываемое далее →→→⟩⟩⟩. Такая приватность чувственного внутреннего мира, тем не менее, не лишает нас возможности обмениваться мыслями, адекватно понимать друг друга. Это возможно, очевидно, потому, что содержание мысли – смысл – есть инварианта, «чистая информация», содержание которой абсолютно не зависит от набора квалиа, посредством которых данная информация представлена в нашем чувственном опыте. Эта инварианта одинакова для всех субъектов восприятия, как бы они ни воспринимали окружающий мир. Мы воспринимаем окружающий мир, как вполне возможно допустить, по-разному, но способны мыслить этот мир вполне одинаково, что и делает возможным взаимопонимание, согласие в содержании мысли. Знаменательно, что там, где мышление наиболее очищено от чувственной компоненты, например в математике, в логике, мы способны достигать абсолютного согласия – доказательства теорем, полученные одним математиком, как правило, достаточно быстро принимаются (если они истинные) всем математическим сообществом. Здесь достигается подлинная общезначимость мысли, онтологически указывающая на нечто поистине всеобщее, надындивидуальное, лежащее в основе нашего мышления ⟨⟨⟨которое описано как ментализ, т.е. как LOT (Язык Мысли (Language Of Thought)) Джерри Фодора (1975)⟩⟩⟩.

Существует много определений квалиа, и они менялись со временем. Простейшим, наиболее широким определением является следующее: «каково оно» свойство ментальных состояний. То, как оно чувствуется, когда испытываешь такие ментальные состояния, как боль, видение красного цвета, запах розы и т. д..

   CI Льюис в своей книге «Сознание и порядок мира» (1929) был первым, кто использовал термин «квалиа» в его общепринятом современном смысле.

•   «Существуют распознаваемые качественные характеристики воспринимаемого, которые повторяются в различных актах восприятия, и поэтому являются одним из типов универсалий; я называю их „квалиа“. Но хотя эти квалиа являются универсалиями, в том смысле, что они узнаваемы в каждом следующем акте восприятия, их следует отличать от свойств объектов. Смешение этих двух вещей было свойственно многим концепциям в прошлом, равно как и современным теориям о сущности. Квалиа непосредственно интуитивно воспринимается, дана, и не может быть подвержена никакой возможной ошибке, поскольку она полностью субъективна.»

   Фрэнк Джексон (1982) позднее определил квалиа как «определённые качества в первую очередь телесных ощущений, но так же и определённых актов восприятия, не являющиеся частью физической информации в любом её объёме» (с. 273).

    При таких широких определениях, как приведённые выше, нет никаких сомнений, что квалиа существуют[2]. Однако такие широкие определения делают трудным обсуждение точной природы квалиа, и их взаимодействия с сознанием и внешним миром. Некоторые философы предприняли попытки дать более точное и, возможно, узкое определение квалиа, описывая вещи, существование которых является более спорным.

   Если физические объекты — суть «идеи» (но идеи не приватные, субъективные, а обладающие надындивидуальным статусом), то они должны обладать такими же свойствами, как и идеи. Идеи (смыслы), как мы видели, «безвидны», они лишены качественности (квалиа), пространственности и временности ⟨⟨⟨Идеи---это само представление КАЧЕСТВЕННОСТИ, как наполненности информативностью и смыслом той универсалии (той идее соответствующей), согласно которой (рефлексивно, симметрично и транзитивно, как манифестирующейся любым материалом) произойдут факты будущей действительности, и это бОльший по иерархии тип (в более сильном смысле реальный), чем объекты действительности, для которых бытие так же есть, но в менее сильном смысле⟩⟩⟩. Что касается качественности, то мы уже отмечали бескачественность физической картины мира – любым чувственным качествам физика ставит в соответствие те или иные количественные «объективные» характеристики физических объектов. Однако, может показаться, что физические объекты все же обладают пространственными и временными характеристиками. Но, если мы обратимся к квантово-релятивистской физической картине мира, то мы найдем в ней вместо чувственно данных нам, обладающих весьма различными свойствами, пространства и времени, некое абстрактное единое пространство-время Минковского, обладающее к тому же псевдоевклидовой метрикой, изоморфной метрике линейного векторного пространства комплексных чисел [7, С. 175-181]. ⟨⟨⟨Тут снова напутано немерено, ибо согласно Теорема Нётер утверждается, что каждой непрерывной симметрии физической системы соответствует некоторый закон сохранения: •   однородности времени соответствует закон сохранения энергии, •   однородности пространства соответствует закон сохранения импульса, •   изотропии пространства соответствует закон сохранения момента импульса, •   калибровочной симметрии соответствует закон сохранения электрического заряда и т. д., что исключает случай отсутствия соответствующих пространственно-временных характеристик для физических объектов.⟩⟩⟩

  Опять же, Иванов пытается продвигать свой панпсихизм (в смысле Д.Чалмерса, Доронина и пр. приверженцев квантовой парадигмы) и смешать неслитные (Трансцендентальные) МАТЕРИАЛЬНУЮ и ИДЕАЛЬНУЮ природы, представляющие собой, для МАТЕРИАЛЬНОЙ природы---единственность действительной НЕОБХОДИМОСТИ, для ИДЕАЛЬНОЙ природы---ВСЕОБЩНОСТЬ всего сущего по Единству Сущности ("Эйдосам Платона) универсума Природ всего этого сущего.

[Корнак]

Иванов одиночка. В этом есть и плюсы и минусы.
Плюсы в том, что его ничто не ограничивает в полете мыслей. Он опирается на знания, полученные у других, но мыслит самостоятельно. Пытается найти новые идеи.
Минусы же - много ошибок. Что и немудрено, когда не имеешь целостного школьного учения. Нужно это понимать и не быть к нему слишком строгим. Он исследователь, настоящий ученый.

[Пелюлькин]

Иванов одиночка. В этом есть и плюсы и минусы.
Плюсы в том, что его ничто не ограничивает в полете мыслей. Он опирается на знания, полученные у других, но мыслит самостоятельно. Пытается найти новые идеи.
Минусы же - много ошибок. Что и немудрено, когда не имеешь целостного школьного учения. Нужно это понимать и не быть к нему слишком строгим. Он исследователь, настоящий ученый.

   Я не спорю, что Е.Иванов именно настоящий философ, исследователь и настоящий ученый. Но Е.Иванову обязательно нужно знать, что какова бы ни была бы его теория (пусть и сумасбродная даже, или столь же высокотехнологичная, как теория Сознания ИИ уважаемой Pipa), он имеет право и даже обязанность проводить своё исследование как можно дальше и шире, чтоб было видно, как далеко и с какими последствиями может дойти в своём развитии именно такая, как у него (или Pipa) теория, что есть нынешней методологией в проведении исследований по философии сознания (источник: Антти Ревонсуо "Психология Сознания"). Но полемика должна быть обязательно, что всегда благотворно сказывается на содержании развиваемой и исследуемой теории и на психологическом состоянии самого философа.

[James Getz]

Посты перенесены http://forum.postnagualism.com/index.php?topic=103903.30

[Корнак]

доклад нашего старого знакомого Евгения Михайловича Иванова
<a href="https://www.youtube.com/v/Lbpxdb-0ZJA" target="_blank">https://www.youtube.com/v/Lbpxdb-0ZJA</a>

[Корнак]

интересный поворот
оказывается, тождество "я" у него всего лишь гипотеза и переживание этой тождественности может быть сиюминутным, а не распространяющимся во времени на весь промежуток от рождения до смерти
то есть, линга-шарира, оказалась под вопросом

[Корнак]

новое оформление старой мысли
1. "Я", себетождественность, не зависит от СОСТАВА тела
Потому как все атомы постоянно меняются, а эти атомы универсальны и не могут носить индивидуального характера, присущего "я"
2. "Я", себетождественность", не зависит от СТРУКТУРЫ тела
Потому как теоретическое копирование тела не может привести к раздвоению себетождественного "я". При таком копировании получатся два разных человека с приватностью сознания.

[Корнак]

3. "Я" нельзя отнести ни к какому опыту. Опыт всегда наблюдается нашим "я", но наблюдаемым быть не может

Но это положение вытекает у Иванова из чистого рассуждения.
Ему не удалось растождествиться с наблюдаемым и разобраться в осознанности, в бытии, в пробуждении
А потому его размышления, как и размышления Болдачева приводят к сомнению в том, что это Я вообще есть. Для них субъект приравнивается к содержимому сознания
У Болдачева в его формуле "Субъекту даны объекты в сознании" - субъект не обязателен. Остается только данность объектов.
А у Иванова себетождественность стала теорией