4 путь в историческом плане

[Корнак]

Рабатать с дневником, отмечать что произошло неудачно, какие выводы.

пожалуй, стоящая идея
нужно попробовать
род перепросмотра с отчетом, выводами и задачами
точнее - не перепросмотр, а наблюдение за собой
в общем - идея дневника для цели самоизучения мне понравилась и я попробую ее внедрить

[Киндзмараули]

Я по Гурджиеву четко засыпал и терял себя во всяких разборках. Терялся в потоке разговора ради каких то бесполезных споров. Словно ты во сне сюжетом не управляешь. Это наверное уже ближе и к Кастанеде, но с работой в бодрствовании. Не засыпать, а сосозновать, вспоминать себя.

Гурджиев. Взгляды из реального мира
"Аббатство", 19 января 1923 г.

Вспоминать себя невозможно: и люди не вспоминают себя, потому что хотят жить только умом. Но запас внимания в уме, подобно электрическому заряду батареи, весьма невелик. Другие части тела тоже не хотят вспоминать.

Ум хочет что-то сделать; он ставит себе задачу: работать по-иному, не так, как раньше, ставит задачу вспоминать себя. Все наши интересы, относящиеся к изменению себя, к созданию перемены в себе, принадлежат вознице; иными словами, это лишь умственные цели.

Что же касается чувства и тела, то эти части ни в малейшей степени не заинтересованы во вспоминании себя. Однако главное состоит в том, чтобы создать перемену не в уме, а именно в этих, не заинтересованных в ней частях. Ум может измениться очень легко. Но достижение осуществляется не посредством ума; осуществленное через ум, оно никуда не годится.

Поэтому нужно учить и учиться не посредством ума, а через чувства и тело.

...вспоминание себя, столь понятное уму, такое легкое, возможное и допустимое с точки зрения интеллекта, практически невозможно. И оно в самом деле невозможно.

Поскольку ум получает для питания меньше материала, его внимание, т.е. память, оказывается кратким; оно действует лишь до тех пор, пока сохраняется этот материал. И правда, если мы хотим (и продолжаем хотеть) вспоминать себя только умом, мы не сумеем вспомнить себя дольше, чем позволит сам материал. Неважно, сколько мы будем мечтать об этом, сколько будем желать заниматься этой практикой, неважно, какие меры примем. Когда материал израсходован, внимание угасает.

Но наше вспоминание себя можно увеличить не за счет увеличения емкости нашего аккумулятора, а посредством подключения других частей, с их аккумуляторами, заставляя их участвовать в общей работе. В этом случае все части нашего существа, взявшись за руки, помогут друг другу сохранить общее освещение.

Вынужден признаться, что большая часть нашего "я" ничуть не заинтересована в практике вспоминания себя. Более того, она даже не подозревает о наличии такого желания у своего брата - мышления. Значит, нам надо постараться понять это желание и ознакомить с ним их. Если они захотят работать в этом направлении, половина дела сделана, и мы сможем учить их и помогать им.

...я желаю вспоминать себя как можно чаще и как можно дольше. Но мне известно, что очень скоро я забываю стоящую передо мной задачу, потому что у моего ума очень мало связанных с нею ассоциаций.

Я заметил, что другие ассоциации поглощают ассоциации, связанные со вспоминанием себя. Наши ассоциации возникают в формирующем аппарате в результате толчков, которые этот аппарат получает от центров. Каждый толчок вызывает определенные ассоциации; их сила зависит от производящего их материала.

Если мыслительный центр производит ассоциации вспоминания себя, поступающие в него из прочих центров ассоциации со вспоминанием себя не имеют ничего общего. Они поглощают эти желаемые ассоциации, поскольку поступают из самых разных мест и оказываются более многочисленными.

И вот я сижу здесь. Моя проблема заключается в том, чтобы привести другие части своего существа к точке, где мыслительный центр мог бы вспоминать себя как можно дольше, не истощая немедленно энергию.

Здесь необходимо указать, что вспоминание себя, каким бы полным и целостным оно ни было, встречается в двух видах: оно или сознательно, или механично. Иначе говоря, мы вспоминаем себя сознательно или в силу ассоциаций. Механическое, т.е. ассоциативное вспоминание себя не может принести существенной пользы; но в начале практики даже такое ассоциативное вспоминание имеет огромную ценность. Позднее от него следует отказаться, ибо оно не дает никаких реальных, конкретных результатов в действиях. Но сначала оно необходимо.

Существует также и другое, сознательное вспоминание себя, которое не является механическим.

"Аббатство", 20 января 1923 г.

...если бы я мог вспоминать себя достаточно долго, я допускал бы меньше ошибок и совершал бы больше желательных поступков.

И вот я хочу вспоминать себя; но каждый шорох, каждый человек, каждый звук отвлекает мое внимание: и я забываю о своем решении.

Передо мной лист бумаги; я намеренно записал на ней свою цель, чтобы эта бумажка действовала на меня как толчок для вспоминания себя. Но оказывается, что и бумажка не помогает. Пока мое внимание сосредоточено на ней, я все помню; а как только внимание отвлекается, я смотрю на бумажку, но себя не вспоминаю.

Тогда я пытаюсь действовать по-другому. Я повторяю себе: "Я хочу вспомнить себя". Однако и это не помогает: в отдельные моменты я замечаю, что повторяю эту фразу механически, а мое внимание находится не здесь.

Я пробую всевозможные способы. Например, я сижу и стараюсь связать некоторые ощущения физического неудобства со вспоминанием себя. У меня болит мозоль; но это помогает мне лишь на короткое время, а затем тоже начинает ощущаться чисто механически.

Все же я пробую всевозможные средства - столь велико мое желание добиться успеха во вспоминании себя.

Для первоначальных упражнений вспоминания себя необходимо участие всех трех центров...

[Киндзмараули]

А это уже Успенский.

В поисках чудесного

Глава 7

Чтобы по-настоящему наблюдать себя, человек в первую очередь должен помнить себя... Старайтесь вспомнить себя, когда вы наблюдаете за собой, и позднее расскажите мне о результатах. Только те результаты будут иметь какую-то ценность, которые сопровождаются вспоминанием себя. Иначе вы сами не существуете в своих наблюдениях. А чего стоят в таком случае все ваши наблюдения?

Эти слова Гурджиева заставили меня о многом подумать. Мне показалось, что они дают ключ ко всему, что он говорил прежде о сознании. Но я решил не делать никаких выводов, а стараться вспоминать себя во время самонаблюдения.

Самые первые попытки показали мне, насколько это трудно. Вспоминание себя не дало никаких результатов, кроме одного: оно показало мне, что в действительности мы никогда себя не помним.

...я попробую описать свои попытки вспоминания себя. Первое впечатление состояло в том, что попытки вспомнить себя, говорить: "Я иду, я делаю", постоянно ощущать это "Я" – останавливают мысль. Когда я ощущал "Я", мне нельзя было ни думать, ни разговаривать; даже ощущения становились затуманенными. Кроме того, вспоминать себя подобным образом можно в течение очень короткого времени.

... при вспоминании себя внимание разделяется, и одна его часть направлена к такому же усилию, а другая – к ощущению себя.

Поняв эту особенность, я смог прийти к некоторому, возможно, очень неполному определению "вспоминания себя", которое, тем не менее, в практическом отношении оказалось очень полезным.

Я говорю о разделённом внимании, характерной черте вспоминания себя. Оно представилось мне следующим образом.

Когда я что-то наблюдаю, моё внимание направлено на наблюдаемый объект, и его можно изобразить стрелкой:

Я -----> наблюдаемое явление

А когда я стараюсь одновременно вспоминать себя, моё внимание направлено и на объект, и на самого себя. Появляется вторая стрелка:

Я <-----> наблюдаемое явление

Определив этот факт, я понял, что проблема состоит в том, чтобы направить внимание на себя, не ослабляя и не суживая внимание, которое при этом направлено и на другой объект. Причём этот "другой объект" может находиться как внутри, так и вне меня.

Уже первые попытки такого разделения внимания показали, что оно возможно. Вместе с тем, я осознал две вещи.

Во-первых, что вспоминание себя, результат этого метода, не имеет ничего общего с "самоощущением" или "самоанализом". Это было новое и весьма интересное состояние со странно знакомым привкусом.

Во-вторых, что моменты вспоминания себя случаются в жизни, хотя и редко. Намеренное создание этих моментов вызывало чувство новизны, но в действительности они были знакомы мне с раннего детства. Они возникали в непривычной обстановке или на новом месте, среди незнакомых людей, например, во время путешествия, когда вдруг оглядываешься по сторонам и говоришь себе: "Как странно! Вот я!" Или же они являлись в очень эмоциональные моменты, в минуты опасности, в такие мгновения, когда необходимо не потерять голову, когда человек как бы слышит собственный голос, видит и наблюдает себя со стороны.

Я увидел с полной ясностью, что мои первые воспоминания о жизни – очень ранние – были моментами вспоминания себя. Это раскрыло мне и многое другое. Именно: я увидел, что по-настоящему помню только те моменты прошлого, во время которых я вспоминал себя. О других моментах я только знаю, что они имели место, но не могу полностью оживить их, пережить вновь. А моменты, когда я вспоминал себя, были живыми и почти не отличались от настоящего. Я всё ещё побаивался переходить к выводам, но уже видел, что стою на пороге крупного открытия. Меня всегда удивляла слабость и недостаточность нашей памяти – сколь многое теряется! Так или иначе, в этом факте заключалась для меня главная бессмыслица жизни. Зачем так много переживаний, если потом они забудутся? Кроме того, в забывании было что-то от деградации. Человек ощущает нечто, кажущееся ему значительным, думает, что никогда о нём не забудет; но вот проходят год или два – и от пережитого ничего не остаётся. Теперь я выяснил, почему так обстоит дело, почему иначе и быть не может. Если наша память хранит по-настоящему живыми только моменты вспоминания себя, ясно, почему она так бедна.

Всё это я понял в первые дни. Позднее, когда я начал учиться разделению внимания, я увидел, что вспоминание себя даёт удивительные ощущения, которые естественным путём, сами по себе, приходят очень редко и в исключительных условиях. Так, например, в то время мне нравилось бродить вечерами по Петербургу и "ощущать" его дома и улицы. Петербург полон странных ощущений. Дома, особенно старые, совершенно живые: я только что не мог разговаривать с ними. В этом не было ничего от "воображения". Я просто ходил, стараясь вспоминать себя, и глядел вокруг; ощущения приходили сами собой.

Вот это было для меня очень сложно. Но я стал замечать, что я просто механистически сплю и со мной всё случается. Я никак не контролирую свою жизнь. Если меня провоцировали на ругань, я ругался в ответ. Я не мог прекратить это. Совершенно.

[Корнак]

Но наше вспоминание себя можно увеличить не за счет увеличения емкости нашего аккумулятора, а посредством подключения других частей, с их аккумуляторами, заставляя их участвовать в общей работе. В этом случае все части нашего существа, взявшись за руки, помогут друг другу сохранить общее освещение.

Успенский на эту тему писал, что настоящее самовспоминание начинается, когда задействованы два и более центра.
У меня кое-что в этом плане получалось
Переживания при этом вне всякого описания

[Киндзмараули]

в общем - идея дневника для цели самоизучения мне понравилась и я попробую ее внедрить

Проявляются цикличность. Одни и те же проблемы всплывают с определенной частотой. Выделяешь это узел и пытаешься понять, что его держит. Почему тебя в это втягивает. Что ты там хочетл, что ты там забыл. И маркируешь для себя, так вот эти события для меня больше не желательны, я не хочу во всем этом участвовать, но пока не могу понять, что меня туда втягивает. Со временем проясняется многое. Что ты не мог видеть.

[Корнак]

Здесь необходимо указать, что вспоминание себя, каким бы полным и целостным оно ни было, встречается в двух видах: оно или сознательно, или механично. Иначе говоря, мы вспоминаем себя сознательно или в силу ассоциаций. Механическое, т.е. ассоциативное вспоминание себя не может принести существенной пользы; но в начале практики даже такое ассоциативное вспоминание имеет огромную ценность. Позднее от него следует отказаться, ибо оно не дает никаких реальных, конкретных результатов в действиях. Но сначала оно необходимо.

Существует также и другое, сознательное вспоминание себя, которое не является механическим.

у меня в этом вопросе сложилось несколько другое отношение
я не понимаю о каком механическом вспоминании пишет ГИГ
самовспоминание для меня поверхностное и глубокое
а механическим может быть будильник, напоминающий о самовспоминании

[Корнак]

И вот я хочу вспоминать себя; но каждый шорох, каждый человек, каждый звук отвлекает мое внимание: и я забываю о своем решении.

обычное дело
когда находишься в поверхностной осознанности
стоит погрузиться поглубже - и тебя уже ничего не отвлекает
но через какое-то время это состояние исчезает, как будто проваливаешься вечером в постели в сон

[Корнак]

Вот это было для меня очень сложно. Но я стал замечать, что я просто механистически сплю и со мной всё случается. Я никак не контролирую свою жизнь. Если меня провоцировали на ругань, я ругался в ответ. Я не мог прекратить это. Совершенно.

для меня всё было просто с самого начала
но вот уже четвертый десяток лет у меня не получается контролировать это состояние осознанности, а значит ругаться в ответ и даже самому затевать ругань, что реже

[Киндзмараули]

Он имеет ввиду кратковременные вспоминания или пробуждения. В противовес, когда ты хорошо понимаешь, что твоё, что не твоё, что тебе ничего не угражает в данной ситуации и ругаться нечего. Когда ты погружаешься в какой то сюжет во внешнем мире как сновидение. И этот сюжет уводит тебя от оущения своих границ.

Из сна должна быть протоптана тропинка, через которую постоянно циркулирует энергия. Эта тропинка есть, но внимание обходит её стороной. И на некоторых развилках внимание ходит по малому кругу где то внизу. Ходить наверх внимание не может из за зажимов и блоков, из за стрессов в прошлом. И туда надо как то пробиваться. Груджиев этот толчек называет сверхусилие. Но для этого нужно лицом к лицу столкнуться с избегаемым по жизни и прыгнуть туда. Для этого и нужна работа или чилле. Найти свои слабые зоны.

[Корнак]

для этого нужно лицом к лицу столкнуться с избегаемым по жизни и прыгнуть туда. Для этого и нужна работа или чилле. Найти свои слабые зоны.

это мне не понятно

[Киндзмараули]

Когда я попытался искать самопорицание, я достаточно быстро нашел в интеренете партнера, с которым мы в основном ругались. И это была женщина. Она хорошо нащупывала мои болевые точки. Сложная была ситуация. Но со временем я стал как бы выгорать. И понемногу стал видеть себя со стороны. Я стал меняться. А она меня колола и колола.

[Киндзмараули]

это мне не понятно

В социуме ты себя не видишь. В голове какая то роль запрограммирована, ну допустим Христос добрый. Но люди со стороны, которые хотят тебя уязвить, они хорошо показывают, то чего ты избегаешь по жизни.

[Корнак]

Когда я попытался искать самопорицание, я достаточно быстро нашел в интеренете партнера

с месяц назад я тоже выбрал себе пару человек
но по жизни, не в интернете
в интернете меня никто не способен задеть
разве что Пипа
но та щадит меня
здесь таких принято называть мелкими тиранами
так вот
если ты выбираешь себе тирана, как ДХ (точнее его учитель ему), то ты с ним всегда начеку
уже сам факт, что ты понимаешь роль тирана и что ты должен выполнять свою роль, заставляет тебя быть осознанным
в противном случае ты срываешься при общении с ними

[Киндзмараули]

Я сам себе пытался искать вот это:
http://apsnyteka.org/92-yagan_ya_prishel_iz-za_gor_kavkaza.html#10

Во время чилле ученик должен познать некоторые вещи на собственном опыте, увидеть их в самых будничных проявлениях обыкновенной жизни. Баба отмечает слабости своего мюрида. Если он обнаружит, что мюрид боится совершать «греховные» поступки (в мусульманской стране), он может, например, послать его в трактир за кувшином вина. Если же мюрид чересчур чистоплотен и боится запачкаться, его заставят убирать самые грязные помещения. Дервиш должен будет победить свои предрассудки, но смеяться над ним не будут: ведь он выполняет серьезную работу, необходимую для его пробуждения. Половина всех поручений, которые ему дают, имеет одну цель: заставить его отказаться от своего выбора и уйти.

Если дервиш не разочаруется и останется в текке, он будет работать еще больше, и это будет помогать его пробуждению, которое связано с осознанием двух вещей. Все, что баба требует от своего мюрида, призвано научить его любви и смирению. Пока мюрид не научится этому, он не научится ничему. Привыкая к смирению, он начинает сознавать свою зависимость от Бога и от собственного «я», а благодаря этому начинает видеть Бога в окружающих его братьях. Баба все время помнит об этом и, следя за прогрессом своего ученика, постоянно задает себе вопрос: испытывает ли дервиш нечто похожее на истинную любовь и проявляет ли он достаточное смирение?

Подвергаясь все новым и новым испытаниям, дервиш не заметит со стороны бабы ни одного знака внимания, открыто говорящего о сочувствии к нему. Баба не показывает виду, что переживает за своего ученика. Когда мюрид спит в своей келье, баба может думать о нем и стараться как-нибудь облегчить его жизнь, но днем дервиш слышит от него только обвинения и попреки. Ни один из старых обитателей текке, видя мучения своего собрата, не признается ему, что то же самое когда-то происходило с ним. Скорее он скажет: «Каждый получает по заслугам, но при чем тут я? Не нравится - иди домой». Явно никто никого не жалеет.

Иногда такое обращение вызывает у мюрида ответную реакцию, проявляющуюся в ненависти и раздражении. Но бывает и наоборот - ученик вдруг начинает пробуждаться, и всякое новое поручение бабы вызывает у него только радость. Дервиш перестает выглядеть мрачным, растерянным и уязвленным, в его глазах расцветает улыбка и он начинает петь во время тяжелой работы. Все негодование бесследно пропадает, и с той поры лицо дервиша всегда светится счастьем и любовью. Увидев это, баба понемногу меняет свое отношение к мюриду на более мягкое. Теперь он чаще говорит с ним и время от времени обращается к нему с разными мелкими просьбами. К этому времени мюрид становится таким смиренным, что даже просьба бабы налить ему воды для омовения или принести с рынка его тяжелую сумку воспринимается как большая честь, а вовсе не как распоряжение хозяина, отданное слуге. В один прекрасный день баба скажет дервишу: «Сядь рядом со мной», - и с этого момента начнется вторая стадия пробуждения.

Гурджиев например просил покосить траву:
http://www.lib.ru/URIKOVA/USPENSKIJ/peters.txt

Он указал на широкую лужайку перед нами: "Вы видите эту траву?"
     "Да".
     "Я  даю  вам  работу. Вы  должны  подрезать  эту траву  машиной  каждую
неделю".
     Я посмотрел на газоны, расстилавшиеся  перед нами, - они показались мне
бесконечными. Это,  несомненно,  была работа  больше, чем на одну  неделю, и
больше, чем я когда-либо видел в моей жизни. Снова я сказал "Да".
     Он  ударил кулаком по  столу второй раз. "Вы  должны  поклясться  своим
Богом".  Его голос был чрезвычайно  серьезен.  "Вы должны  обещать,  что  вы
сделаете это, невзирая ни на что".
     Я смотрел на него вопрошающе, почтительно и  со  значительным трепетом.
Газоны  -  даже они (там их  было  четыре)  -  не казались значительными мне
теперь. "Я обещаю", - сказал я серьезно.
     "Нет, обещайте точно,  - повторил он. -  Вы  должны обещать, что будете
делать это, что  бы ни случилось,  кто  бы ни пытался остановить вас. Многое
может случиться в жизни".
     В  этот момент его слова вызвали в моем  воображении  зрелища ужасающих
происшествий  при  покосе  этих  газонов.  Я  предвидел  большое  количество
эмоциональных  драм,  которые могут произойти в будущем  из-за этих газонов.
Снова, не  раздумывая,  я обещал. Я был так же серьезен,  как  и он тогда. Я
умер бы, если необходимо, в работе, подстригая эти газоны.
     Мое   чувство   преданности  было   очевидным,  и  он,   казалось,  был
удовлетворен. Он приказал мне начать работу в понедельник  и  затем отпустил
меня. Я  не думаю, что понимал это в то время - то есть, ощущение было новым
для меня -  но я ушел от него с чувством, что я наполнен любовью;  к  любому
человеку, к  газону или к себе - не  имело  значения. Моя  грудь значительно
расправилась, сверх  нормально возможного. Я, ребенок, незначительный выступ
в мире, в мире, который принадлежал взрослым,  был попрошен исполнить нечто,
что было очевидно важно.

Какая трансформация при этом происходила далее, можно прочитать в этой книге.

[Корнак]

когда я слышу такие истории, то мне вспоминается одно из основных положений 4 пути - ты ничего не должен делать, если не понимаешь для чего это делается