18.09.2015 - 21:51
По лестнице, ведущей вниз. Проект «Минск-2» заканчивается
По лестнице, ведущей вниз. Проект «Минск-2» заканчивается | Русская весна
АНПИЛОГОВ Алексей
Громадные общности людей, народы и нации, возникновение которых сегодня принято относить к далёкому XVII веку, а расцвет и окончательное формирование — к блистательному XIX веку, живут по своим законам и по своему внутреннему времени.
Это время течет гораздо медленнее, чем биологическое или социальное время отдельных людей. Обычный человек может возмужать, достичь зрелости и состариться за неполных 70 лет, а для нации даже четверть века — не более чем краткий миг в их собственной жизни.
В следующем году мы встретим (именно «встретим», а не «отпразднуем»…) четверть века со времени распада СССР — всеобщей, синтетической нации, формированием которой был отмечен бурный ХХ век нашей общей истории.
В момент этого грустного юбилея мы уже можем подводить первые, пока что осторожные итоги для событий того катастрофического распада, свидетелями которого были многие люди старшего поколения.
В этом и есть специфика медлительности исторического времени по сравнению с временем личным — уже вошло в жизнь второе поколение детей, которые являются внуками тех, кто встречал распад СССР в зрелом возрасте; а мы всё ещё пытаемся понять: что же тогда произошло, почему это случилось и, самое главное — как же нам жить дальше в новой, разорванной реальности?
Поисками выхода из той страшной цивилизационной катастрофы и наполнена последняя четверть века, тот самый близкий к нам миг жизни нашего народа.
Враз, в результате событий 1991 года, Россия и вся российско-центрическая общность людей оказалась отброшенной — и по территории, и по смыслам куда-то в район того самого XVII века, ко временам ещё до восстания Богдана Хмельницкого и Переяславской Рады.
Россия потеряла Закавказье и Прибалтику, Среднюю Азию и, что самое страшное — Белоруссию и Украину.
Все те жертвы, которые поколения людей от Бреста и до Владивостока, от Мурманска и до Одессы приносили на алтарь общего дела — всё это оказалось низведено к границам России времён Михаила Романова, первого русского царя, остановившего убийственный для страны водоворот Смутного времени.
Нет, нельзя сказать, что в современной России нет людей, которых даже устраивает такой откат к границам конца Смутного времени. Достаточно широкие слои населения современной России вполне комфортно чувствуют себя в состоянии большого народа, по-прежнему превосходящего многие европейские нации. Россия по-прежнему — большая, но вот прежнего величия, прошлой заявки на глобальное лидерство и на построение на основании своей синтетической нации собственной, уникальной цивилизации — уже нет.
Такой подход к «спокойной жизни без свершений» устраивает многих, но отнюдь не всех. Нет ничего плохого в логике обывателя, который не мыслит категориями лидерства нации или слабо представляет себе настоящую роль своей страны в мировой политике или экономике. Это его мир. Но мы, всё-таки, должны взглянуть на ситуацию непредвзято, выйдя за пределы личной квартиры или тихой улицы.
Нынешнее состояние дел внутри и вокруг России отнюдь не навевает безудержного оптимизма — Россия, в отличие от погибшего СССР, уже отнюдь не в лидерах глобальной экономики и не в авангарде политического процесса. После катастрофы 1991 года борьбу с противниками приходится вести уже не в далёкой Африке или в Латинской Америке, как это делал СССР — а приходится воевать, и воевать по-настоящему, уже у себя дома, пытаясь погасить очаги нестабильности по всему периметру российских границ.
Воевать приходится со своими бывшими друзьями, родственниками и знакомыми — которые, точно так же, как и жители России, оказались в невольной ловушке XVII века, попав в утлые, ненадёжные «шлюпки» условно независимых, национальных (а по факту — националистических и зависимых) государств, большинство из которых оказались как минимум недружелюбны к России.
Эти, вновь созданные откуда-то из того же самого далёкого XVII века, государства оказались противниками России — сама логика их создания противопоставляла их изначальной русской, а потом и советской идее объединения всех народов, населявших север Евразии, в рамках единой нации, которая бы и смогла построить свою уникальную цивилизацию. Сегодня уже минимум половина бывшего СССР оторвана от России и находится с ней в состоянии «тихой войны». Принцип «разделяй и властвуй» очень органично лёг на все те процессы, что происходили на обломках СССР за последние четверть века.
Выстроить цивилизационную динамику на возможностях одной России, а тем более — Украины, Белоруссии или Эстонии в начале XXI века — просто нереально: конкуренция в современном мире слишком яростна и безжалостна, чтобы позволить кому-либо строить свою собственную картину мира вне устремлений нынешнего мирового гегемона — двуглавого дракона западного мира, включающего в себя США, ЕС и их сателлитов. Которые, в общем-то, и привнесли принцип разделения и властвования на нашу землю, умело используя противоречия внутри СССР.
Отсюда, из этих исторических предпосылок, мы можем легко выстроить генезис «русской весны» и последующих событий на Юго-Востоке Украины. Как, кстати, и понять устремления «евромайдана», который двигал Украину в строго противоположном направлении, но в столь же неизбежной логике.
Ни одна из стран, образовавшихся в результате развала СССР, не была самодостаточной — ни в экономическом, ни в политическом, ни, тем более — в цивилизационном смысле. Итогом катастрофы 1991 года было формирование разновеликих осколков, каждый из которых был буквально «насильно сброшен» в своё личное прошлое.
Так, Россия после распада СССР вполне «переболела» полным набором штампов конца XIX века, вернув герб и флаг Российской империи и попытавшись строить классический капитализм эпохи первоначального накопления капитала, который ожидаемо вылился в создание зависимой от стран Запада экономики.
Украина же начала делать у себя какой-то гротеск из времён Мазепы и Богдана Хмельницкого, упав в прошлое гораздо дальше. И такой вариант отката на 100–150 лет назад оказался ещё не самым худшим сценарием — многие из осколков СССР «упали в прошлое» кто на триста, а кто на пятьсот лет, чуть ли не к родоплеменному строю. Достаточно вспомнить клановую войну в том же Таджикистане.
Крушение выстраиваемой в ХХ веке советской нации отбросило эти страны. Не избежала этой участи и Украина — просто, в силу её размера и накопленного прошлыми поколениями богатства, процесс отката в её «личный» XVII век оказался достаточно долгим и постепенным. Ну, а России с её персональным XIX веком даже в чём-то повезло — сказался и размер, и ресурсы, и более высокая городская культура и традиции.
Сломать эту тенденцию деградации и отката — причём и на Украине, и в России, хотят именно те, кого не устраивает «обывательская окрошка», за постоянным помешиванием которой скрываются неизбежные тенденции упрощения и утраты, идущие повсеместно на территориях разрушенного СССР. Вопрос, в общем-то, сегодня состоит лишь в темпах и глубине этого падения: если Грузия или Таджикистан уже практически «упали на своё личное дно» в упрощении социальных, политических и экономических структур, то у Украины, России и Белоруссии, как наиболее развитых частей бывшего СССР, этот процесс ещё не завершился — как вы помните, социальное время течёт всё-таки гораздо медленнее биологического.
Процесс скатывания в неизбежную пропасть своего «личного прошлого», с кОзаками и вышиванками в случае Украины — или же с кАзаками и косоворотками в случае России, можно остановить лишь двумя способами: либо вернуться к идее создания собственной политической нации и цивилизационного проекта, либо же участвовать в чужом проекте, но уже на ролях и правах, которые прописаны отнюдь не вами и, конечно же, не под вас.
Второй вариант, вариант безусловного встраивания в западный проект, был выбран, например, Прибалтикой. Страшная цена, заплаченная деиндустриализацией и депопуляцией этих стран, — это плата за вступление в западный проект. Понятное дело, вступления на правах «забитого далёкого хутора» — поскольку вакансии «научно-исследовательского института», «супермаркета» и даже «сборочного цеха» были заняты в этом глобальном и очень сильном проекте уже давным-давно. Ну, а то, что Литва, Латвия и Эстония по факту превратились в глухой угол Европы, пусть и с Интернетом и айфонами, лишь неизбежная данность: на хуторе-то большего и не надо. Фермеру даже заплатят компенсации, чтобы он коров не заводил, траву не косил, редким туристам и европейским фермерам — не мешал. Пусть умирает в своём латгальском углу тихо и с достоинством.
Такой вариант был, в общем-то, предложен и Украине и, более того, честно, дельно и детально прописан в «Соглашении об Евроассоциации». Но это соглашение никто толком не читал — вакансия «рапсового поля» и «поставщика рабочей силы» вполне устроила украинское общественное сознание, которое после распада СССР очень быстро деградировало до уровня XVII века и во-многом приобрело магические формы, характерные для того времени. По сути дела, как это ни печально, Украина оказалась в реальном, жестоком и конкурентном мире XXI века с принципами, категориями и восприятием действительности, характерными для XVII века, — и ожидаемо проиграла.
Однако, как и в самой России, на Украине нашлись люди, которые посчитали, что развитие собственного проекта вполне может стать альтернативой бездумной интеграции в западный проект, в результате которой странам предстоит лишиться столь же многого, как это произошло в случае Прибалтики, Закавказья или Средней Азии. Катастрофу 1991 года необходимо было попробовать повернуть вспять — и сделать это, в случае исключения влияния Запада, нужно было лишь с опорой на собственный силы.
Именно под флагом и под лозунгом «возвращения домой» и построения своей уникальной идентичности и проходили события крымской весны, именно на рефрене воссоединения с Россией и «мы, русские — какой восторг!» началось восстание на Донбассе.
Те, кто вывел людей на улицы в Севастополе или в Донецке, хотели одного и того же — остановки того разрушительного процесса, который они наблюдали в своих городах начиная с 1991 года.
Поэтому-то столь причудливо переплелись в Крыму и на Донбассе интересы очень разных политических и общественных сил — и «красные», и «белые» протестовали против возврата страны (и Украины, и России!) на три столетия назад, возврата, который возник на фоне катастрофы 1991 года и искусственно поддерживался и ускорялся теми силами (как на Западе, так и внутри двух стран), которые и в самом деле видели Россию и Украину разными вариантами полуколоний Запада — первую в виде безотказной «бензоколонки», а вторую — в виде «рапсового поля».
Отсюда можно понять и всю сложность диспозиции сил внутри Украины, внутри России, на Донбассе. Как и принять как неизбежное то, что солнечная русская весна 2014 года превратилась в дождливую и пасмурную донецкую осень 2015-го. Максимум того, что удалось сделать России, — это осуществить «спецоперацию по спасению» Крыма, а вот уже на Донбассе русская весна забуксовала и остановилась, так и не дойдя до логического конца. Подобно Украине, распадающейся на части из-за следования в своё собственное прошлое, когда польские магнаты вывозили в Европу украинское зерно через Гданьск, столь же безрадостна и картинка в России и на Донбассе. И Донбасс, и Россия пока что не сделали своего окончательного выбора: именно Донецк и Луганск высветили все противоречия между чаемыми и декларируемыми целями русской весны — и суровой реальностью.
Сложный клубок противоречий донецких олигархов и российских энергетических монополий, народных движений Донбасса и влиятельных московских ведомств и служб, усилия Запада и действия Украины, идущей по пути превращения себя в колонию — всё это сплелось воедино на Донбассе и в итоге привело ситуацию к неразрешимому пату.
С одной стороны, продолжение крымского сюжета уже выглядит абсолютно неизбежным — Россия весной 2014 года, опираясь на абсолютно объективные тенденции, сделала заявку на возвращение к собственному пути развития. И никто теперь уже не может сказать, что «Россия не переступила черту». Переступила, перешла Рубикон и сожгла за собой мосты — потому что процесс скатывания России в прошлое и в забвение был наглядно прерван именно Крымом.
С другой стороны — продолжение этих действий на Донбассе сейчас представляется уже невозможным, а остановка процесса снова запустит неизбежные тенденции разрушения и деградации: в современном мире слабых бьют, блокируют и низводят до требуемого уровня чётко отработанным набором мероприятий и решений. И конечной точкой такого процесса для России со стороны Запада мыслится отнюдь не удушение Донбасса в объятиях будущей колонии-Украины, а возврат Крыма и последующее перемещение Смуты уже в саму Россию, в рамках продолжающегося следования в XVII век, а возможно — и куда дальше.
Как остановить этот процесс и как выйти из тупика «донбасской осени»?
Вот уже на протяжении года российское руководство избрало тактику затягивания решения конфликта: так называемые «минские соглашения», которые уже давным-давно должны были привести к объективным результатам и «подвесить» Украину в ситуации объективного выбора между Западом и Россией, сейчас явно буксуют. Буксуют именно потому, что само по себе «минское соглашение» не даёт ответа, в какую сторону должна двинуться Украина — в сторону возрождения совместного проекта с Россией, либо же в сторону дальнейшего одностороннего подчинения Украины Западу.
Ну, а декларируемое на словах и в положениях «Минска» сохранение некоего «улучшенного статус-кво» на Украине, но уже без гражданской войны, без Крыма и без прошлого унитарно-киевоцентричного устройства — упирается уже в невозможность осуществить это по естественным причинам: ни восставший Донбасс, ни националистический Киев не готовы жить друг с другом в рамках единой страны, да ещё и не имеющей чёткого вектора ни на восток, ни на запад.
Клинч «Минска» вряд ли можно будет разрешить без «ломанья через колено» как Донбасса, так и Киева. Потому что итогом, скорее всего, будет уничтожение слабейшей стороны — Донбасса.
Масса противоречий, сложившихся на пространстве СССР и «подсвеченных» Украиной, имеет возможность разрешения. Но для этого надо понимать те нити, которые их связывают. Возможен цивилизационный проект России — но только в том случае, если страна осознает и катастрофу 1991 года, и нынешний процесс утраты достижений предыдущих поколений русских людей. Возможно затянуть в этот проект и Украину, и не потерять Белоруссию, в которой сейчас нарастают похожие процессы — но в этом случае надо возвращаться к идее империи, синтетической нации и единых смыслов развития — а не пытаться «прятать табачок» по национальным квартирам, выстроенным по лекалам XVII века в 1991 году.
Можно и победить Запад. Но для этого, пожалуй, нужно не просто ждать кризиса западного проекта, который неизбежно похоронит и его колонии, и «неопределившиеся» страны — а активно строить свой цивилизационный мир, отличный от глобального западного проекта.
Существующий же «статус-кво», продолжение «выбора без выбора» и естественное течение вещей — что на Украине, что на Донбассе, что в самой России — это по-прежнему путь вниз, а не вверх, к новым высотам.
Но возможный путь вверх явно не будет усыпан розами. Это вниз идти просто, как просто и ничего не делать в рамках «минского мира». В прошлый раз Украину возвращали целых 300 лет — колёса истории и в самом деле мелют очень медленно. Сколько времени и сил потребуется сегодня — не знает никто. Наверное, главное — это начать и постоянно двигаться вперёд. По крайней мере в Крыму этот первый шаг уже был сделан — и назад пути нет. Там только грустное прошлое.
Источник
Очень трезвый анализ, имха
Голосование
